Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 70

— Я не хотел вас обидеть. Простите. Фай Фран всегда говорит, что я дурак.

— Нет большего дурака, чем фай Фран, — парировала ведьма. — Нашел кому верить.

Соль опустил голову и потер пальцем резной лист у стола.

— Возраст никого не красит, но когда-то у госпожи Тудиль были огромные зеленые глаза, с черными, густыми ресницами… — попыталась подлизаться Анка, чувствовавшая, что та тяжело переносит жуткую личину и расстраивается, когда о ней отзываются нелестно.

— Поэтому это были? — возмутилась Талаза. — И сейчас есть!

Кивнула головой, морок спал, и Сольфен застыл с раскрытым ртом.

— Мошка залетит! — Анка щелкнула его по подбородку.

Солю хватило простого общения и разговоров, чтобы от души отлегло. Но все же он чувствовал: Ана переменилась. Ловя его долгие взгляды, она улыбалась, но он оставался серьезным и грустным.

Покидая башню, Юлиана, как заботливая мать пригладила его волосы, смахнула с одежды сахарные крошки и заверила:

— Ты не виноват.

— Виноват. И уже никогда не будет как прежде, — прошептал он, уходя.

Соль спиной чувствовал ее взгляд. Обернулся, и она помахала рукой.

— Ана, Ана! — вздохнула Талаза. — Не быть тебе богачкой с твоей-то жалостью.

— Так не жили богато, и нечего начинать.

— Все шутишь? — вздохнула ведьма. — Жаль его, так хоть от Асаара получи монет. Не все же на его фаек их тратить.

— Ничего от него не хочу.

— Ну и глупая.

День прошел без пользы. С уходом Сольфена Анка загрустила.

«Ну, почему Асаар не такой?!»

Талаза пронизывала глазищами, но с поучениями не приставала. А потом и вовсе ушла к Франу.

Но под ее укоризненными взглядами Юлиана почувствовала себя такой же зеленой, наивной дурой, как с Соль.

«Ладно, мальчишку жалко, а ребенка не жалко?» — изведя себя, залезла под одеяло, однако заснуть так и не дали.

Сначала Асаар положил под дверь две записки, а потом вновь пожаловал Сольфен.

— Ты чего? — испугалась она, увидев его бледного и взлохмаченного на пороге, пробравшегося сквозь магический запрет.

— Вот, — протянул он крохотный камешек. Мутноватый, неказистый. — Я давно хотел сделать тебе подарок, правда, не такой. Из-за него фа Оули приехала. Из-за него они тут, — он вздохнул. — Это досталось от матери и должно перейти после свадьбы супруге. Но я подумал, что Аоле хватит и одного.

— «Ура! Вот он!» — возликовала Юлиана, а язык ляпнул:

— Я не могу. Это же от твоей матери! — сказала и сама испугалась.

— Пусть будет у тебя. Может, когда-нибудь сгодится, и ты вспомнишь обо мне.

Анка насупилась, борясь со слезами, а Соль сложил ей в руку «слезу» и убежал.

Сжимая в руке камень, столь ценный для Асаара, для его ведьм, для Талазы и ее Госпожи, она не чувствовала ничего, кроме усталости. Перекатывая его пальцами, положила голову на подушку, и ее сморила невероятная усталость.

Едва состоялась помолвка, в город просочились слухи, что единственный наследник Франа обручился с фа, приехавшей к нему с севера. Вроде бы ничего особенного, прислуга всегда любила сплетничать, однако если изначально неожиданную помолвку с обедневшей невестой горожане объясняли вспыхнувшими чувствами и красотой гостьи, то уже через несколько дней по Борелю поползли гнусные сплетни:

— Только и думают о себе! Чувства чувствами, но зачем нам нищая госпожа? Из-за нее налоги повысят, ведь свадьбы высокородных пышны и помпезны. А потом ей наряды надо покупать! Нет, дурной выбор!

— И верно! Чтобы алчные Лефы женились по любви? Ха-ха!

— Если только не с помощью ведовских штучек приворожила!

— И точно. Говорят, невеста страшная и хромая, потому вечно под вуалью скрывается… — важнее тем для сплетен в городе не было. В тавернах, людных местах народ только и делал, как возмущался и бранил выбор наследника владетеля провинции. Не меньше перепадало Франу.

«Не без сторонней помощи слухи разносятся, — заподозрил Сар. — Но кто и для чего очерняет Лефов?»

