Колдун 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 45

— Идем, покормишь меня — предложил я, посмотрел на часы в телефоне. Время было десять часов, ехать мне полчаса максимум, и надо попасть на кладбище после полуночи. Можно было бы в принципе и днем оставить подарки, но лучше передать их «прямо в руки», а на солнечный свет, насколько я понял, Кладбищенский вылезать очень не любит.

Время нечисти — ночь, в полночь у них начинается настоящая активность, так что лучше бы посетить погост в урочное для хозяина кладбища время. Типа — уважение оказать.

Кроме того, оставишь подарки днем — а вдруг кто-то из местных случайно найдет? Мало ли что может случиться, может за вениками кто-нибудь забрел, или за хворостом. И вот тут мне никак не улыбается осчастливить шампанским и фруктами какого-нибудь местного «синяка». Самогонку пусть жрут, ибо нефиг!

— А после ужина я тебе кое-что подарю! — ухмыльнулся я, и увидел, как глаза Вари загорелись любопытством и радостью. Она видела, сколько я навез барахла, но шариться в нем все-таки не стала. Хотя уверен, ей было любопытно — что там лежит в многочисленных сумках и пакетах?

Кстати — это тоже показывает, насколько человек относится к мне…ну…не знаю, как назвать…с уважением, что ли? Мой дом, мои вещи — без моего разрешения в них лазить ведь неприлично! Вот я бы пришел к ней домой и начал обыскивать ее комод, разглядывать трусики и лифчики — скорее всего ей было бы это неприятно. Вот и она не стала лазить в моих мешках.

Ну мне так думается…а на самом деле может просто еще не успела сунуть туда нос! Хе хе…бабы, они любопытны, как сороки! И суют свой длинный нос куда надо, а особенно — куда не надо! Проверено! Плавали, знаем!

И когда только она успела напечь пирожков? Пышные такие — с мясом, с картошкой, с вареньем! И борщ вечерашний! Ммм…давно так вкусно не ел! Ну что моя холостяцкая еда — яичница, да картошка с маслом, вот и всей той еды. Пожрать в кафешке — высший шик, будто в ресторан сходил. Мяса, понимаешь ли, жареного поел — вот же роскошь офигенная! Одичал я совсем, точно.

Варя весь ужин просто подпрыгивала на месте, и взгляд ее постоянно уносился туда, где в углу комнаты лежала куча коробок и сумок. Если бы меня не было — она бы точно бросилась к этой куче, и зарылась бы в барахло, как гуляющая с хозяином домашняя собака в «свежую» пахучую падаль. Так что зря я приписал ей несуществующие у нее признаки святой отшельницы — ничто бабское ей не чуждо, особенно в плане любопытства.

— Иди! — ухмыльнулся я, увидев в очередной раз как умильно вздыхает моя подруга, ерзая на новом кухонном табурете — Эти все сумки, все, что в них — тебе. Вот когда бросишь меня, пошлешь нахрен — я у тебя все это отберу, и уйдешь, в чем пришла! Хе хе хе…а пока со мной — это все твое! (Вру, конечно, неужели у нее это барахло отбирать буду, когда она соберется от меня свалить? Но вот как бес за язык дернул!)

Господи…да откуда у нее столько энергии-то взялось?! Это не она ли сегодня лежала на диване с перекошенной мордочкой и едва дышала сломанной грудью?! Кинулась на груду сумок, как коршун на сладкую добычу! И понеслось…визги, писки, стоны — такое ощущение, что кончает от вида нового платья, или только подержав в руках какой-то дурацкий кружевной лифчик!

Вот я — терпеть не могу что-то примерять! Мне нож острый — надеть новые штаны и прохаживаться перед зеркалом, изображая из себя важного гуся! И в магазине ненавижу мерить одежду — забьешься в дурацкую кабинку, ютишься там, ютишься…вечно все уронишь, изругаешься вдрызг…а они, эти штаны — еще и не подходят! Или сидят на мне, как седло на быке, или расцветка какая-то дурацкая, и почему я это сразу не увидел?

И вот так каждый раз, каждый раз — аж тошнит от этих примерок! А тут…о боги! О Чернобог вместе с Белобогом — вы видали ее физиономию?! Это не примерка! Это священнодействие! Она не меряет, она совершает ОБРЯД примерки! Это сцука секс с кружевными тряпицами и кусками ткани! Она наслаждается примеркой! И трахается с этими тряпками — поглаживает их любовно, расправляет, рассматривает их интимные места и ласкает там, где этому куску ткани будет всего приятнее получать ласку! Да черт подери, она меня ласкает с меньшим усердием, чем это маленькое черное платьице, которое я и брать-то не хотел (уж больно дорогое — за маленький кусочек ткани и такие деньги?!)!

