Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 25

— Не будет.

— Обещаешь?

— Обещаю, — с ледяной уверенностью ответил он, и я поняла, что он весь Западный мир перевернет, а обещание выполнит.

Инар разбудил меня перед рассветом. Ему пора было уходить, а я совершенно бесстыдно оккупировала его руку и грудь, на которой меня сморил сон. Когда он поднялся, собирая разбросанную одежду, я отвернулась, чувствуя себя какой-то извращенкой. Голый профессор Хорст — не тот образ, который мне хотелось бы запомнить об этой ночи.

— Как ты сделал это? Это магия?

— Почти, — ответил он одеваясь. — Скорее это перенос сознания. У моей тени есть определенные ограничения, но если перенести ее в чье-то тело…

— То есть я ночью целовалась с тенью? — лукаво улыбнулась я. Да-да, на поцелуй напрашивалась. И получила же.

— Нет, моя глупая полукровка, ты целовалась со мной, — со смешинками в серо-красных глазах, ответил Инар. И поцеловал-таки. У меня перехватило дыхание, закружилась голова, и показалось вдруг, что я парю в облаках на спине дракона.

— Ты в любого так вселиться можешь? — пробормотала буквально упав в подушки, когда меня отпустили наконец.

— Нет, только в того, кто дал разрешение.

— Хорст, как я понимаю, дал.

— Он не знал зачем.

— Но отказать своему повелителю не смог.

— Мало кто может отказать своему повелителю, — согласился он, и пока я переваривала информацию, достал из камзола уже знакомую мне ранее бархатную коробочку.

— Кольцо? — обрадовано воскликнула я.

Оно самое. Лежит, переливается и даже не обижается на то, как я с ним обращалась.

— Не делай так больше, — очень серьезно проговорил Инар, голосом мастера Хорста, надевая мне на руку кольцо.

— Не буду, — тоже всерьез пообещала я. Мне совершенно не хочется доставлять радость моим все прибывающим убийцам и раньше времени отправиться за Грань. Они есть даже здесь, и как показали недавние события, я очень даже перед ними уязвима.

— Я очень люблю тебя, Клементина, — прошептал он, целуя мои пальцы, а затем его серые глаза полыхнули огнем и он сказал, зловеще так, впечатляюще… впечатляюще страшно: — Но если ты еще раз его снимешь, то потеряешь право принимать решения.

— В святилище к Матери отправишь? — попыталась отшутиться я, а он сжал руку до боли, вынуждая смотреть на него.

— Я сделаю все, чтобы ты была в безопасности. Если понадобится, я тебя запру, если понадобится, вторгнусь в сознание, сотру память, заставлю подчиниться.

— Инар… ты пугаешь меня, — испуганно прошептала я.

— Хорошо, — проговорил он, поцеловал меня в лоб и поднялся с кровати. — Я намерен прожить долгую жизнь, а поскольку моя жизнь зависит от тебя…

— Сволочь, — буркнула я, подозревая, что последнюю свою фразу он произнес в шутку. Потому и запустила в него подушкой. — Сволочь, интриган и манипулятор.

— Но ты ведь все равно меня любишь, — улыбнулся он, перехватив подушку. Хорошая реакция. А ведь спиной стоял.

— Не люблю, — надулась я. — Ты меня напугал.

— Ты меня пугаешь больше, сердце мое. Особенно когда постоянно рискуешь нашей жизнью. Прости, я бы с радостью продолжил наш увлекательный спор, но Хорсту нужен отдых.

— Когда мы увидимся снова?

— Как только я договорюсь с дядей.

— Надеюсь, ты снова не используешь чужое тело, — проговорила я, поднимаясь с кровати. А поскольку из одежды на мне было только его кольцо и ученический браслет, думаю, Инар был бы не прочь еще немного поэксплуатировать бедного мастера.

— Специально это делаешь?

— И вовсе нет, — лукаво улыбнулась я, обняв его так крепко, как только могла. — Возвращайся поскорее. Я буду очень скучать.

— Наконец-то я дождался настоящего признания, — выдохнул он, прижимая меня к себе.

— Разве это признание? Я тебя очень люблю, больше всех на свете. Вот это признание.

