Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 71

«Все… — болью во всем теле отозвалась мысль. — Конец…»

За мгновение перед забвением пришла непоколебимая уверенность, что перед ним та, что мучает его. В глазах поплыли черные точки, сознание покидало, но, уходя, выхватило чеканный шаг, глухой капюшон, скрывавший седые пряди, тонкие, сжатые губы с морщинами и горловину роскошного платья… — Это женщина…»

Юлиана проснулась от грохота. Он был вроде бы во сне, но как будто наяву.

Медленно повернула голову в поисках Талазы. Ни за столом, ни в любимом кресле ведьмы не было.

«Еще не пришла. Тогда откуда звук? И запах? — попыталась сесть, но ослабшее тело плохо слушались. — Да что ж такое?!»

Белесая взвесь, клубившаяся в воздухе, пахла вроде бы и приятно, но отталкивающе, и из-за нее неприятно щекотало в носу.

Осторожно приподнялась на локтях, обернулась на шум и застыла. У входа на полу, завалившись на бок, лежал Асаар и прерывисто, редко с надсадным свистом втягивал воздух.

«И чего только не придумает, чтобы разжалобить!» — рассердилась Анка за дурацкую шутку, но его жалкое сипения настораживало.

— Асаар! Хватит дурачиться! — собрав силы, встала с кровати и босиком шагнула к нему, желая убедиться, что это шутка. Но увидев стекавшую из его носа кровь, слюну по подбородку и распахнутые, испуганные глаза, бросилась к нему.

— Асаар! — звала дрожащим голосом, опускаясь на колени. — Асаар!

В ответ он дернулся телом, ударился головой о каменный пол и затих.

— Асаар! — Анку затрясло крупной дрожью. Не зная, что делать, схватила его руку, и самообладание покинуло ее окончательно, потому пальцы оказались холодными, в пурпурных, красноватых и голубоватых пятнах.

«Не может дышать?!» — единственное, что пришло в голову.

Прежде она никогда не делала искусственного дыхания, но сейчас не думала: получится или нет, просто обтерла рукой мокрый от слюней и крови подбородок, прижалась к его губами и вдохнула…

Ей казалось, что прошла вечность, он умер, а она просто от страха пытается делать что-то, что уже не имеет значения. И не важно, как сильно злилась и обижалась — Юлиана отчаянно хотела, чтобы Сар жил. Но из-за слабости тело отказывалось слушаться. Последний раз надавив на грудину, руки повисли плетьми. Свесив голову, Анка разрыдалась от беспомощности. Он так и не мог вдохнуть, а она от усталости не могла пошевелить даже пальцем.

Обездвиженный Сар слышал ее плачь и больше всего сожалел, что не может произнести ни слова, чтобы утешить, сказать, что все обойдется, потому что каждый ее поцелуй продлял ему жизнь. Пусть дышал еще с огромным трудом, но сковывающая тяжесть хоть и медленно, но отступала.

Он не был чувствительным человеком, однако сейчас его сердце переполняли сострадание и жалость. И не к Аоле, а к Ане, потому что в этом мире она была совсем одна, и кроме него некому было за нее заступиться.

Задыхающаяся Талаза из последних сил поднималась по винтовым ступеням, но на середине привалилась к каменной стене и поняла, что больше не может. От перенапряжения дрожали ноги, грудь разрывало от боли, однако, представив ярость нанимательницы, если случится еще что-нибудь непредвиденное, съехала на пол и поползла на четвереньках…

Услышав шорохи и частое собачье дыхание, Юлиана ожидала увидеть цербера, кого угодно, но только не ползущую на коленях хозяйку цветочного дома.

— Ах! — выдохнула ведьма и растянулась рядом с Саром. Взмыленная, со всклокоченными волосами и пунцовым от перенапряжения лицом, она лежала щекой на вымаранном в странной пыли полу, что для чистоплюйки было просто немыслимо, и пыталась отдышаться.

Ошарашенная Анка даже перестала плакать.

— Что с вами?! — встревожилась, не понимая, что происходит. — И с ним?

Женщина мельком оглядела распростертого оборотня и, заметив, как подрагивает его палец, выдавила:

— Ить… буит…

— Точно?!

— Га! Пвезло… ему.

— Что это было?

Талаза махнула рукой и прикрыла веки, показывая, что все потом…

Она и в молодости не отличалась резвостью, а уж в возрасте и подавно. Однако тревога и неожиданное исчезновение защиты башни наделили ее необычайной прытью юной галопы, что для Тудиль — горбатой старухи с единственным уцелевшим зубом во рту — излишне подозрительно.

