Вдовий мыс - Чизмар Ричард - Страница 9

Макги ответил через полтора часа: «Уехал на выходные. Фотопроект. Думаю, нашел, что искал».

После этого никто из товарищей Клиффорда Макги ничего от него не слышал.

Следующим утром Кенни Пенрод, бывалый рыбак из Бухты Харпера, позвонил в полицию, сообщив о необычном наблюдении. Направляясь на север, он случайно взглянул на маяк Вдовьего мыса и заметил там человека, стоящего на мостике. «Я сразу схватил бинокль и увидел его ясно как день, — рассказал Пенрод дежурному полицейскому. — Он стоял там и совсем не двигался. Будто какое-то пугало или что-то вроде того».

Получать подобные звонки местной полиции было не в диковинку. Даже несмотря на наличие забора, сообщения о странных происшествиях на маяке — как от шутников, так и от испуганных горожан — продолжали поступать более-менее регулярно. И полиция прилежно выезжала по каждому из этих обращений даже при том, что доля ложных вызовов была довольно значительной. Некоторые полицейские просто делали свою работу, с девяти до пяти, тогда как другие были сами по себе любопытны, а третьи верили в истории и легенды и чувствовали перед городом ответственность за его защиту от тех духов, что таились на маяке.

Дежурный, ответивший на звонок Кенни Пенрода, относился к последней категории. Его звали Ричард Мел-лон, он был полицейским Бухты Харпера в третьем поколении. И слышал все эти истории достаточно раз, чтобы они отложились у него в памяти, и верил в них.

По словам Меллона, он прибыл на маяк Вдовьего мыса в 11:27 и обнаружил «Субару» последней модели с номерами штата Мэн, припаркованную перед самым забором. Он сообщил о ней в участок и попросил отбуксировать. Затем вышел из патрульной машины и, определив, что в «Субару» никого нет, принялся осматривать забор. Спустя несколько минут он отыскал место, где нижняя часть сетки рядом с линией деревьев, похоже, была разрезана кусачками. Он снова связался с участком, описав ситуацию и запросив поддержку, а также предупредив, что собирается войти на территорию маяка.

Меллон пролез через дыру, порвав при этом рукав своей формы о зазубренный край забора. Встав затем на ноги, он вышел к маяку и крикнул, чтобы нарушитель показался. Правую руку при этом он держал на кобуре.

Ответа не было.

Обойдя маяк кругом, он встал напротив входа и поднял голову, прикрыв рукой глаза от утреннего солнца. Но оно светило слишком ярко, и как следует рассмотреть мостик он не мог.

Он позвал еще раз. Без ответа.

Тогда он заметил, что дверь маяка была открыта. Он крикнул в третий раз и, когда никто не ответил, снова положил руку на кобуру и медленно приблизился к проему.

Осторожно осмотрев дверь, Меллон с удивлением отметил, что на ней не было признаков ни взлома, ни повреждений, и вошел внутрь.

Позднее мужчина признался, что, хотя он серьезно нервничал, когда входил в здание маяка, его также распирало от возбуждения и адреналина. Он не мог поверить, что ему выпал шанс лично обследовать маяк Вдовьего мыса. Его братья позеленели бы от зависти.

Оказавшись внутри, он сразу включил фонарик. Затем, убедившись, что на нижнем уровне никого нет, начал взбираться по винтовой лестнице. Когда он был на полпути, Меллону показалось, будто он что-то услышал — какой-то шорох, — поэтому вытащил пистолет и стал двигаться медленнее.

Тщательно обыскав верхние уровни, он спрятал оружие обратно в кобуру.

«Выглядело все так, будто туда годами никто не заходил, — утверждал он. — Ни единого следа кого бы то ни было».

Поэтому он никак не ожидал того, с чем столкнулся спустя пару минут, когда открыл небольшую стеклянную дверь и вышел на мостик.

Еще не увидев Клиффорда Макги, он его услышал.

Щелк, щелк, щелк.

Молодой студент стоял прямо на узком мостике лицом к океану в точности так, как сообщил Кенни Пенрод. Меллон сделал шаг ему навстречу, но Макги оставался неподвижен, пугающе неподвижен, если не считать указательного пальца на правой руке, который страстно нажимал на кнопку фотоаппарата, что парень держал перед глазами.

Щелк, щелк, щелк.