Я даже слегка приревновал к этим тряпкам. Ну нельзя же делать из барахла эдакий культ?

Никогда мне не понять душу женщин, это точно. Мне вот — есть чем срам прикрыть, да и слава богу. Причиндалы не видать, от холода прикрыт — чего еще надо-то?! Мужчины, одевающиеся слишком модно и думающие о красоте своих ногтей, всегда вызывали у меня законное подозрение. Не люблю метросексуалов и всяческих таких Нарциссов. Они или гомосеки, или ненадежные, подозрительные люди! Я так думаю, и разубедить меня в этом очень трудно. Ну да, у меня есть свои тараканы в голове — а кто сейчас без них?

А потом я забыл о себе, о колонии тараканов, гнездящихся в моей черепной коробке, забыл вообще обо всем — кроме как об этой молодой женщине, устроившей передо мной самый настоящий стриптиз. Она скинула с себя все, до последней нитки (Кстати, успел заметить, что тело ее выбрито во всех интимных местах. И это мне очень понравилось. Со вчерашнего дня — прогресс! Вчера она выглядела как обычная селянка с густыми джунглями там, где не надо), а потом начала медленно одеваться. Вначале надела кружевные чулки…пояс…потом лифчик… трусики… А затем вдруг схватила одну из сумок, и с криком: «Я щас!» — выбежала на кухню. И только тогда я перевел дух. Еще бы немного и я ее трахнул прямо на лежащем на полу упакованном в полиэтилен кроватном матрасе. Ну нельзя же так издеваться над живым мужиком, выспавшимся и покормленным мясом!

— Хороша девка-то! — вынырнул из пустоты Охрим, и рядом с ним появился Банный, одетый теперь в длинную белую белую рубаху, больше напоминавшую саван — Эх, и хороша! И по дому хороша! И глыбокая! И задница славная…ох, и задница!

— А я тебе чо говорил? — вмешался Банный — Хозяин — голова! Харошу бабу нашел! Ты это…переверни туда, где новости. Я поглядеть хочу, што там в мире делацца. Я столько лет в бане сидел — ничего не ведаю. Даа. хорошо что хозяин сказал про телевизор! А то бы так и спал щас под печкой, никакого интересу в жизни! Спасибо, хозяин! Ты это…ежели совет понадобицца нащет бабы — не стесняйся, спроси! Я тебе расскажу кое-что…ох, бабы и любят энто дело! Ох, и любят!

— Цыц все! — прикрикнул (мысленно) я — исчезните! Без ваших советов обойдусь…опа!

Мой возглас относился к вернувшейся в комнату Варе. Каким-то образом она успела подкраситься — ресницы, брови, вокруг глаз, щеки…и выглядела настолько отпадно, настолько соблазнительно — что я едва не впал в стостояние амока — бежать, хватать, крушить, насиловать! Пришлось даже сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться…

Да что со мной такое? Длительное воздержание так действует? Так я только прошлой ночью имел эту женщину раз восемь — во всех позах и видах! Уж должен был бы успокоиться, излил, так сказать, посильно! А я как юнец, впервые увидевший голую задницу подружки — того и гляди кончу прямо тут, на месте! Сила так воздействует, что ли? Или еще что-то?

Хмм…даже грешным делом задумался — а не наведенные ли чары? Ну, например — Чернобог хочет получить удовольствием от своего адепта, вернее даже так — ЧЕРЕЗ своего адепта, и возбуждает в нем неутолимое сексуальное желание, насылая на него свои чары через образованную им связь. И то, что я чувствую — передается и богу, частично, как плата за такую вот жеребячью силу и неутомимость. Почему бы и не существовать такой версии? А что, вполне научная…магически-научная версия!

А представление продолжалось. Менялись трусики, менялись лифчики, менялись платья. Это самое дорогое черное платьице сидело на Варе облегая ее так, будто оно было ее второй кожей. Я даже задумался — может, тесновато? Но оказалось, что все так и должно быть, и что я настоящий волшебник, сумевший угадать не только Варины размеры, но и то, что ей лучше всего из цвета подходит к глазам и волосам. И только одно ее беспокоит — нет маникюра и стрижка сейчас у Вари «Я упала с сеновала — тормозила головой». А так — все просто отпадно! И оно в самом деле было отпадно.