Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 39

— Еще жалостливая. Того и гляди разрыдаешься.

— Как не зарыдать: предлагаешь людям последнее, еще и насмехаются, — Анка тоже склонила голову набок. — А еще я скромная, потому робко прошу: подайте водички, а то так кушать хочется, что ночевать негде.

— Если к скромности прилагается такое же трудолюбие, то ты награда Богов, — на лице тетушки появилась кривая улыбка, но глаза стали холодными.

— А от божественного дара не отказываются! — Анка понимала, что дело плохо и терять нечего.

— Впусти уж! — раздался из глубины дома почти детский, чистый голос.

Хозяйка смерила гостью странным взглядом и отступила на шаг, пропуская в дом.

Когда дверь затворилась, Юлиана обвела комнату взглядом. Нищета, убогость и женщина, которая достойна не такого окружения. Не говоря ни слова, протянула сумку.

— Не жалко нарядов?

— Приходилось обходиться и без них.

— И как?

— Неприятно, но не смертельно.

— Мудрости в тебе нескончаемая чаша.

— На донышке плещется немного.

— Расплескалась? — спросил детский голос откуда-то сверху.

— Поделилась. Раздавать умные советы не жалко. Можно отсыпать по несколько в каждые руки.

— С мудреца спрос.

— Всегда можно свалить на кривые руки.

Тетка Асаара недобро рассмеялась.

— Просим прощения, но нам нечего предложить тебе, гость, кроме крыши над головой.

— Даже воды?

— Жаровня давно остыла.

«Меня пытаются выставить за дверь!» — подумала Юлиана.

«После пожара у них могло совсем ничего не остаться», — ответила цветочная хозяйка.

«Совсем-совсем? И ничего не вынесли?»

«Сравнила магическое пламя с обычным!» — хмыкнула Талаза.

«И кто постарался?»

«Догадайся!»

Осмыслив сказанное, Анка поперхнулась.

— Какая вежливая гостья, без угощения, а давится! — снова раздался едкий голосок сверху.

— Кх — кх, — откашлялась Юлиана, — я так тронута вашей добротой, что дыхание сперло.

«Не перегибай! Сначала спалили дом, припугнули, а потом к погорельцам пожаловала ты — нахалка! Между прочим, из-за тебя. Оули посоветовала Асаару найти книгу, где можно было бы узнать про твой знак и найти нанимателя».

«Я не знала! А знала бы, не пошла!» — рассердилась Анка.

«Им скажи!»

— Я не знала, — грустно пролепетала она вслух.

«Идиотка!» — взвизгнула Талаза.

— Что? — спросила тетка Асаара, обнимая себя руками. И хоть Анка была не спец по коммуникативным жестам, понимала: терпение женщины заканчивается.

— Я, правда, не знала, что у вас такое отчаянное положение.

Хозяйка дома встала и безмолвно открыла входную дверь. Когда она с грохотом захлопнулась за спиной, хозяйка цветочного дома рявкнула:

«Куда пошла?!»

«Еды попросить у жирдяя. Две Ули или как их там — голодные и злые».

«Думаешь, они примут твои объедки? У той, из-за кого спалили дом?»

«Каким место… — Анка запнулась. — Не понимаю логики в поступках! Если только Асаар увидит, до чего их довели, придушит меня».

«Не посмеет! Ты чужая собственность!» — торжественно объяснил голос в голове.

«Так вот как?! Либо отымет, либо придушит — результат один! Отличный план!»

«Нанимательница перестаралась — это между нами. И стоит только Асаару увидеть их, он обозлится и больше не обратит на тебя внимания! Потому и решили, и поглумиться, и положение подправить».

«Подправите: увидит, придушит, и план удался!»

«А хоть и так!» — разозлилась ведьма.

«Зачем глазки строить учила? Чтобы померла, изящно хлопая глазами?»

«Не знаю, пожалела тебя».

«Быть может, и сейчас пожалеешь? Подскажешь, как, не мараясь, уговорить Слапа поделиться едой?»

«Так и быть, сжалюсь. Шагай быстрее, пока я не уснула!»

Повторное появление высокой незнакомки Брада встретила с беспокойством, но и любопытством. Женщина подошла неспешно и холодно спросила:

— Хочешь дар от госпожи Талазы?

— Хочу! — трактирщица вытянула большую голову и подобострастно закивала.