Меллон два раза позвал Макги, а когда тот не ответил, полицейский приблизился к нему и протянул руку к камере. В мгновение, когда его пальцы коснулись «Никона», Макги воспрянул.

Он издал гортанный крик и, прижав фотоаппарат одной рукой к груди, резко крутанулся и попытался второй рукой тыкнуть Меллону в глаза.

Полицейский, как он указал позднее в отчете, не сомневался, что Клиффорд Макги его бы убил, не достань он оружие и не оглуши его прикладом.

Когда Макги почти час спустя пришел в себя, то уже сидел запертый на заднем сиденье патрульной машины, а руки ему сковывали наручники. Впрочем, это было неважно. Хоть

студент и открыл глаза, он пребывал в полном ступоре.

Даже спустя три дня, находясь в Кембриджской больнице, что в тридцати милях, окруженный родными и под надзором полиции, Клиффорд Макги не реагировал ни на что.

Тем временем детективы, осмотревшие «Никон», изъятый у Макги, обнаружили в нем заполненную карту памяти на 128 мегабайт. На ней оказалось более пяти тысяч фотографий.

Вначале там были снимки маяка Вдовьего мыса снаружи, сделанные под разными углами, с разных точек, с разными фокусными расстояниями. Далее следовала серия фотографий маяка изнутри: гипнотические снимки спиральной лестницы, крупные планы древних каменных стен, завораживающие фото пылинок, танцующих в солнечном свете. И на всех оказалось запечатлено отдаленное ощущение одиночества и отчаяния.

Здесь-то и начались странности.

Следующие фотографии представляли собой серию одинаковых изображений Атлантического океана и горизонта вдали. Их были сотни, они шли один за другим и все были совершенно идентичны. Лишь когда в правую часть кадра попала рыболовная лодка, по тому, как она медленно прошла вдоль следующих снимков, полицейские поняли, что Клиффорд Макги снова и снова фотографировал одно и то же.

Небо на снимках стало медленно погружаться в сумерки, к ночи стемнело, а потом снова постепенно прояснилось, когда забрезжил рассвет, и детективы осознали степень одержимости Макги: он простоял на мостике, делая эти фотографии, почти целые сутки, остановившись, лишь когда на маяк прибыл Ричард Меллон и прервал его.

Будто Клиффорд Макги заметил нечто таящееся в глубине далеких вод — нечто такое, что никто больше не мог увидеть.

Через две недели Паркеры наняли людей, чтобы те протянули поверх забора колючую проволоку.

Раз уж вы столь любезно сопровождаете меня к основанию маяка Вдовьего мыса, то прошу и простить мою одышку, пока я спускаюсь за водой по той же винтовой лестнице, по которой некогда поднимались убийцы и актрисы.

Я чувствую историю на каждом шагу. Атмосфера здесь такая, как на неспешной прогулке в сумерках по травянистым холмам Геттисберга, по этому полному призраков региону, где история и смерть, взявшись за руки, танцуют у всех на виду. И пока вы пытаетесь изобразить скорбное почтение, в сознании мелькают имена и даты, а сами вы в душе так и хотите стать свидетелями какой-нибудь стародавней бойни. Да, это крамольная мысль, но вместе с тем — непреложная истина. Зеваки на трассах хоть и не стопорят трафик, потакая своему праздному любопытству, однако про себя мечтают, чтобы им повезло увидеть брызги крови на обочине или ошметок искромсанной плоти. Да что уж там, толпы зрителей, собиравшихся в древних колизеях, приходили туда явно не за попкорном.

Продвигаясь по этим бесконечным ступеням, я, должен признать, ощущаю большее родство с Лидией Перл и Джозефом О’Лири, чем с кем-либо из павших солдат Гражданской войны. Почему так? Наверное, ввиду самой природы времени и городских легенд… а может, природы маяка Вдовьего мыса. Здесь меня окружают призраки.

Только что я проверил несколько бутылок воды из кулера и обнаружил кое-что тревожное. У воды появился соленый привкус. Слабенький, но чувствуется. Эти бутылки я купил в продуктовом магазине только вчера днем и пил эту воду вчера вечером и сегодня, но ничего такого в ней не замечал. Может быть, я стал жертвой собственного воображения или же это такой неожиданный эффект соленого воздуха, который здесь, на побережье Новой Шотландии, повсюду. Тем не менее я не могу этому не удивиться и не могу не рассказать вам. Как-никак, мой голос сейчас — как и когда-либо (усмехается) — мой самый верный спутник.