«Вот и донесут Франу, что старая перечница скакала по замку, и начнет он нос совать… Влипла, ох влипла! Нет, нет, нет! Больше никогда, ни за что и никакого услужения. Правильно Ана сказала… Не жили богато и нечего начинать…»

— А ты… как? — «цветочница» все еще глотала окончания из-за одышки.

— Слабость сильная. Замерзла, но уже лучше.

— Вот и славно!

Юлиана смотрела на распластанных Асаара и ведьму, и ее не оставляло ощущение: она пропустила что-то важное, из-за чего они прибежали, и он угодил в ловушку.

«Неужели прибежал из-за камня?» — подумала с тоской и посмотрела на парализованного оборотня. Чтобы взглянуть на зрачок и убедиться, что все хорошо, склонилась над ним, осторожно приподняла одно веко и замерла, потому что, увидев ее, взгляд Асаара как будто смягчился. И ей даже показалось, что он пытается улыбнуться.

«Вот идиотка! Снова ищу ему оправдания! — грустно вздохнула. — Так и буду до старости набитой дурой, которую только могила исправит! — отпустила веко и начала подниматься, не желая сидеть у ног того, которому не нужна. — Полегчало, и ладно. Встанет, пусть катится к ведьмам!»

— Как он тут оказался? — первой спросила Талаза, когда отдышалась.

— Не знаю. Я проснулась, а он лежит.

— А до этого?

— Приходил Соль…

— Как приходил?! — перебила «цветочница». — А защита башни?!

— Н-не знаю, — растерялась Юлиана. — Я думала: это вы его впустили. Он вошел, сказал, что хочет сделать подарок, вручил и ушел.

— И где подарок? — насторожилась ведьма, даже отвлеклась от Асаара, которому вливала в рот снадобье, чтобы придать немного сил и побороть действие яда.

Давно она читала про сильное средство, парализующее любого обладателя отменного, звериного нюха, но не думала, что когда-либо столкнется с ним. И, если бы не запомнила, что едкие семена — основа порошка — источают своеобразный запах, никогда бы не догадалась, что с оборотнем. Однако задумалась:

«Яд временно обездвиживает, но не должен причинить иного вреда. Тогда тот, кто применил его против Асаара, не рассчитал меру? Или усовершенствовал состав, если он едва не задохнулся…» — у нее появились первые подозрения, с кем мог столкнуться Сар.

Анка долго перетряхивала постель, осматривала пол, а потом повернулась и испуганно прошептала:

— Его нет!

— Не волнуйся так, — Талаза улыбнулась, чтобы успокоить ее, и кивнула на гостя, намекая, что все подробности не при нем. — И об этом тоже не переживай! — незлобно пнула Сара по берду. — Не будет в гости без приглашения являться.

Сар издал хрип, пытаясь то ли возмутиться, то ли что-то сказать.

— Тише, тише! К вечеру сможешь говорить более-менее внятно. Вот и стихи продекламируешь, — пользуясь случаем, поддела Талаза, припомнив, как он ехидно смотрит на нее, когда она в образе древней Тудиль.

Ведьма шутила, но недоумение: зачем Госпожа лично явилась за камнем, не давало ей покоя.

«Что заставило Госпожу явиться лично, если до этого она не желала раскрываться не только перед Саром, но и передо мной? Что вынудило на столь неожиданный поступок? Если так необходима «слеза», почему не забрала тот, что у Франа, и позволила отдать Аоле? Или дело не в «слезе»? Не доверяет? Мне или Ане? И как она смогла использовать магию перемещения при поглощающем колдовство камне? — чем больше думала — больше запутывала. — Любопытно, он-то что видел? Эх, вряд ли скажет!» — вздохнула и уселась в кресло, чтобы, не смыкая глаз, следить за Асааром.

Поднять его они не могли, поэтому укрыли одеялом, подоткнули по бокам и стали ждать.

Обессиленная Ана давно спала, когда Сар смог пошевелиться, а потом и с трудом сесть. Он не сводил с нее глаз, подмечая, что ее дыхание тихое, но ровное, и радовался, что хоть и ослабла, но перед сном чувствовала себя лучше. Ему хотелось подойти и убедиться, что она невредима, прикоснуться, но Талаза покачала головой, показывая, что не время. Сар кивнул и медленно, с трудом переставляя ноги, вышел из комнаты.