Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 24

Отрезвление пришло не скоро. Он сам все остановил, с трудом, едва сдерживая себя и меня, тогда, когда мы как-то незаметно для меня оказались в моей временной спальне, а халат вместе с сорочкой, моим бельем и большей частью его одежды сиротливо остался лежать где-то там, по пути к кровати. К самому главному мы так и не перешли, просто в какой-то момент, когда Инар переключился с моих губ на более, так сказать, интересные части тела, я распахнула глаза и вздрогнула, осознав, что меня целуют не обжигающие тонкие губы Инара, и не его красивые руки ласкают кожу, а мои руки касаются не шелка иссиня черных волос, а немного жесткого и колючего ежика мастера Хорста — моего куратора, моего учителя, которого я бесконечно уважаю, но… демоны, я бы никогда не пожелала оказаться с ним в одной постели. И вот же, оказалась, даже если знаю, что это не он. И кстати, почему?

В общем, когда включился мой переполненный эмоциями и вопросами мозг, волшебство начало пропадать. Инар эту перемену во мне заметил, замер, поцеловал в последний раз вершинки моей груди и приподнялся, чтобы оказаться лицом к лицу, глаза в глаза. А мне так странно было видеть их. И это лицо, чужое, совершенно мне безразличное, и в тоже время бесконечно любимое. И первое, что спросил этот невозможный мужчина:

— Замерзла?

— С тобой замерзнешь, — фыркнула я. — Зря я открыла глаза. Тогда бы могла представить, что со мной ты настоящий, а не мой куратор. Это похоже… на извращение какое-то.

— Мм-м, — прищурился и хитро улыбнулся мой любимый улыбкой мастера Хорста. — Это тело тебя не привлекает?

— Нет, — слегка скривилась я. — Зато у тебя, как я погляжу, такой дилеммы не возникает.

— Нет, — подарили мне широкую и по-прежнему хитрую улыбку в ответ. А потом и поцелуй подарили в губы, и еще один, и еще. И я снова потерялась, но ненадолго. Инар окончательно взял себя в руки, и его поцелуи стали нежными, едва уловимыми, но без намека на продолжение. От чего мне стало немного жаль.

— Я так понимаю, интим отменяется.

— Это было бы весьма опрометчиво с моей стороны. Да и Хорст вряд ли обрадуется использованию его тела для соблазнения чужих невест.

— А как у тебя это получилось? И магия контракта. Она же…

— Магия контракта непременно отреагировала бы, если бы я пришел во плоти, а так, мы немного ее обманули.

— Но как?

— Я скажу тебе… когда-нибудь, потом.

— Опять твои тайны, — обиженно надулась я, и вспомнила наконец, что я вообще-то на него сержусь и очень сильно. — Ты… ты… ты… лжец.

— Ага, — покорно согласились со мной и нежно поцеловали в кончик носа.

— И манипулятор.

— Само собой.

На этот раз порция ласки досталась левой щеке.

— Кукловод.

— Не спорю.

Правая щека тоже оказалась зацелована.

— Подлый обманщик.

— Мм-м, обманщик? Разве?

— А разве нет? — попыталась увернуться от очередного поцелуя. Не дали и с удвоенной силой зацеловали, на этот раз, уделив особое внимание губам, и больше всего досталось почему-то нижней, которую сначала прикусили, а потом облизали как какое-то вишневое мороженое.

— Вкусно? — язвительно спросила я, когда «экзекуция» прекратилась.

— Очень, — совершенно серьезно ответил этот… этот… невозможный тип, а в рыжих глазах бушевало веселое пламя.

Что меня еще больше разозлило, и я попыталась выбраться из под горячего, но ужасно тяжелого тела. Ничего у меня не вышло. Только силы зря потратила. В итоге я чуть не расплакалась от обиды и выпалила:

— Почему ты ничего мне не сказал?

— А что я мог сказать? — тоже перешел на серьезный тон Инар. — Прости, любимая, но твои родители тебе не родные, а ты сама дочь правящей семьи соседней страны?

— Что-то в этом роде.

— Ты должна была узнать это сама.

— Поэтому ты завершил слияние?

На этом вопросе Инар, или точнее мастер Хорст наконец отстранился, сел на кровати и потянул меня за собой.

