От Каина (СИ) - Верт Александр - Страница 81

Губы у Каина приоткрылись, но не издали ни единого звука.

Он уже знал, что пальцы ослабли. Порыв ветра подхватил потрепанную ленту и унес куда-то к морю.

Губы Каина задрожали, но слез так и не появилось.

Он позволил стражникам обойтись с собой словно с куклой, тряпичной и набитой трухой. Его просто кинули на крест.

Он смотрел в небо. Боль была такая, что сложно было сказать, откуда она вообще приходила, была ли она новой или старой. В груди за ребрами что-то упрямо ныло. Сейчас. Потом. Всегда.

«И все же тебе все равно. Нет тебя на земле. Как это просто», − подумал Каин, закрывая глаза.

Ему нужно было сберечь силы, оставалось уже совсем недолго, но лишиться чувств и предстать перед толпой в истинном облике − это то же самое, что проиграть.

Почему-то в сознании появлялась мать. Она сидела в саду и шила, покачивая люльку с Авелем. Она была такой счастливой.

− Мама, − прошептал Каин, но когда шагнул к ней, понял, что приподнятый над землей крест падает.

Каин только выдохнул и зажмурился, понимая, что спектакль сорвется в последнем акте в тот самый миг, когда он разобьется о твердую породу утеса.

Но удара не было.

Приоткрыв глаза, Каин с ужасом заметил, что крест завис в воздухе.

Вокруг стояла такая тишина, что свое собственное дыхание с чуть заметным хрипом Каин слышал лучше, чем что бы то ни было еще.

− Нечистый! - взвизгнул кто-то.

− Поставьте его уже! - скомандовал кто-то, и стражники засуетились.

«Люцифер?» - подумал Каин, но, найдя взглядом падшего, заметил в его глазах такой же ужас.

Понимая, что это не зеленоглазый, Каин испуганно изучал толпу взглядом, но никого не находил.

Выдох.

Надо успокоиться и просто доиграть в эту игру.

Первым закричал один из разбойников. Он голосил что-то о нечисти, о злобе людской, о том, что они изверги и чудовища. Второй был все же тише, хотя тоже успел покричать невнятно.

Эти крики действовали на Каина изнуряюще, но он не открывал глаза, а когда крики стихли, и вовсе погрузился в подобие дремы.

Ему виделись серые глаза. Улыбка.

Ребенок, радостно обнимающий медную ложку.

Ему самому хотелось улыбнуться, но сил не было.

− Ты там еще живой? - воскликнул кто-то снизу.

Каин открыл глаза.

Тени падали иначе, а значит прошло несколько часов, но толпа все еще была на прежнем месте.

В первом ряду стоял Люцифер и улыбался. Подле него − Иешуа, укутанный в одежду, сложив руки, явно молился. Чуть поодаль − его мать и его жена. Здесь же и его ученики. Простые люди. Зеваки. Кое-кого в этой толпе он совсем недавно вылечил...

Каин встретился взглядом с холодным взором синих глаз.

Кагитор стоял в толпе и смотрел на сына. Он был не совсем здесь. Оставаясь дома, раскрывая книгу судеб, он был здесь призрачной голубоватой тенью с холодным лицом, вот только в синеве этих глаз Каину мерещился гнев.

Кислый запах ударил в нос.

− Пей! - велел кто-то.

Поспешно сделав вдох, бессмысленно шевельнув пересохшими губами, Каин все же успел отвернуться от мокрой губки со странным запахом. Та коснулась щеки, обожгла ее словно огнем. Жидкость потекла по подбородку, стала капать на грудь и, затекая в раны, причинять новую острую боль.

− Пей, тебе говорят!

Стражник, насадивший губку на палку, ловко орудовал ею, потому увернуться еще раз не получилось. Губка обожгла губы. Кисло-огненная жидкость попала на язык.

Зрачки Каина мгновенно расширились. Дыхание сбилось.

«Уксус?» − спросил он сам у себя.

«Яд», − ответил он сам и спешно сделал вдох.

Его просили сделать грозу, если надо − значит, будет гроза.

Он закрыл глаза, создавая иллюзию быстро мрачнеющего неба.

Но тут увидел отца. Почувствовал его взгляд.

Остановился. Посмотрел на него, будто пытался ответить.

