Колдун 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 44

— Молод еще… — хмыкнула баба Нюра — Глуп. Всякое бывает. Но в основном ты прав — человек совершает поступок, и от этого поступка частенько зависит его судьба. Вот смотри, Варька — муж из дома — она тут же бежит раздвигать ноги перед полюбовником! Это как так? Это ли не вина? Вот и получила по мордасам! Хорошо, что я рядом оказалась, а то бы совсем беда была! Кстати, ты их там не прибил, болезных?

Я почувствовал в голосе старухи напряжение, и поспешил ее разубедить в самый худших подозрениях:

— Нет, конечно. Я что, убийца? Без суда и следствия… Поговорил с ними, убедил больше так не поступать. Теперь они никого и никогда не обидят. И пить бросят.

— От одного разговора с тобой?! — ахнула Варя — ты их загипнотизировал?! Ну как Бегемотиху, да?

— Ну…типа того — скривился я — ну и немножко побил. Одному нос сломал и по-моему зуб выбил. Второму ключицу сломал. Баб Нюр, потом зайдите пожалуйста к ним, посмотрите…как бы кони не двинул, козлина.

— А Федьку? — с живым интересом осведомилась старуха — С Федькой что?

— Ну…то же самое — пожал я плечами — Нет, я его не бил. Поговорил с ним, убедил больше спиртное не пить и людей любить. Все, теперь их жены будут рады таким хорошим мужьям!

— Главное, чтобы не повесились… — тихо и задумчиво сказала ведьма и вздохнула — Господи, вот же тебя черт принес! Жили мы тут тихо, спокойно, горевали потихоньку и радовались, а теперь…ты как снежный ком с горы! Такую лавину сдвинул, что просто дух захватывает, да хочется зад свой унести подальше! Может и правда отсюда уехать? Что-то рядом с тобой горячо становится, мальчик… Иди домой. Мы тут с Варей еще поболтаем, чаю попьем. Потом она к тебе придет, вечером.

Мне оставалось только повернуться и уйти, обняв на прощанье Варю. Сейчас мне мечталось только о постели — одному полежать. Ну а вечером…там уже посмотрим.

Машину загнал во двор. Сегодня никуда уже не поеду… Тьфу! И тут же выругался, вспомнил о Кладбищенском! За всей этой беготней совсем забыл о том, что собрался ему подарок отвозить! И оставлять в машине нельзя — завтра мало ли как сложится, может мне багажник понадобится. Ну и жарко еще — лето же, фрукты в багажнике сварятся, а вино к чертовой матери взорвется. Ехать надо, точно! Вот только отдохну часок, и поеду…

Этот часок затянулся на два с половиной часа. Я рухнул на кровать и тут же провалился в сон, не обращая внимания на бормотание телевизора, на свет за окном, и дрых так до самых сумерек, проснувшись только тогда, когда пришла Варя.

— Соня, вставай! Ужинать будешь? — ее рука влезла мне под рубашку и прошлась по коже прохладной ладонью. У меня даже мурашки побежали…

— Как ты? — я притянул Варю к груди, завалив ее на себя так, что она теперь лежала сверху, и с интересом посмотрел в лицо, недавно представлявшее собой подушечку для иголок. Все чисто, следов синяков никаких — будто и не было ничего такого, будто и не ездил я глушить табуретом злых супостатов.

— Отлично! — широко улыбнулась Варя и я снова поразился белизне ее ровных зубов. Нет, ну так-то у меня тоже хорошие зубы, но не такие белые и ровные. Все-таки видать баба Нюра поработала.

— Бодрая, здоровая, все, как полагается! Баба Нюра меня полечила! Здорово, правда? И что бы мы без нее делали?!

— Ага, здорово! — с деланным энтузиазмом подтвердил я, и похлопал Варю по тугой попе — Все, вставай! Пойдем, кормить меня будешь. Мне еще в одно место нужно съездить по делам.

— Ночью? По делам? — Варя подозрением посмотрела мне в глаза — А чего ночью делать будешь?

— Нет, не мужа твоего закапывать! — съехидничал я, и тут же пожалел о своих словах. Варя как-то сразу сникла, съежилась, будто я ей напомнил о чем-то очень неприятном — о наличии у нее дурной болезни или и о долге перед коллекторами.

Кстати — вот кого бы я искоренил со всей страстью пролетарского гнева! Коллекторов! Жаль, что они сюда в деревеньку носа не суют — не с кого получать. А то бы я их встретил! Ненавижу тварей. Там собрали всю уголовную мразь, все отребье, нормальный человек туда работать не пойдет. Так что всех коллекторов можно с чистой совестью переводить в гумус. Это лишние существа на Земле! Я так считаю. Да, не люблю эту уголовную шпану, и я не толерантен. Аминь.