— Да. Тогда у меня появилась надежда. Не пять лет, а вся жизнь. Разве я не имел на это права? После стольких лет глухого отчаяния украсть у судьбы немного счастья. Возможности прикасаться без препятствий, чувствовать мягкость твоей кожи. Она такая нежная, такая сладкая.

— Обманщик. Она огрубела за три дня в море, — прошептала я, заворожено наблюдая, как кончики его пальцев касаются моего лица, обводят контур губ, скулы, веки, спускаются к подбородку, ласкают тыльной стороной ладони шею. Все зажило. Удивительно, но сейчас на мне не было ни единого синяка, и чувствовала я себя распрекрасно.

— Я люблю тебя, моя глупая полукровка.

— Я тоже тебя люблю, мой невыносимый дэйв, — тихо прошептала в ответ.

А потом… потом был скандал. Я припомнила ему все: и ложь, и «маму», и то, что игнорировал меня два дня. Правда в последнем, как оказалось, была не его вина. Это ректор Лазариэль решил заняться нашим общим воспитанием. Инару перекрыли все доступы к зеркалам, Эвена выставили вон, а у тени все-таки оказался свой предел расстояния. Но мой изобретательный повелитель придумал иной, весьма своеобразный способ повидаться со мной. Впрочем, жаловаться глупо. Как там люди говорят — на безрыбье и… все такое.

Мне тоже досталась своя порция гневных упреков и за кольцо, и за побег, за ночь в комнате Экхара и даже за поцелуи с ним в коридоре. И как он вообще об этом узнал? Мамочка, что ли успела поведать? Кстати о мамочке?

— Ты ведь знаешь о нашей милой беседе?

— Наслышан.

— И… о тени тоже? — осторожничая, но все же спросила я.

Ответом стал похолодевший стальной взгляд и заходившие на лице Хорста желваки. Жуть. Все-таки лучше в лицо не смотреть. Меньше всего сейчас мне хотелось видеть именно это.

— Я поговорю с ней об этом.

— Не надо. Мне кажется, она и сама очень сожалеет.

— Не та ситуация, чтобы проявлять благородство, — отрезал он. — Я не собираюсь за твою жизнь бороться еще и со своей семьей.

— Она не хотела.

— Это не обсуждается, Клементина. Я ценю, что ты не держишь на нее зла, но никому, даже своей матери я не позволю так с тобой обращаться.

— Это очень похоже на то, что я заставила тебя выбирать между ней и мной.

— Никакого выбора, — чуть крепче, чем это было необходимо, обнял он меня, закутанную его же стараниями в одеяло. — Его у меня с самого начала не было, а ты… оказалась слишком упрямой, чтобы сделать иной.

— А вот это похоже на упрек, — фыркнула я, когда меня поцеловали в шею.

— Я давал шанс. Теперь поздно.

— Контракт доказывает обратное.

— Мы поговорим о контракте, когда ты вернешься в Дарранат, — услышала строгий ответ.

— А что не так с контрактом? — нахмурилась я. — Ты опять от меня что-то скрываешь и плетешь интриги?

— Разумеется. Как и ты не выполняешь свои обещания. И в отличие от тебя, мне не нужен был пульсар, чтобы увидеть, в каком состоянии ты была.

— Это все связь, — надувшись, пробурчала я.

— Связь не вызывает ожогов и синяков.

— Но она ослабляет. И мне холодно и плохо без тебя.

— А мне холодно без тебя.

Ну, вот как на него злиться, когда он так смотрит с нежностью, затаенной болью и вполне откровенной страстью. И все это почти одновременно.

— А что касается мамы, мы не станем ее неволить. Если она захочет поучаствовать в жизни наших детей, я не стану препятствовать, а если нет… что ж, думаю, у нас найдется достаточно нянек, чтобы ни ты, ни наши дети не чувствовали себя обделенными.

— Нянек? Дети? — удивленно воззрилась я на своего немного разошедшегося в праведном гневе дэйва. — Когда это мы успели перескочить с темы брака на тему детей?

— Я хочу наследников, — безапелляционно заявили мне в ответ.

— Даже если они будут полукровками? — с тревогой спросила я.

— Если они будут нашими, то мне не важно, даже если они родятся людьми.

— Но другим это будет важно. Посмотри на Тею. Сколько ей всего пришлось пережить и только потому, что она не дэйва. Я не хочу, чтобы также было с нашими детьми.