Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 38

Вскоре пролесок поредел, и появились первые одинокие домики. Покосившиеся, убогие, производившие тягостное впечатление. Окраина Вардара выглядела как трущобы. Из щелей-окошек, заткнутых тряпьем, выглядывали любопытные горожане и провожали тяжелыми, завистливыми взглядами.

Юлиана пыталась среди прохожих найти хотя бы одного приличного человека, чтобы спросить дорогу, но ни один достойный доверия так и не встретился. Пришлось идти до следующей улицы, на которой домики выглядели более ухоженными. Она шла осторожно, примечая все, что творилось вокруг, и сразу заметила, как следом увязались любопытные подростки, смотревшие на нее отнюдь недобро. Нужно было что-то делать.

— Эх, где трактир Слапа? — получилось громче, чем хотела, зато каждый из мальчишек услышал. Судя по тому, как они переменились в лице, это было не то место, которое предполагалось услышать от чужачки.

— Зачем он тебе? — вальяжно спросил тот, что старше, выше и наглее.

— Тебя забыла спросить. Знаешь — укажи дорогу, нет — я поведаю хозяину, что некоторые не уважают его.

И уже скоро стояла перед каменным двухэтажным домом — серым и надежным, как логово разбойников.

«Видать, хозяин тот тип, если его так боятся, — она морально приготовившись к неприятной встрече. — Сразу брошь сунуть под нос или по ситуации?».

— Что, трусишь? — захихикали мальчишки.

— Куда мне до вашей смелости, — съязвила и направилась к приоткрытой двери, почерневшей от времени и сырости, но все еще крепкой.

После пасмурного дня в темном зале глаза плохо видели, и она чуть не подвернула ногу, не заметив высокий порог и спуск.

Грубые столы, скамьи, запах еды, тепла и вина — Юлиана с интересом разглядывала, ведь она еще никогда не была в злачных местах этого мира. На душе скребли кошки, но вера, что знак Талазы убережет от проблем, придавала уверенности.

Немногочисленные посетителей при ее появлении затихли. В тишине, ступая, как можно увереннее, подошла к стойке, за которой стояла толстая, обрюзгшая женщина с седыми волосами, собранными в куцую косицу.

— Мне нужен Слап, — Анка решила не мямлить. Женщина буравила ее злыми глазками, и вряд ли бы у них получился милый разговор.

— Он всем нужен, встань в очередь, — огрызнулась трактирщица, ожидавшая, что вошедшая растеряется, однако, та стянула с волос красивую шаль, неспешно расправила ее и показала то, от чего у Брады от радости забилось сердце.

— Сразу бы и сказала, а то подай Слапа! — безобразная хозяйка мигом юркнула во внутреннюю комнату. Юлиана даже не успела присесть, так быстро появился некрасивый, полный мужчина.

— Пойдем, — он махнул волосатой ручищей.

Когда вошли в большую комнату на втором этаже, трактирщица попыталась тоже проскользнуть, но пролетевший мимо сапог, с грохотом впечатавшийся в стену, напомнил Браде, что у нее много работы. Когда дверь закрылась, хозяин потребовал:

— Покажи знак, — увидев брошь, толстяк подобострастно заулыбался. — Всегда рад услужить госпоже Талазе. Чем могу помочь?

— Где живет госпожа Оули? — плотоядный взгляд Слапа скользил по фигуре, и Анка решила, что с таким типом лучше не миндальничать и не давать ни малейших намеков на слабость.

— Ютится в ветхом доме, у погоста.

— Мне надо туда.

— Не останетесь у нас?

— Еще не время, — отрезала Юлиана.

— А скажите, госпожа, вы, часом, не родственница того…

— Меньше знаешь, дольше живешь.

— Понял. Грат проводит вас.

Помогая гостье выйти из комнаты, Слап хотел было положить лапу на упругую задницу загадочной незнакомки, но она смерила его уничижительным взглядом, и ему сразу же перехотелось.

«Все ведьмы злопамятны! А эта от Талазы, да еще к другой ведьме. Вдруг наколдует чего, с этих злобных дряней станется!»

Однако эта была такой соблазнительной, особенно ее большая грудь и задница. Слап готов был пожертвовать дневной выручкой, даже больше, лишь бы увидеть эту спесивую ведьму голой.

«Ну, же, смелее! Раздразни его, и он будет послушным!» — смеялась Талаза в мыслях Анки.

