Зеркало вод (СИ) - "Инна" - Страница 4

— Что мнешься как неродной? — Карл улыбнулся. — Сбежать надумал? Не получится. Я за тобой с террасы наблюдаю.

Они обнялись. Карл, не принимая возражений, потащил его в дом, искренне радуясь, как дорогому гостю. Роберт тяжело плюхнулся в кресло и замер, ожидая, когда боль в спине утихнет. В комнату вошла мать Айрин, вздрогнув, остановилась. Плотно сжатые тонкие губы, суровый прищур светлых глаз — неподвижная скорбная статуя. Эльза всегда его недолюбливала, хотя он и не понимал причины, повода не давал. Возможно предчувствовала что-то? А теперь ненавидит и подавно. Роберт не забыл ее обвинений, гневных, отчаянных, брошенных в лицо сразу после окончания церемонии. Впрочем, он и сам себя винил, сильнее чем кого бы то ни было. Не останься Айрин с ним, ее судьба могла сложиться иначе.

Роберт улыбнулся, грустно, примирительно, в конце концов, у них общая боль. Эльза подошла к нему, схватила за руки, пристально всматриваясь в глаза.

— Ты изменился, — констатировала, отстраняясь.

Роберт пожал плечами:

— Не получилось выполнить твое пожелание. Хотя старался.

— Я не со зла, — сказала Эльза. — Продолжишь язвить, выставлю за дверь.

— Не буду, — пообещал Роберт.

Эльза говорила без ненависти, будто простила, отпустила прошлое. Забрала коробку, которую он все еще держал в руке. Раскрыла, заглянула внутрь, улыбнулась совсем по-доброму:

— Пирожные, надо же. Умеешь, если хочешь.

Карл прикатил столик с напитками. Когда успел?

Разложили пирожные. Тарелки с цветочным ободком, миниатюрные невесомые чашечки, ровно на один глоток, изящные ложечки. Как и весь дом, мягкий, уютный, с плавными изгибами. И сад. Лиловые кисти вистерии обвивались вокруг колонн, заглядывали в окно. Карл распахнул балконную дверь, и в комнату потянулся нежный аромат. Светло-зеленые листья, забавно перекрученные стволы на ажурных конструкциях, душистые соцветия, все это всколыхнуло нечто давно забытое. Роберт пытался уловить воспоминание, но не удержал и досадливо поморщился. После операции возникли проблемы с памятью. Хранитель нашел причину: Роберт заставил себя кое-что забыть. Вполне объяснимо, учитывая то, что с ним случилось. Однако неприятные моменты Роберт помнил. Значит было что-то похуже. Дальше «похуже» фантазия не шла, но хранитель сканировал его память, а обмануть сканер невозможно. Понимание, что Кристофу известно то, чего он не помнит, оставляло неприятный осадок.

Айрин не походила на мать ни внешне, ни вкусом. Предпочитала минимализм, простоту и строгость, и садом, особым увлечением матери, не интересовалась, оставляя Роберту заниматься растениями. Времени хватало только на цветы в кадках, не требующие усилий и особого ухода. Роберт часто уезжал, порой надолго, оставляя жену в одиночестве. Чем она занималась, кроме серфинга? Айрин не жаловалась, не упрекала, а он верил, что она независима, нравился ее непростой, порой вздорный характер, и только сейчас Роберт задумался, как многого не знал, не вникал, не придавал значения.

Эльза спокойно за ним наблюдала, а на лице Карла читались вопросы. Роберт разрешающе кивнул.

— Как ты? Официальные источники молчат, а слухи ходят самые разнообразные, — поинтересовался Карл.

— Нормально в целом. Если не получится восстановиться на собственном ресурсе, запустят искусственную регенерацию.

— Почему не начали сразу? — удивился Карл.

— Доктор Альберт считает, что в таком случае, способность к природной регенерации будет утеряна. А так, всего лишь временные неудобства.

— Ты еле ходишь, я же видел, — не согласился Карл.

— Устал и набегался, — Роберт ответил уклончиво.

— И глаза больше не синие. Цвет как у моря перед бурей, — заметила Эльза.

— Меня все еще штормит, — улыбнулся Роберт. — Отдохну, будут синие.

— Собираешься возвращаться в политику? — спросил Карл.

