Ночь с пылким негодяем - Хоукинз Александра - Страница 43

Не ослабляя объятий, Сэйнт лег на спину. Поколебавшись секунду, она прижалась щекой к его обнаженной груди. Его рука принялась рассеянно гладить ее спину, и она поняла, что он обдумывает услышанное.

— Та история с побегом все еще не дает вам покоя.

Это был не вопрос. Она вздохнула и положила ладонь на его живот. От этого прикосновения его мышцы напряглись.

— Не настолько, как вам кажется. Прошло достаточно времени, чтобы я смирилась с тем, что со мною случилось. Oui, на моем теле остались шрамы, но я не позволяю им управлять собой.

— А ночные кошмары?

— Они редко меня мучают, — откровенно призналась она и, задумавшись, сморщила нос. — Вечером я очень расстроилась, поэтому, наверное, и спала так беспокойно.

— Наверняка в этом есть и моя вина.

Если сейчас не возразить ему, он, того и гляди, решит, что во всем виновата его напористость в постели.

— Чепуха, вы — лучшее из всего, что произошло вечером и ночью.

— Вы это серьезно? — угрюмо спросил он, явно распекая себя в уме за неугомонность.

— Вы, конечно, разбили мою любимую полумаску, но я решила вас простить, — улыбнулась она.

— Но этот сон…

Она приложила палец к его губам.

— Тс! Я не настолько хрупка, чтобы не справиться с бойким любовником. Когда я сказала, что мне часто снится та ночь, когда я сбежала, я имела в виду, что каждый раз я заново переживаю ее. Во сне я не сбегаю от своих мучителей. Я все так же заперта в маслобойне, и меня все так же порют и унижают.

Когда мадам Венна проснулась в следующий раз, между занавесками на окнах уже пробивался утренний свет и на кровати она лежала одна. Она решила, что после ее исповеди Сэйнт придумает какой-нибудь благовидный предлог и уйдет, но вместо этого он передвинулся на край кровати и потушил свечу. А потом притянул мадам Венну к себе, обнял и уже не отпускал.

Никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной в мужских объятиях.

Мадам Венна стянула с лица полумаску и помассировала следы, оставленные ею вокруг глаз. Почему он тогда не ушел? Отношения их нельзя назвать деловыми, но это и не любовь. В ее мирке этого чувства не существовало, а Сэйнту нужно было соответствовать титулу, который накладывал на него определенные обязанности. Она вписывалась в его жизнь не больше, чем он в ее.

Теперь, когда комната наполнилась светом, опустевшая без него кровать показалась ей непомерно огромной, и мадам Венна с удивлением осознала, что это заставило ее взгрустнуть. Она всегда предпочитала спать одна. Любовники слишком требовательны, и это было одной из причин, по которым она ограничивалась короткими свиданиями с ними. Так она ограждала себя от напрасных надежд, лишних вопросов и огорчений.

Так почему же ей так хочется увидеть его снова?

Ответ на этот вопрос заставил ее осыпать проклятиями его подлое сердце.

От него она ожидала страсти, а отнюдь не понимания и нежности.

Стук в дверь заставил ее потянуться за полумаской.

— Это Анна.

— Одну секунду!

Мадам Венна успокоилась, услышав жизнерадостный голос подруги. Она откинула покрывало и только сейчас вспомнила, что совершено голая. Пока взгляд ее блуждал по комнате в поисках сорочки, Анна, недолго думая, открыла дверь.

— Доброе утро, — сказала она, входя в спальню с большим подносом в руках. Похоже, ее не удивило, что подруга до сих пор не встала. Грациозным движением бедра она закрыла дверь. — Как спалось?

Анна с многозначительной улыбкой подошла к кровати. Она, несомненно, знала, что мадам Венна провела ночь не одна, — понять это по выражению ее лица было нетрудно.

— Как будто неплохо, — осторожно ответила та своим обычным, без фальшивого акцента, голосом, поскольку они были одни. — А ты, как я посмотрю, этим утром вся светишься.

— Вообще-то уже день. — Анна поставила поднос на кровать. Сняв несколько крышек с серебряных блюд, она явила взору подруги поджаренные ломтики хлеба с маслом, кусок окорока и яйца-пашот. — Я решила, что ты проголодалась.

Мадам Венна с непроницаемым лицом потянулась за чайником.

