Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 62

Отлежав все бока, на третий день Анка встала, и обрадованный Соль предложил прогуляться по саду.

Изображая немощь, она пищала дрожащим голоском, жаловалась на слабость и головокружение, лишь бы хоть как-то оправдать нервозность и перемену настроения, которые с трудом удавалось скрыть от внимательного поклонника. И все шло как по плану до тех пор, пока из-за поворота резко не вывернул Асаар. При виде его она дернулась и остолбенела. Соль обернулся и стал взволнованно вглядываться в ее лицо.

— Ой! — воскликнула Анка, понимая, что спалилась. — Я испугалась. Он свирепый, такой страшный! — и испуганно захлопала глазами, собираясь заплакать.

— Не бойся! Он не посмеет тебя тронуть! — горячо заверил Сольфен.

«Лучше бы тронул!» — разъярилась Юлиана.

Она подозревала, что Сар услышал слова, и радовалась, что хотя бы так смогла досадить ему. Однако оказалось: он был не менее обидчивым и тоже не остался в долгу. Уже на следующий день служанки хихикали за ее спиной. Юлиана сразу догадалась: чья это заслуга, злилась и с удовольствием раскатала бы по стеночке одну из веселушек, да имидж скромницы, чтоб его!

— Эй, дылда! — нагло окликнула Жильда. — Он сказал: ему нравятся женщины-куколки! Что, ошалела?

Юлиане потребовалась вся сила духа, чтобы не нагрубить.

«Эта скотина еще и прилюдно издевается!? Все: теперь битва насмерть!»

Однако, несмотря на воинственность, не могла ничего придумать. Замок Франа был не тем местом, где без риска можно было шалить. Единственная, кто могла бы посоветовать что-нибудь дельное — так это Талаза. К ней-то, с отбивающим чечетку, сердцем и бросилась. И как оказалось — не зря. Войди она на кухню, куда направлялась, увидела бы Асаара, катающего служанок на руках, как на карусели, и выдала бы себя с головой, надев ему на голову мисочку с объедками. Долго ее терпелка заканчивалась, да наконец истощилась.

Когда добежала до Талазы, выступили слезы. Еще никогда и ни с кем она не была такой терпеливой, бескорыстной, такой влюбленной. И ни кому не позволяла относиться к себе без уважения. А тут редкостная скотина плюнула в душу да еще и потопталась, не забыв на последок отвесить пендель.

При виде ее хозяйка цветочного дома грустно вздохнула, усадила и поставила на стол плошку с ароматным отваром.

— Обидел?

— Обидел! — кивнула Анка.

— Налюбилась?

— Угу, — и заплакала.

— Ты ж смотри: миры разные, а женщины одинаковые! — грустно улыбнулась она. — Значит так: дня два выжидаем и бездействуем. Он сделал ход и ждет ответа. Вот и пусть ждет, думая о тебе.

— Сдалось я ему.

— Заставим, — усмехнулась женщина. — Но учти: если откажешься от моего плана… — ее зеленоватые глаза предупредительно сверкнули, — больше не приходи!

Анка испугалась, но была на оборотня настолько зла, что вели ей лягух ловить и червяков с пауками для любовного зелья раздобыть — не побрезговала бы.

— А теперь ступай. Придет время — дам знак, — Талаза отвернулась, чтобы скрыть улыбку и сиявшие глаза. От мысли, что пришла ей в голову, она едва ли не прыгала…

Юлиана готова была на многое, но на это?!

«Вот шалунья! — злилась, крадясь по коридорам. Зубы стучали, но пока только от злости к нему, Талазе, Франу, таинственной ведьме, всему миру.

Где-то хлопнула дверь, и раздались шаги. Анка сглотнула.

«До кухни. Всего-то надо дойти до кухни, сесть за стол и сделать вид, что ничего особенного! Ага, легко сказать, а сделать?! Интересно, Талаза в молодости сама такие фортеля выкидывала?! Или на мне отрывается?»

«Нет! — раздался в голове голос ведьмы. — Не доводилось!»

Она могла поклясться, что Талаза едва сдерживает смех и довольна, как слонопотам.

«Вот-вот! Сидите в комнате, от удовольствия руки потираете, готовитесь смотреть иномирское зрелище «А вам, слабо?»!

«Слабо, слабо! — издевалась собеседница. — Быстрее давай! Иначе уйдет, и заставлю тебя два дня мерзнуть!»

