Никогда не кончится июнь (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 40

А вдруг… — холодный ветер залетел прямо под кожу, взвился к горлу, — ее уже не существует? Вдруг она исчезла, и тогда мне не попасть в маленькую комнату с треснувшим дощатым столом, узким шкафом в углу и затхлыми пивными кружками, забытыми на скамейке? Вдруг…

И в это самое мгновение, когда опасные мысли уже вовсю царствовали в голове, пол под моими ногами, наконец, оборвался, и я со свистом полетела вниз.

«Здесь мало воздуха…», — первое, что заметила я, приземлившись.

Или от страха так схватывает горло, что этот сырой воздух не пробивается сквозь него внутрь?..

Бумс! В полумраке я наткнулась коленом на острый угол длинной скамьи.

Черт!

Не обращая внимания на резкую боль и очевидный скорый синяк, я двинулась дальше, в угол комнаты. Что-то подсказывало мне, что действовать нужно быстрее.

Даша! Даша… — еле слышный шорох откуда-то сверху.

Бабочка!

Сердце радостно екнуло, и в этот миг рука нашарила в шкафу карты, которые следовало заменить.

И в ту же секунду раздались голоса.

— Должна быть уже здесь, Олег Вадимович! Похоже, она знает путь… — хриплый голос того, маленького коренастого мужичонки!

Совсем рядом!

Господи, как же так? Откуда они здесь?.. Откуда они узнали про меня?! Судя по голосу, они буквально в двух шагах!..

Я испугалась не на шутку, заметалась… Руки заработали сами собой — одна колода быстро скользнула внутрь кармана, а на ее место легла другая — та, что Степа нашел под полом спальни дяди.

Хоть какой-то шанс теперь у него будет! Надеюсь, он уже сидит в интернете и усердно изучает хитрости игры в подкидного?..

Я метнулась в сторону маленькой двери, и вдруг за ней, брызнув прямо в глаза, вспыхнул яркий свет. Я невольно зажмурилась. Воздух совсем перестал проникать в легкие. В голове помутилось, голоса еще приблизились, они двоились у меня в ушах, роняя словно разбитые на куски, одинаковые слова по нескольку раз:

— Здесь? Здесь?..

— Рано… Рано…

Смех. Низенько и продолговато — ха-а… и резко вверх и коротко — ха!

И еще раз, как в буквальном повторе — ха-а… ха!

«Опирайся! Опирайся!»

Легкое, прозрачное крыло обняло мою вдруг истончившуюся до невесомости фигурку и немедленно взмыло вверх.

Она знала! Она помнила! Она унесет меня домой!

Все хорошо, что хорошо кончается…

Скоро я вдохну воздух ночной летней улицы…

Скоро я буду дома…

Воздух рассекло тяжелое и прерывистое дыхание бабочки. Приглядевшись к несущему меня крылу, я вдруг заметила, что оно грубо надорвано.

Уха коснулся теплый, усталый шепот.

«Мне нельзя вылетать из кафе…»

Чуть дальше, чуть глуше, чуть обреченнее.

«Мне нельзя вылетать из кафе…»

И совсем далеко — тонко, горько, слезно:

«Мне нельзя!»

Внизу, под моими взмывающими к потолку ногами, прозвучал приказ:

— Тарас, оставь ее! Пусть полетает напоследок…

На что тонкий шепелявый тенорок заискивающе уточнил:

— Прямо так и оставить? Или немного проучить?..

Ответа я не расслышала, до моих ушей долетели лишь раскаты дикого, громового смеха.

Через мгновение дрожащие крылья разжались, и я выпала из их уютных объятий. Тяжелое дыхание начало отдаляться, и мой взгляд уловил, как с трудом воспаряет вверх бабочка, судорожно крутя искалеченным крылом, нелепо свисающим набок…

Медленно и шумно она вылетела сквозь потолок и исчезла, оставив меня в одиночестве.