«Раньше одна в голове сидела, теперь две! Что ж это делается?! Никакой свободы мысли».

«Ты не довольна?»

«Нет, что вы! С почтением и радостью принимаю любую заботу».

«С благодарностью и почтением, — поправила ведьма. — Кстати, повернись и посмотри на него с трепетом ресниц. Живо!»

Анка медленно обернулась и, окинув мужчину взглядом.

«Эй, а мне боком кокетство не выйдет?»

«Нет. Пару дней его подразнишь, а потом явится Асаар, и к тебе никто не посмеет приблизиться. Здешние дурни хоть и неучи, но что касается целости шеи и конечностей, схватывают налету. Живо шагай к Оули!»

«И все-таки это наглость!»

«Не тебе решать! Велено — исполняй!»

Теперь Юлиана готова была пустить скупую слезу в доме неизвестной женщины, только бы не возвращаться к похотливому трактирщику.

Мальчишка проводник быстро провел до окраины, но стоило увидеть покосившуюся хибару, ей стало грустно.

«Да, как только он увидит их новое жилье, настроение у него станет мерзким».

«Не то слово!» — подала вновь голос хозяйка цветочного домика.

«Ты теперь всегда будешь со мной?»

«Вот уж нет! Посмотрю, чем закончится знакомство с теткой, и пойду спать. Из-за тебя не спала два дня».

«Серьезные жертвы».

«Иди уж. Иначе придется вернуться к Слапу — сама жертвой станешь».

«Да, умеете вы, госпожа Талаза, приободрить!»

Юлиана подошла к порогу. Каждый шаг сопровождался протяжным, ноющим скрипом.

«Кто бы тут ни жил, жалко. Была фа, а теперь вот так жизнь повернулась. Куда уж более жестоко?» — остановилась у двери, подняла руку, чтобы постучать, но не решилась. Не то, чтобы испугалась, просто ей показалось, что хлипкая дверь с щелями и полусгнившими досками не выдержит бодрого стука.

«Если они знают, что я охочусь за их Асааром, — уже не любят меня. А если предстанут передо мной в такой нищете, еще и возненавидят. Надо лицо, что ли, сделать более скорбным. Ведь если впустят, это станет и моим домом!» — как только прочувствовала этот нюанс, захотелось плакать. — Здесь же холодно! И есть нечего!»

Тяжко вздохнув, снова подняла руку и осторожно постучала, — и дверь с жутким, обреченным скрипом, разрывающим сердце, отворилась. Анка думала, что сейчас увидит женщину, но перед глазами никого не было.

— Можно войти?! — спросила полушепотом и повертела головой, пытаясь рассмотреть в темноте хоть что-нибудь.

Пронесся поток холодного воздуха, и будто из ниоткуда, прямо под носом, беззвучно возникла тонкая фигура темноволосой женщины с черными, проницательными глазами. Если бы не ее спокойное выражение лица и не проступающая в чертах мудрость, Анка бы испугалась и бросилась бежать.

Моложавая женщина осматривала гостью внимательно, обращая внимание на каждую мелочь, но и Юлиана с любопытством разглядывала ее, сверяя слова Талазы со своими наблюдениями. Наконец, тетка Асаара заговорила:

— Если удовлетворила свое любопытство, можешь идти.

Юлиана выдержала паузу, подбирая слова.

— Любопытство — не грех. Грех — бесчувственность и равнодушие. Мне, правда, искренне жаль, что вам приходится жить в таком месте осенью.

Хозяйка молчала и продолжала давить взглядом. Хоть она и была гораздо ниже, но властный взгляд, сминающий волю, выворачивающий наизнанку, пробирал до дрожи.

— Я могу вам помочь? — других слов Анка не нашла.

— Это чем же? — сквозь усмешку, прикрывающую горечь, спросила собеседница.

Юлиана и сама не знала. Понимая, что молчать нельзя, растерянно поскребла грязный пол носком перепачканного сапожка и ответила:

— У меня с собой теплые вещи, могу ими поделиться.

— Не уверена, что придутся впору.

— Зато теплым плащом можно укрыться. Всяко теплее. Вон, как здесь ветер гуляет.

Удивленная женщина склонила голову на бок.

— Какая ты добрая, — прозвучало, как издевка.

— Какая уж есть. Я, вообще-то, не злая.