Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 37

— И что теперь делать? — спросила Юлиана.

— В зависимости, что будет делать он. Ешь, еще предстоит вещи подбирать, чтобы ты предстала в достойном виде. Он возвращается домой, к Аоле, и теперь ты должна стать похожей на нее, а это сложно. Пусть ты красивее, но в тебе нет утонченности, как у истинных фа. И пусть они чуть богаче, чем уличные попрошайки, однако стать, манеры, гордость, изысканность у них не отнять.

— А разве это… нормально, подсылать меня в дом невесты? — хмуро спросила Анка. — Почему бы не обратиться к ней, чтобы Улаура соблазнила она?

— И ничего ты о нем не знаешь! Даже имени! — покачала головой Талаза. — Ты считаешь его глупым, а он несколько лет был главой телохранителей императорской четы. Осторожный хитрец, не обделенный ни умом, ни прозорливостью.

Зовут его Асаар, Асаар Итсе. В честь его наставника — мятежного интригана, одного из великородных фаев с императорской кровью!

Анка сидела и слушала, разинув рот.

— Он долго служил при дворе, где утонченные дамы порхают, как бабочки, а его сердце неизменно отдано Аоле, по сравнению с которой ты рослая деревенщина. И не надейся соблазнить его наскоком, выдержки у него на троих. Единственная возможность — влюбить Асаара, но это сложно.

— А если у меня не получится?

— Даже не думай! — глаза Талазы сверкнули. — Перенести человека из другого мира не каждой главе Дома по силам. Кроме того, для ритуала требуются редкие камни, стоящие состояние, которые превращаются в пепел! Так что не стоит перечить! И когда в очередной раз взыграет гордость, представь, как за безобразной старухой несутся мальчишки и швыряют камни. Наложить иллюзию полного уродства для нее ничего не стоит!

Юлиана поникла.

— Но не следует отчаиваться. Если за все твои выходки и гадкие слова Асаар не тронул тебя пальцем, значит, шанс есть. Пойдем, у нас много работы.

Полдня Талаза читала лекции о том, как выглядит и ведет себя истинная фа.

— Запомни: истинная фа всегда сдержанна и преисполнена достоинства. Презрение выражают не потоком слов, как торговки, а осанкой, поворотом головы и сжатием губ. Двигаются плавно, медленно, как опадает перо при легком ветерке… Никаких резких движений, порывов… Изнеженным цветком я тебя не представляю, но ты будешь высоким цветущим деревом. Представь, как стоишь под весенним солнцем… Раскинь руки… Не крюки, а руки! Словно тоненькие, упругие ветки с распустившимися цветами!

Нет, не так! Даже деревья так не скачут! Переступай небольшими шажками медленно, робко, на чуть присогнутых ногах…

«Смотрится же нелепо!» — догадывалась Юлиана.

— Ветер развевает юбки, ленты, перья, и ты — невинная и слабая — должна также трепетать ресницами… Хотя, знаешь, после того, что ты ему наговорила, в твою слабость он ни за что не поверит…

Как Анка ни старалась, Талаза была всем недовольна: поворачивалась она не так, садилась неловко и грубо. И ходила, будто палку проглотила. Измучившись, Юлиана догадалась, что от здешних женщин требуется особое, даже излишнее кокетство, жеманство. И только когда попыталась изобразить из себя сладкую женщину, хозяйка наконец-то похвалила.

— А я была в деревне, там никто так не ходил.

— Я тебе про придворных дам, а ты про захудалую деревню! Нет, все безнадежно!

— Да поняла я, поняла! Нужно садиться вот так! — склонила голову, повела плечиком, а потом манерно приземлилась на скамейку.

— Да! Да! — обрадовалась наставница и хлопнула в ладоши.

— А на улице меня не засмеют?

— А где ты на улице видела дам? Ты перед Асааром прикидывайся беззащитной. Так, теперь перейдем к нарядам и духам.

— Вы знали, что я появлюсь? — догадалась Юлиана, когда женщина из сундука достала несколько платьев ее размера.

— Знала, что должна появиться очень высокая женщина. Не отвлекайся. У нас много работы…

За двое суток Юлиана спала всего пару часов, но Талаза продолжала наставлять.

— Сейчас ты выглядишь утомленной, обездоленной, и это хорошо. Если повезет, Оули сжалится.

— А какая она?

