Никогда не кончится июнь (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 51

Я постояла, подождав, пока он, махнув на прощание рукой, умчится прочь на своем кабриолете, и медленно, гася невесть откуда наплывающие слезинки, открыла красивую стеклянную дверь «Морской раковины».

Пряча узкое лицо, мимо меня шмыгнула худая женщина в черном.

Что-то в ее облике показалось мне знакомым… Я обернулась, но она быстро исчезла за дверью.

— Даща! — окликнула меня сидевшая на ресепшн Сесиль.

В задумчивости оторвав взгляд от двери, я перевела его на девушку.

— Si dispone di un pacchetto! (Вам посылка!) — объявила она.

Так я и думала. Это снова была черная почтальонша!

Неужели и здесь, в Милане, есть филиал почтового отделения № 20«а»?..

Я протянула руку за извещением, но вместо этого Сесиль сунула мне какой-то маленький сверток.

Наверно, у меня был такой дурацкий вид, что она рассмеялась.

— Господин Чекнецкий у себя? — спросила я, беря сверток.

— О нет! Господин Чекнецкий уходить рано утром и еще не приходить… — известила меня дежурная на ломаном русском.

Марселино со скучающим видом потянулся в кресле.

Чувствуя обжигающую тоску, я подошла к лифту. Лоренцо Верачини… Его мягкие волосы, струящиеся по моей щеке, шелковистая кожа его рук, легкое дыхание…

Где-то он сейчас?..

В лифте я развернула сверток и привалилась к стенке.

Внутри оказалась колода карт!

Та самая — из тайника антиквара. И которую я оставила в кафе…

Союзница! — ахнула я.

И снова вспомнила растерянный вид Лоренцо на сцене.

Союзники не дадут ему выиграть! Видимо, они и впрямь очень сильны.

Медленно, чеканя каждое свое слово, я произнесла вполголоса:

— Если вы слышите меня. Мне ничего не надо. Я справлюсь сама. Вы слышите?

Из щели лифта к моим ногам прорвался теплый ветер.

И тогда я повторила:

— Ничего не надо!

Лифт открылся, и поток ветра подхватил меня и вынес на площадку.

— Вот и хорошо, — кивнула я.

«Ничего хорошего…» — послышалось мне в угрюмом улетающем ветре, и на третьем этаже наступила тишь да гладь.

Ночь опять оказалась холодной, как будто в солнечном Милане внезапно наступила зима. Я понимала, что зима наступила не в Милане, а в моей душе. Среди уютного интерьера номера я чувствовала себя очень одинокой и покинутой всеми. Тоскливо ворочаясь с боку на бок, я ругала себя на чем свет стоит, пытаясь воззвать к своему глупому влюбленному сердцу…

Провести целое расследование, едва не угробить Степу, прилететь за тридевять земель, пережить еще кучу страхов и неприятностей, и теперь — из-за какого-то мальчишки, пусть даже очень красивого — вдруг изменить решение и отдать ему победу!

…а сердце никак не желало прийти в согласие с рассудком.

Закутавшись в тонкое одеяло, как в кокон, я продолжала его увещевать.

Натерпеться страху в жутком «Лабиринте», и теперь… Ах да, еще потерять любимый шлепанец…

Шлепанец.

Воспоминание о нем резануло где-то под сердцем, и я, взвыв от острого укола, приподнялась на постели. Шлепанец встал передо мной, как настоящий — желтый, из плетеной кожи, с вышитым на боку цветком.

И тут я поняла, что в нем казалось мне странным.

Я поняла!!!

Мысли завертелись очень быстро, сами собой начали прикидываться и сопоставляться, передо мной пробежали события, фигуры, лица… и внезапно мне стало жарко.

И я поняла, что выход из тупика — НАЙДЕН!

И я уже ничего не боюсь!

Не выдержав напряжения, я вдруг расхохоталась во все горло!

Я ничего не боюсь!!!

И в этот миг раздался негромкий стук в оконное стекло.

И мое призрачное спокойствие рухнуло, как опрокинутые костяшки домино.