— Свежей горячей еды на трех человек. Теплых одеял. Живо!

— Мигом! — Брада скрылась на кухне. Звон посуды и громкий топот красноречиво говорили о ее стремлении услужить.

«Да за такой дар она должна полную луну кормить тебя, их и перевертыша!» — пробурчала хозяйка цветочного дома.

«Кого?» — уцепилась за слово Юлиана, но Талаза молчала.

Совсем скоро выбежала запыхавшаяся трактирщица.

— Госпожа, я выбрала все свежее. Немного, но сготовлю и… и принесу куда скажете! — таких преданных, исполнительных глаз, источавших почтение и почти любовь Анка за всю жизнь не видела ни у одного работника.

«Чего это она?» — полюбопытствовала у ведьмы.

«Увидишь. Высокомерно назови время и место, куда следует принести остальное. И не смущайся. За награду она ползком за тобой увяжется. Потом потребуй кольцо, она знает какое. Приложи его на мгновение к броши. На мгновение! И верни».

Так Анка и сделала. Как только женщина схватила кольцо дрожащими руками, ее губы скривились, а глаза заблестели от влаги.

— Все исполню! — обещала она, кланяясь, как болванчик.

«Запугали?» — вздохнула расстроенная Анка.

«Я счастье подарила!»

Смотреть на чужое унижение было тошно и, подхватив узлы, Юлиана скорее покинула таверну.

«Благодарю за помощь», — обратилась к ведьме.

«Сплю. Отстань!»

«И как им предложить еды? Спалили их дом, лишили имущества, потом я приношу подачку… — раздумывала подавленная Анка, неуверенно шагая к хибарке. — Но если уйду, им есть нечего, а мне не поздоровится за непослушание. Авантюристы-интриганы хреновы, заварили кашу, а мне унижаться!»

Устало выдохнув, толкнула дверь и вошла.

— Нам от тебя ничего не надо! — раздалось сразу же за спиной. Оули стояла за дверью.

— Показываете гордыню, как положено высокородной фа?! — обернулась Юлиана на голос. — Только кому делаете хуже? Гордыня покрыла вас ледяной корой, сквозь которую не проходит даже материнская жалость?!

Ненавидящий взгляд черных глаз тетки Асаара, сузившиеся крылья носа, губы, желавшие выплюнуть гадость, боролись с гордостью и с состраданием к единственной дочери. Анка отчетливо видела, какое отвращение к ней испытывает эта женщина.

— Ненавидеть сможете меня и после, когда он вернется, но, вдруг, будет поздно? Когда видела его в прошлую встречу, у него была ранена рука… — слова о ранении Асаара лишили собеседницу надежды. Самообладание не позволяло ей заплакать, но дрогнувшие края губ выдали все, что творилось в душе хозяйки.

Юлиана сокрушенно вздохнула.

— У меня нет причин ни мстить вам, ни торжествовать. Если бы не воля случая, никогда бы не появилась в этом захолустье, не носилась бы с сумами и не лезла бы в жизнь незнакомых людей. И я не виновата во всем этом! — выпалила и спрятала руки за спиной.

— А кто виноват? — спросил голос сверху.

— Вам виднее. Я жила спокойно и счастливо. Не богато и не бедно. Меня любили, жалели, и я ни к кому не лезла. А потом раз, все пошло наперекосяк, и теперь я стою перед вами, и оправдываюсь в том, чего не совершала.

— Сильно ранен?

Юлиана догадалась, кому принадлежит голос.

— Жить будет. Как хотите, но я не уйду! — рассерженная, плюхнулась на скамейку на тонких ножках и чуть не упала. Только размахивая руками, удалось удержать равновесие.

— Дом разнесешь.

— Не всем же быть то… — хотела сказать «тощими», но сдержалась, — тоненькими и изящными.

Это была наглая, грубая лесть, но решилась на нее от отчаяния.

«Невеста» рассмеялась высоким, чистым смехом. С каждой минутой Анка все больше понимала, что Улаура привлекало в этой Аоле.

— Хочешь стать как все?

— Нет, — отрезала Юлиана и, поежившись, обняла себя руками. — Холодно у вас.

— Дверь там.

— Я замерзла, как собака, вымокла, тащилась по непролазной грязище. Я не фа, благородства во мне ни на монетку, так что не надо испепелять взглядом! Просто открою крышку и буду искушать запахом.