— А я тебя… больше всех. Береги себя, моя глупая полукровка.

— А ты возвращайся поскорее, мой невыносимый повелитель, — в тон ему ответила я.

— Инар…

Повелительница знала, что рано или поздно ей предстоит непростой разговор с сыном, не думала только, что это произойдет так скоро и вместо сына ей придется объясняться с полукровкой Хорстом, чье тело тот позаимствовал. Опасный опыт, говорящий очень о многом.

— Инар, пожалуйста, выслушай меня.

— Что… что такого вы можете мне сказать, чтобы вас оправдало, мама? — заявил он, устало потирая переносицу. Привычный жест сына в исполнении Хорста выглядевший, по меньшей мере, странно. — Да и не место здесь и сейчас об этом говорить. Я здесь только за тем, чтобы открыть для вас переход. Вы немедленно возвращаетесь в Илларию.

— Да, сын. Я и сама хотела просить тебя об этом. Поэтому и зашла в кабинет твоего дяди без его ведома. Хотела одолжить ненадолго камень связи.

— Как видите, больше не нужно, — проговорил повелитель и, отключив систему защиты кабинета, активировал зеркало перехода. — Прошу.

— Я не попрощалась с Лазариэлем, — заговорила было Паэль.

— Думаю, он переживет, — отозвался он и подал матери руку, помогая переступить края зеркальной рамы. Когда та полностью скрылась в переходе, Инар дезактивировал зеркало, вернул на место защиту и, поблагодарив Хорста, отпустил чужое сознание.

Мужчина пришел в себя в кресле ректора, несколько минут с недоумением рассматривал окружающую обстановку, пока не догадался, что его вовсе не неизвестная болезнь лунатизма поразила, а просто повелитель воспользовался просьбой.

Было неприятно. Он не помнил ничего с момента, когда лег спать у себя в комнате и чувствовал себя довольно паршиво, словно и не засыпал вовсе.

Если бы он знал, что все будет так… едва ли он бы даже тогда смог отказать своему повелителю. Но вопросы возникли. Зачем ему нужно было это? Ради чего? Или ради кого? Рискованно было задаваться подобными вопросами, но думать, размышлять ему никто не запрещал. И выводы напрашивались весьма неутешительные.

Он давно догадывался. Явно этого не видно, но кто захочет, тот поймет. И если все именно так, как он думает, то…

«Война будет» — пришла в голову неожиданная и пугающая в своей неотвратимости мысль. Хорст вздрогнул, поспешил ее отогнать, а холодок остался. Да и что он мог сделать? Разве что… выбрать сторону, на которой предстояло воевать…

Мысли повелительницы в тот момент тоже были о войне или скорее о догадках, которые поразили ее после встречи с девчонкой Парс. Переход занял больше времени, чем она думала, но удивилась, когда с той стороны ей протянул руку родной сын уже в своем собственном теле. Не менее сильно ее удивило то, что он совсем не выглядел уставшим, и это после столь безумного и бездумного расходования сил почти всю ночь.

— Издержки связи, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Вы никогда не задавались вопросом, почему отец был так одержим леди Мариссой? Почему не мог ни на день ее от себя отпустить?

Да, он был все еще крайне зол, если позволил упомянуть имя той женщины в разговоре с ней. Да еще в таком холодном, отчужденном тоне.

— Инар, я знаю, ты сердишься на меня.

— Это не то слово, мама, — отозвался он, присев на краешек стола. — И я жду объяснений.

— Их не будет. Я совершила ошибку, позволила себе потерять контроль. И прошу прощения. Этого больше никогда не повторится.

— Означает ли это, что вы готовы признать мое право на свою личную жизнь?

Паэль ответила не сразу. Нет, ей никогда не нравилась эта девчонка Парс и меньше всего на свете она хотела бы, чтобы именно она стала матерью ее внуков, но…

В свете последних событий Паэль поняла две вещи: что рано или поздно этому союзу быть, и что при всех очевидных опасностях, есть призрачная надежда, что их отношения не приведут страну к окончательному расколу. Крохотный шанс и большая интрига одной старой божественной сводни.

— Я готова принять твой выбор, сын мой, — наконец решительно заявила она, заставив повелителя выгнуть бровь в недоумении.