Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 51

Сар медленно поставил тетушку на землю, потом Аолу, чтобы показать, что с ним хрупкие спутницы, достал из запазухи крупную монету, не спеша подошел к окну и протолкнул в щель.

— Да славится свет Милостивой Давлы и Отца ее! Шли мы в Гару к ласе Мере да заплутали, — солгал он, понимая, что в правду никто не поверит. — Я в сарае могу остановиться, мне бы тетушку с дочерью пристроить.

Через мгновение громыхнула щеколда, потом еще одна… — Сар удивился, что люди заперлись так надежно — и дверь приоткрылась…

— Женщин приму, а ты уж в сарае! Боязно!

— Согласен, но у со мной еще одна путница. Ногу повредила, ждет, — кивнул головой в сторону пролеска.

— Ох! — взволновано произнес житель.

— По имперскому на каждую добавлю, только приюти их, — Сар подтолкнул ведьм к двери и отступил. Цена была запредельной, но хозяин мялся. — Или к другим постучу.

После этих слов, дверь распахнулась.

— Да приючу! Да сдается, теперича у тебя токмо две спутницы! Перевертыш у нас бродит…

Сар мчался, не разбирая дороги, плечами ломая тонкие стволы и ветви, преграждающие пусть. Осталось миновать лишь склон с пролеском, но он тянулся нескончаемо. А когда почти добрался места — истошный крик эхом разнесся по лесу.

«Опоздал…» — сердце пропустило удар. — Ана! — закричал, срывая горло.

Она отозвалась еще одним пронзительным криком.

Выскочив на перелесье, увидел, как в сумраке раннего рассвета небольшая хвостатая тварь серым пятном карабкается по черному стволу, а Ана, чудом сумевшая забраться выше, отчаянно отбивается, пиная шипящего зверя то по скалящейся морде, то по когтистой лапе. Благо, что подошва сапога крепкая, а кожа — вощеная, иначе бы он в кровь разодрал бы ей ногу. И все же тварь задела ее, потому что запах крови Аны все отчетливее проступал в воздухе. Перевертыш уверенно продолжал подбираться к ней ближе, не обращая внимания на прибежавшего мужчину. Асаару же хватило мгновения, чтобы выхватить бебут и метнуть. Огромный кот, еще несколько раз взмахнув лапой, начал заваливаться телом назад и плашмя рухнул в грязь.

Ана прижалась к столу и не сводила глаз с мертвого перевертыша, не понимая, что произошло. Потом медленно повернула голову к Сару, взглянула на него испуганно и начала падать. Он метнулся, успев поймать ее у самой земли.

— Ана! Ана! — звал, осторожно потряхивая, но она была без сознания.

От того, как Ана тихо лежит с безмятежным лицом, вымокшая и продрогшая, ему стало невыносимо тоскливо и страшно. Осторожно провел рукой по ее щеке, виску и ощутил липкую кровь. Испугавшись, начал ощупывать пальцами рану. Череп был цел, но выше виска кровоточили ссадина и царапины.

«Скорее всего, когда падала… — только сейчас он спохватился, что она увидела его перевоплощенным. — Испугалась! А если очнется в деревне и закричит, ткнув в меня пальцем? Нам не поздоровится…»

Стянул ее давно промокший плащ, расстегнул свой жилет и прижал ее к груди. Так и сидел под дождем, глядя на нее беспомощную, прикладывая ладонь к коленям, не прикрытым юбкой, чтобы согреть. А потом уткнулся носом в мокрую макушку и, сделав глубокий вздох, задумался о себе, о ней, о них…

Сравнивая неожиданно нахлынувшие чувства, Сар вдруг отчетливо понял, что Аола для него — сестра, а к своевольной, причудливой Ане его тянет вопреки здравому смыслу. И, если очнувшись, она — женщина, с которой носился по лесу и был счастливым — скажет, что презирает его, больно будет так же, как если бы от него отшатнулась Аола или тетушка. Вдруг стало стыдно, что заставлял Ану идти пешком, что говорил гадости. Давило чувство вины за произошедшее. А представив, как очнувшись, она скажет, что он урод и противен ей, стало совсем тошно.

«Колдовская пакость!» — Сара потряхивало от гнева и ненависти к тому, кто так изощренно издевался над ним.