«Иду, иду!» — брюзжала Анка, подходя к лестнице, ведущей на кухню.

«Раз, два, три!» — отсчитала и толкнула дверь.

Пахнуло теплом и запахом еды.

Пообедавшая прислуга и стража разошлась, а Сар сидел с Финой и Клодой почти в обнимку и что-то шептал им. Дурочки смеялись, он улыбался… — пока не поднял голову.

Только ради его ошарашенного лица Юлиана согласилась бы повторить выходку. Покачивая бердами, прошлась перед ним, оглянулась из-за плеча и села.

— Асаар, расскажите еще, — заныла Клода, жеманничая с гигантом и торжествующе косясь на соперницу.

Анка осторожно повернулась на шершавой скамье и села к нему лицом, ощущая кожей, как скользит мужской взгляд по ее телу.

— Я тоже послушаю, — тихо промямлила, изображая робость. Довольная, что застала Сара врасплох, улыбнулась, провела рукой по волосам, щеке. Окинула взглядом из-под ресниц и раздвинула ноги.

Асаар мгновенно багровел, и капельки пота проступили на висках.

Кухарки, наблюдавшие за ними, молчали, не понимая, что происходит. Телохранитель фа Оули застыл на месте и не сводил с великанши круглых глаз. Женщины придирчиво оглядели ее, однако не заметили ничего подозрительного, если только новые сапожки.

— Вам жарко? — Фина подобострастно заглянула в лицо, но великан не шелохнулся.

— Да, — лишь сдавленно прохрипел, и служанка услужливо бросилась к окну.

Когда в кухню ворвался прохладный ветер, Юлиана поежилась.

«Замерзну, но не уйду!» — от волнения билось сердце, стучали зубы, но отступать она не собиралась. Чтобы не привлекать внимания челяди, склонила голову, скромно опустила глаза и сделала вид, что поправляет складки на юбке. — Он, наверно, в бешенстве! Еще бы, ведь кроме сапожек, чулок, бусиков и сережек на мне больше ничего нет».

План Талазы был прост: если Асаар не видит иллюзий — пусть так. Главное, что иллюзорное платье видят все остальные!

Злобная мордень и играющие желваки указывали, что Асаар взбешен. Юлиана радовалась его беспомощности, но и не забывала предупреждение ведьмы: сдерни он с нее бусы — иллюзия развеется, и тогда весело станет ему. С сожалением вздохнув, поднялась со скамейки. Будь они наедине, еще непристойный стриптиз на столе станцевала бы, но, увы.

«С красными отпечатками на заднице, поди как макака с красной с…!» — расстроилась, но не спиной же ко двери пятится. Поэтому повернулась и продемонстрировала издержки сидения на шершавой поверхности. Уходя, бросила быстрый взгляд и осталась довольна. Смесь бешенства, удивления и желания придали его лицу неповторимое выражение. Оказавшись в коридоре, Анка бегом бросилась к себе, чтобы переодеться. Ведь прикоснись кто-нибудь к ее иллюзорному платью, и обман станет очевидным.

Однако у комнаты ее окликнули:

— Ана!

Она вздрогнула. Только «случайно» ошивающегося у ее комнаты Соля ей сейчас не хватало.

— Доброго дня, фай Сольфен, — Юлиана неосознанно отступила на шаг. Одно дело — с азартом дразнить Асаара, а другое — неприятного заморыша, потные прикосновения которого противны. В последние дни он часто хватал ее за руку, и ей это не нравилось. А сейчас особенно пугало.

«Пойми он, что я голая — имиджу скромницы конец!»

— Вы бледны! Все еще нездоровится?

— З-замерзла, — испуганно прошептала она.

Юноша протянул руку и коснулся ее пальцев.

— Скорее накиньте что-нибудь! — воскликнул он, пропуская к двери.

Анка влетела в комнату и, захлопнув дверь, с облегчением выдохнула:

«Обошлось!»

Спешно натянула платье, накидку, шаль и поспешила в библиотеку. От радости, что смутила Асаара — горели щеки, прорывалась улыбка. Соль окинул ее внимательным взглядом и уткнулся в книгу. Она тоже хранила молчание. Время тянулось медленно.

Появление обнаженной Аны потрясло Сара неожиданностью, порочность, дерзостью. Шелковистая ткань в паху тотчас угрожающе натянулась, и он чувствовал — одно неловкое движение, — и шов разойдется, явив кухаркам его большого друга. Сар пытался взять себя в руки, но плоть уму не подчинялась.