— Не знаю, не решил пока. Если честно, возвращение меня пугает, — Роберт подумал, как хорошо, что с Карлом можно говорить откровенно. Нынешний председатель Совета, к нему заезжал, приглашал на заседание. Роберт не дал ответа, пообещав подумать.

— Совет обрадовался твоему возвращению, — заметил Карл.

— Неужели? — Роберт скривился. — Я скорее поверю в то, что Совет самоликвидировался.

— До твоего тридцатипятилетия осталось немного, — задумчиво проговорила Эльза. — По поводу коронации тоже не решил?

— Боюсь, здесь мне так просто не отвертеться, — нахмурился Роберт. — Пока вердикт следующий — не раньше, чем восстановлюсь полностью. В таком состоянии как сейчас не потяну и половины нагрузки.

— Всегда тебя недолюбливала, — сказала Эльза. — Однако не могу не признать, твоя кандидатура лучше, чем стадо всех этих бездельников.

— Заслужил твое признание, — Роберт фыркнул. — Ради этого стоило и помучиться.

— Просила же не язвить, — огрызнулась Эльза. — Тебе рассказали о всем том цирке, что они устроили?

— Я не нарочно, прости. Да. Хранитель упоминал, и объяснил причины, в надежде, что это повлияет на мое решение. Но. Больше всего хочу, чтобы меня оставили в покое. Если и вернусь, то ненадолго, с последующим поиском преемника и передачей обязанностей.

— Смотри, свихнешься от скуки, — заметил Карл.

— То есть расслабляться и ходить под парусом занятие не для меня? — удивился Роберт. — Моя лодка, кстати, разбилась. Унесло в море во время шторма, даже обломков не нашли. Придется новую строить. Еще подумываю о преподавательской работе.

— А как же Башня? Там сейчас новая команда, в основном молодежь.

— Башня — нет, — Роберт помрачнел. — Ни Башня, ни полеты мне не доступны и вряд ли будут. Разве что в качестве теоретического консультанта.

С балкона долетал устойчивый аромат вистерии. Лиловые соцветия манили. Роберт не удержался, поднялся и поковылял на балкон. Он помнил эти цветы, они росли не здесь. И они что-то для него значили. Помнил мягкий рассеянный свет и скользящие тени, тающие в воздухе золотые пылинки и шум, равномерный, повторяющийся.

— Прямо-таки лотос, цветок забвения, — пробормотал он. — Что же я оставил там или кого?

— Выросли, правда? — Эльза подошла к нему.

Вистерии посадили еще до его отъезда. Мелкие, невзрачные растения, робко тянущиеся к солнцу. И вот вымахали, заплели балкон, доросли до крыши.

— За что так меня не любишь, Эльза? — спросил Роберт не оборачиваясь.

— Твой отец был шальным. Пересекались мы как-то, давно. Характер взрывной, тяжелый. Уж больно ты на него похож, боялась, что таким же будешь. Но ты спокойнее, хотя и весь в себе. Если довести, мало не покажется.

— Много ты понимаешь в моем характере? — усмехнулся Роберт, вспомнив сизый туман, бледно-голубые вспышки, и выходящих из марева собственных демонов.

Они вернулись в дом. Роберт снова устроился в облюбованном кресле. Бледно-зеленый напиток остыл, но Роберт все же пригубил, попробовал.

— А… Айрин, говорила, что беременна? — он столько раз за сегодня произнес ее имя и все равно споткнулся.

— Нет… — Эльза выглядела озадаченной: — Карл?

— Карл покачал головой.

Айрин общалась больше с отцом, чем с матерью, делилась с ним многим. Если и Карл не в курсе, то вряд ли она сказала кому-то еще.

— Неважно. Мы тогда сами только узнали, — пробормотал Роберт. — Другое хотел спросить. Айрин что-то беспокоило?

Карл растерянно пожал плечами. За него ответила Эльза:

— Сам мог бы заметить. Последние недели она часто виделась с твоей матерью. Уж не знаю, что они не поделили, но эти встречи Айрин расстраивали.

— Меня, наверное, — улыбнулся Роберт. Он вытащил из кармана цилиндр, положил на стол. — Это как-то связано с Айрин. Поможете разобраться?

Эльза взяла цилиндр в руки, подержала, нахмурилась, положила обратно:

— Неприятная вещь и чужая, не моей дочери.

— Значит, мне не показалось. Не смог уловить никакой истории. Думал, из-за того, что почти ничего не чувствую, — Роберт виновато улыбнулся.