Рука скользнула от колена к бедру Аны, потом выше. Задрав подол, стянул с ее живота исподнее и замер — печати не было. Не веря глазам, провел ладонью по коже, сдвинул исподнее ниже — тоже ничего. Зато пальцы коснулись лобка, на мгновение замерли и опустились ниже.

После обращения голодного Сара не мог остановить даже риск внезапного появления печати. Откинув сомнения, опустил Ану на плащ, задрал подол, разорвал исподнее по шву и навалился, опираясь на когтистую лапу. Рывком приспустил с себя штаны и, прижавшись к ней, ощутил дикий восторг. Входил осторожно, стараясь не причинить боли, но, почувствовав тепло ее лона, одержимый желанием, не мог больше сдерживаться и начал двигаться резко. Экстаз накатил быстро, сотрясая тело крупной дрожью. А потом нашло опустошение, смешанное с горечью.

«И что дальше? — после соития Асаар потрясенно осознал: если бы не ведьмовская метка, с первого дня остался бы с Аной, заботился бы о ней, не позволяя ее никому обижать… И уж тем более ни за что бы не оставил одну в лесу, даже если бы пришлось всех троих тащить на пределе сил. — Но все сложилось не так…»

Веки Аны дрогнули, она попыталась сесть, но Сар удержал ее за плечо, не давая отстраниться.

— Я отплатила долг. И больше ничего не должна, — шептала едва слышно. — Возись с Аолой хоть до скончания времен. Больше мне нет дела. А что оборотень, никому не скажу, — она отвернулась.

Слова больно резанули, а когда Ана посмотрела в глаза — его затрясло от холода.

— Не боишься меня?

Она повертела головой.

— Я подозревала.

— Тогда почему упала?

— Голова кружилась от слабости, — пояснила равнодушно.

— Прости.

— Ты мне ничем не обязан. Я же враг, — Анка улыбнулась, и от тоски сердце Асаара заныло.

Когда поправлял задранный подол, метка вновь мерцала противным цветом. Посмотрев на знак, зло усмехнулся, перевел взгляд на Ану, а потом выпустил коготь, полоснул по своей ладони и капнул кровью на печать. Анка с подозрением покосилась, но Сар не стал объясняться.

Он брел, ощущая давящую безысходность.

«Наконец-то, нашел в ловушке лазейку, чтобы обладать ее телом, но теперь между нами пролегла пропасть. Ана презирает меня. Да и способ сомнительный. Не бить же ее по голове каждый раз?»

Однако пораскинув, насчитал навскидку пару способов, как лишить ее сознания, не прибегая к грубой силе.

«Для зачатия сгодятся. И так иногда… — посмотрел на каменное лицо Аны, и радость от открытия ушла. — Время покажет, а пока хотя бы подтвердил условия. Теперь их не переменят».

С рассветом вернулись в деревню. Вновь неистово залаяли собаки. Через приоткрытые ставни жители украдкой поглядывали на них, но в этот раз несколько мужчин рискнули выйти из домов и подойти.

— В низине, у поляны. Около раскидистого тика, — устало бросил кряжистому, седому человеку, предположив, что он глава деревни. — Бебут вошел в поясницу.

— Как догнал? — прищуренные глаза старосты смотрели с недоверием на грязного, полуголого великана.

— Никак. Он лез на дерево за Аной. Я увидел и метнул.

— Бебут где?

— В нем.

Асаар добрел до дома, где остановились Аола с тетушкой.

Услышав, что перевертыш ранен или даже убит, мужчины решили скорее добраться до указанного места и отыскать тело или следы. Поэтому, несмотря на ранний час, деревня ожила и засуетилась. Из круглых домиков с высокими коническими крышами высыпали люди, и принялись громко переговариваться, но Сару было все равно. Даже если тварь уйдет, он все равно его из-под земли достанет и принесет Ане усатую голову.

Хозяин дома предложил занести Юлиану в дом, но Сар мотнул головой и унес ее в сарай, потребовав принести жаровню, теплых одеял, горячее питье.

Сарайчик был добротным, а когда Ольх принес жаровню, и вовсе стало тепло.

Асаар, не обращая внимания на Анкины протесты, стянул с нее мокрую одежду, уложил под теплое одеяло, нанес на растянутую жилу мазь, что принесла тетушка, перевязал и принялся обрабатывать раны на другой ноге.

Она молчала, молчал и он.

— Как голова? — все же спросил первым.

— Кружится.

— Прости меня, — выдавил глухо.