Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 19

Так или иначе, но новый приезд Клем домой принес с собой не только разрыв отношений с женой и вскрывшуюся правду, но и очередное дикое безумство Самиры. Сколько бы не думал, он не мог найти оправдание этому ее поступку. Но и наказать ее, как должно, тоже не мог. Он любил девочку, считал своей дочерью и не допускал даже мысли, чтобы заменить приемную дочь на настоящую.

Их нельзя было сравнивать. Клементина была его частью, он ощущал ее на каком-то глубинном уровне. За двенадцать лет разлуки он успел позабыть это чувство — связи, притяжения, глубочайшего ощущения единения и близости. Увы, Александр рано лишился семьи, и почувствовать родную кровь тогда и теперь было счастьем и неудобством одновременно.

Его тянуло в школу, он знал, что это скорее инстинкт — быть рядом со своим ребенком, но он еще не умел с ним бороться, преодолевать, чтобы не напугать Клементину еще больше, чем он уже это сделал. А с другой стороны ему больно было не видеть ее, осознавать, что другие — чужие ближе к ней в сотни раз, и он сам во многом виноват. Даже если у него и было оправдание, увы, он не мог ничего изменить и вернуть годы, прожитые в разлуке.

Самиру же Александр любил больше как человек. Он принял ее, признал, подарил часть своего сердца, и тем тяжелее было разочарование, когда осознал, в кого она стала превращаться. Еще печальней было признать, что возможно они с Мэл были тому причиной.

Он не знал, когда и как она узнала, что не родная им, еще большей загадкой стало осознание, что дочь прекрасно знала, чье место занимала. И что же она предприняла в итоге? Не пошла к отцу, чтобы поговорить и излить душу, а подослала к возможной угрозе убийц. Методы Кровавой королевы, методы Ровенны Элиран, но никак не той милой девочки, которую они воспитывали.

Когда она могла так измениться? Стал ли причиной их собственный просчет или вскрывшаяся лишь недавно отвратительная история с Тенью Дэйтона? Так или иначе, но очередного трудного разговора было не избежать. Как и неудобного разговора с Уиллом, Феликсом и сыновьями.

Александр не стал вдаваться в подробности того, что случилось за все эти годы. Просто изложил сухие факты, без эмоций и лишних подробностей. Знал, что они не удовлетворятся этим, но на другие ответы у него не осталось сил.

Когда-то он заключил сделку, чтобы спасти любимую женщину и своего ребенка, и какова бы не была расплата, он не жалел о сделанном ни секунды. Именно эту простую истину он и хотел донести до сыновей. Впрочем, они не Мэл. Их эта история, эта боль задела лишь по касательной. И все равно каждый чувствовал себя преданным.

Это ощущалось в затянувшемся молчании, в тяжелом вздохе Феликса, в сжатых в тонкую линию губах Кирана, в хмурой морщинке на лбу Уилла. Он был почти благодарен Феликсу, что он все же решил нарушить эту гнетущую тишину вопросом:

— Когда об этом узнала Самира?

— Давно, — ответил за отца Дэйтон.

— Откуда ты знаешь? Вы обсуждали это?

— Нет. Мы никогда об этом не говорили, но я знал, что какая-то тайна прошлого мучает ее, не дает спокойно жить.

— Спокойно жить? — усмехнулся Феликс и многозначительно посмотрел на Александра. До него только теперь дошло, почему принцесса обезумела в последнее время. Дело было вовсе не в ревности к Дэйтону. Она просто хотела устранить соперницу. Не подозревала только, что король в курсе и ее интриг, и реального положения дел.

— Дело в браслете, верно? — внезапно осознал Уилл.

— Браслете Мэл? — решил уточнить Киран.

— Да. Тот самый браслет, который моя сестра надела на ручку Лин, когда та родилась. Он был на руке Самиры, когда вы с Дэем привезли ее из Кровавых песков. Но как так вышло, что браслет оказался на ней? Это был злой умысел? Нас хотели запутать?

— Скорее всего, это была случайность, — снова ответил Дэйтон. — Самира жила в доме Омарис Агеэра — приемной матери Клементины. Ребенок Омарис умер во время родов, и единственное хорошее, что сделала моя мать — оставила девочку в хлеву у их дома.