— Проницательная, острого ума, упряма, недоверчива. Она сразу поймет, кто ты, но, скорее всего, позволит остаться. В надежде, что вместе им будет проще справиться с тобой. Не забывай, она старшая дочь главы рода, ее учили изучать слабости врагов, а ныне ты для нее та, кто хочет причинить ее Асаару неприятности. Оули выдержана, а вот ее дочь вряд ли. Однако даже если она тебе не понравится, не смей критиковать ее при Асааре. Будет дерзить — не вступай в перебранку. Аола болезненна, мнительна и тоже весьма проницательна. Думаю, она начнет показывать тебе, что Сар у ее ног, но не встревай: он в состоянии сам разобраться. Тебе важно не разочаровать его. И помни, он будет следить за каждым твоим шагом, потому что ты большая и ревнивая, а Аола слабая и беззащитная. Все уяснила?

— Да. Мне будет непросто, потому что у нее фора: его доверие.

— Именно.

— Если Оули откажет, иди в трактир «Толстого Слапа» — получишь там работу. Это рядом, и в любом случает, будешь у Асаара на виду. Да и хорошо бы заставить его поревновать. Слап безобразен, народ у него такой же, но я дам тебе опознавательную брошь, и он не тронет тебя. Но не наглей. Если вопросов нет, пойдем есть и собираться.

«Сейчас вопросов нет, но они обязательно появятся на месте», — вздохнула уставшая Юлиана. Голова болела, хотелось спать, однако вместо покоя ей предстояла авантюра.

— Брошь покажешь трактирщику или его жене. Еще украшение позволит связываться со мной на расстоянии. Помни: не вздумай звать меня и истерить.

Анка молча кивнула головой.

— И не спрашивай о причине моей помощи! — предупредила зевавшая Талаза, уставшая за эти дни не меньше, чем гостья. — Пойдем, я для дороги и первой встречи подобрала скромное платье…

Оно действительно было простым и строгим, из темно-синей ткани.

— Что, привыкла к богато изукрашенным? — хмыкнула хозяйка, жамкая подол и рукава, чтобы придать им легкую помятость. — Зато в нем ты бледная и выглядишь, будто действительно пришла издалека. Если что, я вызову тебя. Ступай.

Юлиана попыталась причесать волосы, но Талаза не позволила: взяла под руку, подвела к ширме с птицами, сидящими на цветущей ветке, и приказала:

— Убери.

Когда отодвинула заграждение, увидела небольшую дверцу, в которую смогла бы пролезть, согнувшись в три погибели. Хозяйка дыхнула на простенькое кольцо и приложила к замочной скважине. Дверь начала медленно со скрипом открываться, и Анка увидела улицу какого-то захолустья.

— А меня не ограбят?

Ведьма расхохоталась.

— Скажи, что Слапу донесешь, а ему, если будет препираться, пригрози, что цветов больше не увидит. Быстрее!

Встав на четвереньки, Юлиана проползла в проход. Повезло, что выход был выложен чистым камнем, иначе бы перепачкалась в раскисшей слякоти. Но руки сразу же вымокли и начали мерзнуть от ветра. Обернулась, чтобы посмотреть на хозяйкин дом, но позади ничего не было, кроме голых деревьев и серого неба с низкими дождливыми тучами.

«Не видать ему ее цветов?! Это что значит? — она смутно догадывалась. — Все мужики такие. И кобель Улаурасаар такой же! Попадись только, все припомню!»

От мстительных мыслей пришлось отвлечься, потому что Анка стояла посреди рощицы, в луже, припорошенной опавшей листвой. Сделала шаг, — нога погрузилась во влажную землю и, пока вытаскивала ее из слякоти, осталась без сапожка. Пыталась достать его, поскользнулась и едва не села задом в грязь. Повезло, что успела упереться рукой, но теперь ладонь была в ледяной грязи. Матеря на чем свет стоит беглеца, Юлиана пробралась к расхлябанной дороге и зашагала по ней.

Накапывал дождь. Шаль и плащ, подаренные Талазой, были теплыми, но не волшебными, и быстро намокли. Сумка, полная вещей, приятно тяготила руку, однако, как только представила, сколько придется тащить ее, радость от обнов поубавилась.

«Все сволочи! И мир гадкий! Боже, как же я хочу домой!» — шипела она, вытирая покрасневшими от холода пальцами замерзший нос. Хоть и старалась ступать как можно осторожнее, чавкающая жижа изляпала весь подол, но Анка уже не обращала внимания и радовалась, что в непролазной грязи не потеряла обувь. Тогда пришлось бы совсем худо.