А где это я?..

С трудом приподняв голову и оглядевшись, я поняла, что снова лежу на полу третьего этажа.

В номере под названием «память невесты».

И на этот раз мне отсюда уже не выйти.

Внезапно громко захлопали двери, засуетились шаги, отовсюду понеслись неистовые крики… «Лабиринт» вдруг наполнился единым безумным ревом, словно потревоженное больное животное. Мне показалось, что пол под ногами шатается, как будто кафе злобно мечется из стороны в сторону.

И вдруг резко наступила тишина.

Деревянная дверь бесшумно открылась.

И я поняла, что на пороге вот-вот покажутся ОНИ.

Или не ОНИ, а другие… Но еще неизвестно, кто из них страшнее… Эти блуждающие призраки снизу… Или уродливая, жуткая красавица… Взгляд мой пугливо кинулся по сторонам. Тишина. Спасительной светлой оболочки нигде не витало.

Дверь раскрылась еще шире. За ней никого не было.

Никто не вошел в комнату.

Но я вдруг почувствовала, как изменился воздух рядом со мной. Внезапно он стал суше и жарче. Жара… огненная жара…

Как тогда, когда…

Удушливая жара змеей проползла по моим ногам, опалила живот, прижатые к груди ладони… и начала подбираться к горлу. Я почувствовала, как невидимым кольцом она начинает смыкаться вокруг моей шеи…

Если бы я качнула головой в ту или другую сторону… Я бы коснулась ее обжигающих пальцев… Они проткнули бы насквозь мою кожу… Она лопнула бы под их небрежным касанием… Так казалось мне.

Повернув только глаза, я вновь увидела зияющий проем двери.

Оттуда горячей лавиной текла беспроглядная темнота.

И оттуда тянулось это обвивающее незримое кольцо.

Вдруг что-то как будто пригнуло меня и потащило за собой.

Черные пальцы жары на долю секунды остались наверху, не успев ухватить ускользнувшую от них шею.

Прозрачное окно замаячило в глубине комнаты.

Оно было открыто.

Ни единой мысли не было в моей голове, ни единого решения не успело созреть в ней, когда в следующую секунду в прыжке из окна номера памяти невесты мой сарафан раскрылся, как голубой парашют.

Вслед мне из глубины комнаты раздался противный смех, а вернее сказать — гоготание. Презрительное, едкое, издевательское — дескать, не уйдешь!..

В легком, воздушном полете жаркая духота вдруг резко сменилась промозглой сыростью. И когда я, упав прямо в какую-то лужу, подняла глаза, то первое, что ощутила — как шлепнулась мне на голову тяжелая дождевая капля.

Передо мной лежала незнакомая, красиво мощенная улица — по краям ее стояли высокие деревья с отчего-то пожелтевшими в середине июня листьями. Теплая летняя ночь, словно по злому волшебству, обернулась осенними сумерками. В небе неподвижно висели свинцовые тучи. Неровные булыжники блестели от дождя.

«Куда же мне идти?.. — удивленно задумалась я, привставая. — И что все это значит?..»

Вдруг вдалеке возник силуэт юноши. Он решительно направлялся по аллее прямо на меня. Худощавое сложение, высокий рост, едва шевелящиеся губы…

— Нет, Аля, нет… — бормотали они. — Я не могу. Я не прощу!

Аля?..

Я прищурилась и заметила спешащую за юношей хрупкую фигурку девушки в сером платье. Волосы девушки разметались и летели за ней длинным шлейфом. Она что-то исступленно кричала.

— Славка! Как ты мог поверить в это?! Славка! Остановись! Ведь уже назначена наша свадьба… — долетел до меня срывающийся голос, звонкий, как серебряный колокольчик.

Юноша вдруг резко остановился, и девушка налетела на него и тут же отскочила назад. В ее огромных глазах была мольба.

— Слава, это неправда! Я верна тебе! — залепетала бедняжка.