— Прости — сказал я, когда Варя молча слезла с меня на пол и сунула ноги в тапочки (кстати, принесла с собой) — Я не хотел тебя расстроить. Повторюсь — я твоего мужа не убивал. И где он сейчас — не знаю. Да, я с ним поговорил и сделал так, чтобы он от тебя ушел и больше не беспокоил. Только говорить об этом нигде нельзя. Нигде и никому. Хотя вряд ли кто-нибудь тебе поверит, даже если ты это и скажешь. А еще, Варенька, скажу тебе одну вещь: давай уговоримся на будущее, что ты не расспрашиваешь меня о подробностях того, что я делаю. Сказал, что по делам еду — значит, по делам. Если ты думаешь, что я собираюсь ехать к бабам — очень сильно ошибаешься. Все? Закрыли вопрос?

— Закрыли — вздохнула Варя — Прости… На тебя все бабы смотрят…так бы и съели. А мне хочется их убить! Сама не знаю, что со мной! Никогда такого не было! Вот глянет кто-нибудь из баб на тебя — а я бы их просто поубивала!

— Да кто на меня смотрит-то?! — у меня даже глаза на лоб полезли — Баба Нюра, что ли?! Ты чего?! Я и с бабами-то не общаюсь!

— Ага…не общаешься! Тебя уже обсудили, все про тебя узнали, и даже предположительную кандидатку в невесты выбрали! Молодой, неженатый, красивый, как киноактер — даже взрослые, замужние бабы аж кипятком писают! Ты просто не видишь, как они из-за занавесок выглядывают! Небось потом на мужей набрасываются темными ночами, а представляют, что с тобой в постели кувыркаются!

— Ну что же…я рад способствовать демографии в отдельно взятой деревне! — хмыкнул я на неожиданный Варин рассказ — Но пока что мне и тебя хватает. Если надумаю еще кого-нибудь пригласить в нашу постель — я тебе сообщу!

И увернулся от тапку, неожиданно сильно и точно брошенного мне в голову.

— Убью, студент! — расхохоталась Варя, а потом посерьезнела, загрустила — Вась…я все понимаю. Я по большому счету тебе никто. Надоем тебе, мы расстанемся…и все на этом закончится. Баба Нюра говорит, что ты не женишься на мне, и вообще ни на ком не женишься. Что судьба у тебя такая. Что ты хороший, порядочный, но против судьбы не попрешь. Так вот я буду с тобой столько времени, сколько ты пожелаешь. Захочешь — я тебе ребенка рожу. Только ты не тяни слишком долго с ребенком, годы уходят, и чем дальше, тем сложнее мне это будет сделать. Ну а в остальном…баба Нюра говорит, что ты мне послан богом. Что надо пользоваться тем, что даровала судьба, и не роптать. Что я понесла наказание за свою глупость, и вот мне дарована награда — пусть на время, но она моя. Это ты — награда. Я тебя никогда не обману, никогда тебе не изменю, буду всегда за тебя. Буду с тобой, пока ты этого хочешь. И ничего у тебя не прошу, просто люби меня, и не обижай. Пожалуйста…

Варя стояла, кусала губы, видимо пытаясь не расплакаться, но когда я ее обнял, все равно не удержалась — зарыдала у меня на плече. Чем вызвала и у меня приступ сентиментальности и слезливости — у меня даже глаза защипало. Ну да, момент-то такой…хмм…переживательный!

Нет, мне не раз, и даже не два признавались в любви, в том, что я самый-пресамый и вообще — мущина хоть куда (и туда могу, и сюда…), но чтобы вот так безыскусно, чтобы так искренне!

Если она не великолепная актриса, которая гениально играет деревенскую простушку, влюбленную в молодого шерифа — то просто отлично. А если актриса…это не очень хорошо, но тоже меня устроит — ведь от того, что она изображает любовь Варя не перестанет хорошо готовить, чисто мыть полы и доставлять мне наслаждение в постели. Ее фигура не ухудшится, и попка не обвиснет. Так о чем тогда думать? Если некто имеет четыре ноги и хвост, усы, мяукает как кошка — наверное, это все-таки на самом деле кошка. И нечего придумывать всякие разности. Принимай мир таким, каким ты его видишь. Циник я? Да нет…скорее, реалист. Жизнь научила.