Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 40

— Ты похожа на кухарку, бегающую с плошками и думающую только о животе! — укусила Аола.

— Не к лицу фа нападать на несчастную, обездоленную кухарку и опускаться до ее уровня, — спокойно парировала Юлиана. В принципе, к этому Талаза ее и готовила.

— Мам! Да она еще и нахалка!

— Будете есть или гордыми помрете от голода? — не отставала Анка. Перед глазами то и дело представлялся разъяренный Асаар, обвинявший ее в страданиях близких.

— И что там?

— Аола, не смей! — отчеканила ледяным тоном тетушка. — Если из-за меня, я не притронусь!

— Когда он увидит, как вы голодали-страдали, придушит меня, а это покушение на чужую собственность и расплата. Этого хотите?

Спор прекратился тут же. Тетушка Оули плотнее затянула шаль на груди и выбежала из дома, хлопнув дверью.

— Она же простынет!

Аола не ответила.

— Придет Асаар, увидит бездыханные трупы гордых фа, свернет мне шею и попадет в кабалу. И не будет никакого счастливого конца, зато две заносчивые особы умрут счастливыми…

— Замолчи, кухарка!

Анка едва увернулась от куска доски, полетевшего сверху. Подхватила упавшую щепку и швырнула обратно. Подумав, осторожно ступила на лестницу, ведущую на второй этаж.

Каждый шаг сопровождался скрипом, иногда пугающим треском. Она боялась, что ступенька проломится, но любопытство подталкивало. Поднявшись, заметила ветхий косяк. Наклонила голову и встретилась глазами с той самой «невестой» — соперницей, которой на вид можно было дать не больше пятнадцати лет. Наверно, ее лицо было очень удивленным, потому что Аола сузила раскосые глаза и гордо вскинула болезненно-бледное лицо, будто бы лежала не в ворохе тряпья среди рухляди, а на резной кровати под балдахином.

Аола ожидала, что великанша начнет насмехаться над ней или хвастаться успехами в покорении Асаара, но та лишь тяжко вздохнула и печалью произнесла:

— Пошли есть, идеальная дева Асаара, — с жалость и оттенком стольких чувств, что Аола впервые растерялась.

— Да, я его идеал! — с вызовом отчеканила она, задирая выше голову.

— Ага, и еще невеста. Хорошая пара, — поддела Анка.

— Вы с ним только ростом похожи.

— Да, а душой он тянется к тебе. Уже поняла.

— Ты его не получишь!

— Ой, ли?

Они смерили друг друга взглядом.

Аола с трудом скрывала тягостную подавленность. С болью в груди приходило осознание, что враг Сара — великанша — имела то, чего никогда не было и не будет у нее: сила, здоровье и красивое тело под стать ему.

— Убирайся!

— Пойдем есть.

По горечи, отразившейся на лице девочки, Юлиана чувствовала подвох.

— Можешь идти?

— Неужели не все разнюхала?

— Сдались вы мне! Жила замечательно без вас и вашего Асаара, беды не знала! — заводилась Анка, но взгляд упал на отрепья, и она спохватилась: — Одеяла же есть!

Осторожно спустилась вниз, распотрошила суму и уже скоро накрыла Аолу стеганным покрывалом. А потом, не спрашивая, принесла миску с едой и ложку, которые собрала услужливая Брада.

Жаркое с крупными кусками мяса пахло вкусно. Положив тарелку на колени девочке, Юлиана примостилась на сомнительную тряпку рядом и принялась с удовольствием уминать еду.

— И чего ты от нас хочешь?

— Ничего.

— Тогда зачем пришла.

— Или сюда, или к трактирщику, но я лучше померзну, чем пойду к нему.

Аола помешивала ложкой в миске, не решаясь начать есть.

— Иди в другое место!

— Даже гордым и родовитым нужны силы. Поешь и можешь дальше вредничать. Понимаю, что чувствует твоя мать, но, глядя на эту нищету, мне не хочется ни насмешничать, ни изгаляться.

— Какие речи от кухарки.

— Язви, сколько влезет, меня не задевает и аппетита не портит, — Анка знала, что всегда ест так, что заражает аппетитом остальных. И в этот раз случилось так же.

Девчонка нехотя поднесла ложку ко рту.

— И давно вы тут сидите? — спросила, оглядывая дырявую крышу, черные то ли от ветхости, то ли от пожара стены, гнилой пол.

— Третий день.

— Вас не любят в городе?