Достаточно было задуматься: кого больше всех насторожила помолвка, и кому мешает Аола, — ответы стали очевидными: или родственникам одной из возможных невест, или противнику любого брака Сольфена. А больше всех под подозрение попадал лишенный наследства старший брат Франа, мечтавший, если не лишить родственника имущества, так хотя бы выдать дочь замуж за племянника и, таким образом, добраться до семейной сокровищницы.

Асаару не было дел до родственных разборок, пока не начали очернять его ведьм. Они с тетушкой уже подумывали исчезнуть из замка, ведь камень добровольно вручен, а остальные обещания хитростью можно отсрочить, однако Аола упрямо отказалась уезжать. Да и Ана оставалась тут. Поэтому и не настаивал.

Отвлекаясь от грустных размышлений, он уже несколько дней следил за обитателями замка, пытаясь понять: верна ли челядь хозяину? Или лучше вовремя унести ноги?

Оказалось, слуги не жаловала ни Франа, ни его старшего брата и быстро сообразили: намечается что-то серьезное. А ссора господ — самое лучшее время немного разжиться, главное не попасться под горячую руку. Поэтому затаились, выжидая, кто возьмет верх, украдкой понося и тех, и других. Но были и те, кто явно жаждал, чтобы хозяин замка сменился.

Примостившись на одной из балок огромного пролета, тянувшегося над хозяйственными постройками, Асаар вглядывался в снующую челядь. Озорной поваренок, в перепачканных мукой рубахе и штанах, ловко уворачивался от хворостины кухаря. Толстяк носился за ним и сварливо бранился из-за съеденной мальчишкой колбаски. Аппетитный запах еды, что готовили для господ, будоражил и Сара, поэтому он хорошо понимал обжору. И даже болел за него.

Привлеченные криками судомойки и помощники столпились у распахнутого окна и подначивали кухаря, выкрикивая советы, как достать воришку.

Поломойка с тяжелым ведром спешила через двор, дворник нес поленья. Засмотревшись на удирающего пострела, он запнулся на ровном месте и с грохотом рассыпал ношу. Оказавшийся рядом один из телохранителей Франа злобно пнул его под зад и забористо выругался.

«А этот чего тут ошивается?» — насторожился Сар.

Заносчивый Югр подозрительно долго слонялся без дела по грязному двору и, чтобы не привлекать внимания, время от времени прятался в тени или за телегой, доставившей провизию. Экономка придирчиво совала длинный нос в каждый бочонок и мешок, а возчик, вместо того, чтобы торговаться и спорить о качестве товара, зыркал по сторонам.

«Он в замке не в первый раз. Кого выискивает?»

Улучив момент, пока Вернира с подозрением перетирала на пальцах муку, рыжий охранник прошмыгнул к повозке, словно невзначай налетел на возницу и, ловко перехватив сверток, спешно скрылся в подсобке.

«Понятно…» — хмыкнул Асаар, почувствовав, что наконец-то нашел ниточку, ведущую к клубку. И осторожно, почти беззвучно начал перебираться по балкам к дальней теневой стороне сторожевой башни, чтобы незамеченным спуститься во двор и перехватить письмо. Желая убедиться, что его никто не видит, обернулся по сторонам, и взгляд задержался на «гнезде» Талазы, лишенном магической защиты.

«Ушли?!» — от волнения запрыгало сердце. Забыв о Югре, забрался по каменному ограждению на протяженный пролет, раскинувшийся над нижним ярусом замка, и помчался туда. Ветер свистел в ушах. Встречные слуги, напуганные несущимся на них со всех ног великаном, замирали на месте или начинали метаться, поэтому он набегу перепрыгивал через людей, доведя нескольких женщин до обморока.

Страшась, что Ана ушла с ведьмой, Сар не думал ни о чем другом.

Увидев, что вход в башню свободен, от дурного предчувствия подступила тошнота. Перескакивая через ступени винтовой лестницы, несся наверх, как одержимый.

«Там кто-то чужой!» — ударила мысль из-за сладкого, насыщенного запаха, шедшего сверху. Невероятно притягательного, чистого, но будто не настоящего.

— Ана! — крикнул с надрывом, толкнул дверь и, вместо того чтобы налететь, разорвать чужака, склонившегося над нею и державшего над ее животом руку, рухнул на пол. Не в силах ни пошевельнуться, ни вздохнуть, ни моргнуть, он с трудом издал жалкий, ничтожный хрип. И его впервые охватили неизведанные по силе страх и отчаяние.