— Это почему же? — Когда в нос ей ударил запах копченого окорока, она поняла, что умирает от голода.

Пока она наливала в чашку горячий чай, Анна раздвинула занавески.

— Нечего от меня прятаться, Кэтрин.

— Давно ты знаешь?

Даже если бы она стала отрицать, что Сэйнт был в «Золотой жемчужине», разбросанные по комнате предметы одежды и смятые простыни недвусмысленно говорили о том, что происходило здесь ночью.

Анна уверенно прошлась по комнате, собирая одежду мадам Венны.

— Вчера, — с довольным видом заговорила она, — ты совсем не заволновалась, когда узнала, что на одного из наших охранников напали, следовательно, ты знала, кто это совершил. Это был Сэйнт, верно? Эту ночь он провел здесь с тобой.

Мадам Венна скрыла усмешку, поднеся к губам чашку.

— Да.

— Его присутствие объясняет и то, почему ты вчера не захотела открыть мне дверь. — Анна бросила ворох одежды на кресло. — Охранник этот сказал, что мужчина, который ударил его, был пьян. Он тебя не обидел?

От абсурдности этого предположения брови мадам Венны поползли на лоб.

— Сэйнт? Нет. Он… Он любит все делать так, как считает нужным.

Что-то в выражении ее лица, когда она произносила эти слова, заставило Анну замереть и настороженно посмотреть на подругу.

— Сэйнтхилл насиловал тебя, когда я вчера стучалась в дверь!

Мадам Венна залилась смехом. Она вспомнила, как он ласкал ее между ног.

— Почти угадала. — Мадам Венна взяла хлеб и запихнула в рот большой кусок, чтобы не сказать лишнего.

Колкость, которую приготовила Анна, вылетела у нее из головы, как только она заметила осколки фарфоровой маски на полу.

— Что случилось? Боже правый, это Сэйнтхилл сделал?

— Он, — кивнула мадам Венна, сосредоточенно жуя. Дожевав и проглотив хлеб, она прибавила: — Но моего лица он не видел. Я специально не зажигала свечи. Зажгла, только когда надела другую маску.

Она стала собирать осколки.

— Я, конечно, не должна спрашивать…

Мадам Венна махнула рукой.

— Мы слишком долго дружим, чтобы иметь друг от друга секреты.

— Хорошо, — сказала ее подруга, явно взволнованная, и села на край кровати. Немного помолчав, она продолжила: — После ночи, проведенной с Сэйнтхиллом, у тебя и щеки порозовели, и глаза светятся.

Мадам Венна чуть не поперхнулась чаем.

— Ты говоришь так, будто обычно я похожа на привидение.

— Нет-нет. Новый любовник — это чудесно и захватывающе интересно, просто ты всегда была очень осторожна с мужчинами. Да и Сэйнтхилл ведь не новый любовник. Кэтрин, шесть лет назад ты нашла причины, чтобы порвать с ним. Мне, конечно, приятно видеть тебя такой счастливой, но, по-твоему, разумно подпускать его к себе так близко?

Мадам Венна поправила на груди край покрывала, которое так и норовило соскользнуть.

— Я не думаю, что кто-либо может ему что-либо позволять или запрещать. Он всегда поступает так, как хочет.

— Гм.

— Что значит «гм»?

— Да нет, ничего. Я просто подумала, что многие из наших общих знакомых говорят то же самое о тебе.

— Анна, то, что произошло между мною и Сэйнтом… — Она сделала широкий жест рукой, в которой держала ломтик хлеба. — Это было чудесно, и я ни о чем не жалею. Но все равно наш роман не продлится долго. Мы ничего не обещали друг другу под покровом ночи, не клялись любить друг друга до гроба. У нас нет будущего.

— Для тебя, возможно, и нет, а для Кэтрин?

— Я думаю, что, когда маркиз Сэйнтхилл надумает жениться, он не опустится до внебрачной дочери лорда Гриншилда и леди Эйр, — сухо промолвила она. — Кроме того, у Кэтрин есть свои тайны.

— Да, эта упрямая девчонка и есть ты.

Мадам Венна раздраженно закатила глаза.

— Я это очень хорошо знаю, моя дорогая подруга.

— А Сэйнтхилл? — не унималась Анна. — Он знаком с обеими женщинами. Кэтрин, ты играешь с ним в очень опасную игру. Что, если он узнает правду о Кэтрин?