— Кто любит ведьм, — вздохнула Аола.

— Чревато быть ведьмой, особенно в беде. Добра люди не помнят.

— Откуда ты явилась?

— Из Ярославля.

— Это где?

— Где-то там, в прошлой жизни.

— Не думай, Ана из Ярославля, что мы станем тебе помогать.

— Я не дура, чтобы строить глупые иллюзии.

— Это хорошо, потому что тебе его не видать!

— Ешь уж, невеста! — грустно усмехнулась Анка.

— Кто?! — возмутилась Аола, выпустив ложку из руки.

— Невеста. Он все время талдычил, что у него есть невеста.

«Невеста» растерянно захлопала ресницами, а потом покраснела.

«Боже, и с ней соперничать?! С робкой целомудренной девочкой? И не соперница вроде, да заноза!»

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать…

Тетушка вскоре вернулась, мокрая и замерзшая. Не спрашивая, Юлиана поставила перед ней на покосившемся стуле миску с теплой едой и накинула на плечи одеяло. Движением плеча Оули скинула его, но Анка упорно накинула вновь. На второй раз оно осталось на женщине.

Потом, свернувшись калачиком на одеяле, уставшая Анка заснула, а под вечер, когда стемнело, явилась запыхавшаяся Брада и притащила огромный баул с подушкой, горячей выпечкой, теплой накидкой, пирогом и другим съестным. Довольная, с сияющими глазами и красными, опухшими губами. Даже голос был счастливым.

«Госпожа Талаза! Госпожа! — пришлось проявить настойчивость, прежде чем та отозвалась. — Простите, если разбудила, но тут Брада приходила…»

«Я ей сейчас покажу, как выклянчивать…» — возмутилась зевающая ведьма.

«Нет, нет! Она ничего не просила! — поспешила объяснить Анка. — Просто она такая счастливая».

«Еще бы! Муж обхаживает ее, подарками задабривает, клиенты нахваливают. Морок я ей подарила. Но с Асааром помочь не могу — он не подвластен чарам иллюзии».

«Жаль».

«Ты и без морока хороша. А теперь еще и без шрама».

«Так он видел, что та девушка — коза?!»

«Видел. И полагаю, ее прислали намеренно, чтобы показать, что ты его единственная надежда. В общем, это было оскорбление, и он рассвирепел».

«А я думала…»

«Ни о чем ты не думала! Как увидела, взревновала и дурой стала. Хорошо, что он не ушел, иначе бы тебе не поздоровилось…»

*****

Ели тетушка и «невеста» мало и неохотно, и то, после долгих уговоров.

«Свяжись с благородными — хлопот не оберешься. Помощь принимают, как одолжение делают!» — брюзжала Анка, с трудом сдерживая желание надеть двум спесивым врединам миски на головы.

«Крепись, он уже на подходе, — утешала и одновременно пугала Талаза. — Но чистое платье не надевай, иначе по сравнению с Аолой будешь выглядеть слишком свежо и бодро. Смажь губы, а руки, шею и волосы натри смесью из флакона, что лежит на дне, обмотанный алым адамином. Я тебе на память оставила. Возбуждающий бальзам пахнет приятно, едва уловимо, но у Асаара нюх хороший. Если будет гнать, дави на ревность. Он дико ревнив, хоть и скрывает это. А из-за тебя даже садовника оскопил!»

«Н-нет!» — оторопела Юлиана.

«Ну, ты ротозейка! — вздохнула ведьма. — Слабые стороны соперника нужно подмечать. Знаешь, как он испугался, что тебя в моем доме оставят и заставят клиентов принимать!»

У Юлианы екнуло сердце.

«И что же избавило меня от сей участи?» — спросила со страхом.

«Нанимательница хотела, но я переубедила. Асаар не из тех, кто смирится с таким. Слишком горд и ревнив. Так что старайся, иначе в следующий раз можешь и остаться».

«Весомый аргумент. Какая уж тут гордость?! Или одному предлагаться, унижаться, или… Бр-р!»

О приближении Асаара ведьма предупредила, и все равно от раздраженного оклика Юлиана подпрыгнула, от волнения задрожали ноги.

— Что ты тут делаешь?! — перепачканный грязью, осунувшийся Сар, он же Улаур стоял в дверном проеме и смотрел на нее со злостью.

— Разнюхиваю, уговариваю помочь мне, — сорвалось с языка. Она не хотела дерзить, но, что бы ни ответила, он не поверил бы ни единому ее слову.