Он отчего-то тоже чувствовал себя виноватым, потому, наверное, легче простил отца, чем все остальные.

— Значит, они воспитывались вместе?

— Да. Возможно, Клем подарила Самире этот браслет, или она случайно его взяла. Это уже не так важно.

— Почему же? Это очень важно, — возразил Уилл. — Ведь именно из-за браслета мы все поверили, что Самира и есть Лин.

— Тебя там не было, — встал на защиту отца Дэйтон. — Ты не видел того кошмара, что видели мы. Кровавые пески до сих пор остаются моим самым страшным воспоминанием. Мертвые тела повсюду. Женщины, дети, люди, полукровки вперемешку. Там невозможно было кого-то отыскать. Огонь, смрад, отчаяние и жуткая, противоестественная тишина. Мертвый город. Мы все хотели только одного — поскорее убраться оттуда. И найти среди всего того ужаса и хаоса живое существо, маленькую девочку, да еще и с браслетом Мэл на запястье — было сравни чуду. Для меня так и было, но для отца это было концом. Если браслет был у Сэм, то это значило, что в том месиве из тел была Лин. Мы не успели.

— Но потом…

— Играть с Матерью всех драконов и особенно переходить ей дорогу всегда чревато. Она предупредила меня, чтобы я не смел вмешиваться, — сухо проговорил король.

— И ты не вмешался?

— Нет. Мать не та персона, которую можно просто не послушать. И да, я боялся последствий. Она заставила Лазариэля убить своего дракона ради моей дочери, и я прекрасно осознавал, что она могла сделать, если бы я не подчинился.

— И что теперь? — снова спросил Уилл. — Мы знаем, Мэл знает, Самира знает, и Клементина тоже в курсе своего происхождения. Каковы наши дальнейшие действия? Мы скажем народу, что Лин наконец нашлась? Объявим ее принцессой? Сделаем наследницей трона? Она ведь родная.

— Дэйтон станет новым королем, ничего не поменялось.

— К тому же, Клементина не свободна…

— Дэйтон, — перебил сына Александр и едва заметно качнул головой. Как бы ему не хотелось быть откровенным до конца, но к еще одной, самой опасной правде, ни он, ни его близкие не были еще готовы.

— Что? — заметил странные переглядывания отца и сына Уилл. — Ты что-то еще от нас утаиваешь?

— Дэйтон просто хотел сказать, что ее с Илларией очень многое связывает.

— Что, например? — не поверил Уилл. — Я пораспрашивал тут кое-кого. Вы знали, что ее дед — полный урод. Мало того, что до девяти лет откровенно издевался над девочкой, пока правящая семейка не взяла ее под свою опеку, обращался с ней, как с приживалкой все эти годы, так еще и заставил заключить магический брачный договор с каким-то мальчишкой-дэйвом, чтобы сохранить свой угасающий Дом. А эта история с извращенцами Флемора — протеже повелительницы, вообще ни в какие рамки не лезет. Они такие мерзости там творили, и Клементина была одной из их жертв. И это я еще не сказал об убийствах в самом Доме Агеэра? Да девочка всю жизнь на волосок от смерти ходит. Нет, я знал, что Иллария то еще болото, но не ожидал, что настолько. Удивляюсь, как она при всем при этом умудрилась выжить?

— Ты сгущаешь краски, — попытался возразить Дэйтон. — Все не так мрачно, как тебе думается.

— Разве? Хочешь сказать, что там она счастлива? Сомневаюсь. Насколько я успел понять за время нашего недолгого знакомства, до счастья ей еще очень далеко, как и до нормальной жизни. И вот что я предлагаю, мы должны сделать все, но не отпускать девочку назад в Илларию. Там ей делать больше нечего. Здесь ее семья, здесь ее родина, и, судя по тому, как развиваются отношения у Дэя с илларской принцессой, здесь же останется и ее подруга, и скорее всего навсегда.

— Все не так просто, — покачал головой Дэйтон и обратился к королю. — Отец, скажи им.

— Сказать что?

— Клементина не свободна, — снова отвернулся к окну Александр. Он не хотел, чтобы они видели, как он от бессилия сжимает кулаки.

— Ты имеешь в виду контракт? Чепуха. В свете последних событий и новых фактов происхождения девочки, этот контракт возможно аннулировать. К тому же я слышал, что он подписан против ее воли.