Кагитор хмурился. Морщинка рассекала его лоб и делала лицо настолько ужасным, словно скрывала желание стереть человечество с лица земли в одно мгновение.

Каин неловко улыбнулся, рисуя в разуме людей надвигающуюся бурю.

− Прости их, отец, ибо не ведают они, что творят, − прошептал он, глядя в толпу, да так отчетливо, что сам удивился звуку своего охрипшего голоса.

Морщинка на лбу Кагитора разгладилась. Синие глаза прикрылись.

Капли холодного дождя упали на горящую жаром истерзанную кожу Каина. Дождь был настоящим. Поднимая глаза к небу, Каин понимал, что иллюзии его больше не нужны.

Синяя молния ударила прямо над головой, ослепляя на краткий миг.

«Спасибо», − говорил он Кагитору, который позволил ему умереть до окончания последнего акта...

Глава 71

Глава 71 - Плата за жертву

Иван перекрестился, но тут же опомнился и замер, глядя в алые глаза.

Каин криво усмехнулся, видя эту растерянность.

− Прекратите. Не пытайтесь изменить своих взглядов из-за этой правды. Какая разница, кто истекал кровью на том бессмысленном кресте? Людям нужно было зрелище, чтобы они начали смотреть и слушать, вот и все. Иешуа был наполненным, духовным, мудрым и именно он дал все то, в честь чего вы сейчас креститесь, а я прозаичен, но...

Он манерно вскинул руку, прикрывая ей трагично голову.

− Я − мастер показательных страданий!

Он убрал руку и спокойно сел с равнодушным видом.

− Я бессмертный. Так почему бы мне не сделать свое бессмертие инструментом? − Он усмехнулся. − Не делайте такое мученическое лицо. В этой истории я не герой, не святой и даже не жертва. Я просто фигура, которую в нужный момент поставили на доску, а потом бросили.

Иван закрыл рот руками, боясь понять, что это значит.

− Да, они бросили меня, − заявил Каин холодно. - Нет, конечно, они аккуратно завернули тело в то самое голубое полотно, уложили его в пещеру, закрыли камнем. Все очень чинно. Потом говорили, что буря была знатная и что молились все, даже те кто не верили. Одни считали это гневом Бога, другие ликованием Сатаны, но... я-то хоть и умер, но это было временным. За три дня мое тело способно исцелить даже самые страшные раны. − Каин выдохнул. − Когда после смерти приходишь в себя − это преотвратнейшее чувство, − признался он. - У меня не было сил пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы куда-то выбраться. Меня мучала жажда и в довершение всего добивала лента, вложенная в левую руку.

Иван убрал руки от лица и взглянул на Каина с надеждой и сочувствием. Он потерял, наблюдая, казалось, потерял смысл жизни, когда красная лента улетела прочь. Та самая красная лента.

− Не-е-ет, это была жалкая подделка, но я сделал вид, что ничего не замечаю. Завязал ее на плечо, облачился в голубое полотно и вышел через три дня, когда открыли пещеру. Для меня это было концом всего.

***

Каин снял с плеча ленту и вложил ее в руку Иешуа.

− Пусть она будет твоим талисманом, как символ связи между духовным и телесным.

− Но ведь это твой талисман, − удивился мужчина, все еще с трудом веривший, что его странный друг по-прежнему жив.

− Она сыграла свою роль, теперь должна послужить кому-то другому, − спокойно отвечал ему Каин и отступал.

− Прости меня.

Иешуа был готов рухнуть на колени, но Каин внезапно холодно посмотрел на него и грозно ткнул пальцем в грудь.

− Прекрати делать такое лицо! Ты − сын бога! Назвался им − так соответствуй. Принял мою помощь − так сделай так, чтобы это было не напрасно, а твое «прости» − только признак слабости. − Он еще раз с силой толкнул его в грудь. − Делай уже, что решил и не сомневайся.

− И это говорит мне посланник дьявола? - удивился Иешуа.

− Меня никто и никуда не посылал! Никогда! Все... Иди и смирись с этим всем, а мне нужно отдохнуть, − Каин бесцеремонно подтолкнул Иешуа к выходу из своей пещеры.

Человек больше не спорил, он только на краткий миг коснулся бледной руки, словно хотел прикоснуться к некой святыне, поклонился и вышел. Сказать, что Иешуа спектакля не пережил, он так и не смог.