Это он… Чекнецкий!

Он разгадал мои коварные замыслы и сейчас унесет меня в…

— Даша! — раздалось снаружи. — Dasha, it's me, Lorenzo! (Это я, Лоренцо!)

В открытую створку окна просунулась знакомая рука, и в следующую секунду претендент на победу свалился к моим ногам.

— Уф! — выдохнула я и опустилась на пол с ним рядом.

Лоренцо радостно улыбался.

— Лоренцуша! Ты откуда здесь?! — поразилась я.

— Залез с задней стены, — объяснил он на английском, привлекая меня к себе. — Мне что-то не спалось. Мне не хотелось с тобой расставаться! — он заглянул в мои глаза, и в янтарных очах вспыхнул огонек страсти.

— Мне тоже! — обрадовалась я и запоздало испугалась. — Ты же мог сорваться!

— No, no! — покачал головой Лоренцо. — I was climbing! (Я занимался альпинизмом!)

И он снова горячо прижал меня к себе.

— My treasure! Where do you come from? (Сокровище мое! Откуда ты взялась?) — и он нежно тронул прядь моих русых волос, отливающих золотом.

Мы прильнули друг к другу, как два голубка.

Его взгляд упал на колоду.

— You play cards? (Ты что, играешь в карты?!)

— Sometimes… (Иногда…) — замялась я.

— Alone? (Одна?) — засмеялся Лоренцо.

— If you want, I will play with you? (Хочешь, с тобой сыграю?)

— Потом… попозже… — произнес он тихо, и моей щеки коснулись губы цвета спелой черешни.

Рука миланского гостя уверенно протянулась к ночнику, и свет погас.

Что я делаю?.. — успела подумать я, проваливаясь в сладкую негу его объятий.

Его лицо приблизилось к моему, и я вдохнула прохладу и морскую влагу, исходящую от его темных волос. Они касались моих щек, плеч, и все мое лицо утопало в их густом дожде. Острая дрожь пронзила меня с головы до ног. Как бутоны, расцвели на коже его горячие поцелуи. Я вбирала дурманящий запах его тела, чувствовала на щеке его дрожащие ресницы, и от этого разбивались в небе звезды, уплывало сознание, рассекая день и ночь, соединяя землю и небо.

Всю необыкновенную нежность, угадывающуюся в очертаниях губ, всю сладость, растворенную в их неповторимых изгибах, он отдавал мне, как весенняя ночь отдает самый прекрасный сон. И, впитывая все это удивительное сплетение нежности, страсти и боли, чувствуя неровное дыхание и прерывистый шепот возле уха, я уплывала на неведомых волнах все дальше и дальше…

А потом он так же сладко спал, раскинув руки, а я сидела возле него и любовалась, видя, как лунный луч высвечивает очертания его божественной фигуры.

Там есть прекрасный бледный мальчик

И он ночами сладко спит

И лунный свет лучом неярким

Спокойный сон его хранит

Пусть ночь ласкаясь припадает

К его рассыпанным кудрям

Пусть нежный сон блаженно тает

Склоняясь к бледнеющим щекам

Пусть тихий ветер обвевает

Его закрытые глаза

Пусть тень от шторы поцелует

Его в прохладные уста.

Внезапно Лоренцо открыл глаза, поднял голову и испуганно огляделся вокруг. Увидев меня, сидящую рядышком, облегченно улыбнулся, и взгляд его просветлел.

— Tu sei qui… Vieni qui, Dasha! Tu sei la mia preferita! Non sono mai stato… (Ты здесь… Иди сюда, Даша! Ты — моя любимая! У меня еще никогда так не было…) — итальянские слова рассыпались, как жемчужины.

— У меня тоже… — прошептала я.

И он уложил меня рядом и крепко обнял пахнущей морем рукой.

Потянулись долгие дни ничем не омраченного счастья. Ощущение близости последнего тура, который должен был состояться через три дня, притупилось и ушло. Существовало только южное солнце, теплые волны моря, машина с открытым верхом — и нежность, нежность без конца.