Волшебное зеркало Тимеи (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 48

Но никакой кассы в углу уже не было.

Привалившись к окну, там стоял мрачный тип с газетой, а вокруг его ноги увивалась маленькая девочка с вытянутым от недовольства и усталости лицом.

Наконец, таким же волшебным образом пройдя все предполетные процедуры, я поднялась по трапу, все еще не веря, что это происходит наяву, и нутро самолета поглотило меня.

Мой город!.. После стольких дней разлуки я медленно шла по нему, прикасаясь губами к его воздуху, ловя ладонями листву его деревьев, ощущая под ногами его неровный асфальт. И мысленно обнимая его, охватывая весь — от вокзала, на котором я сошла с поезда, до его реки, парков, метро, до его знакомых и незнакомых людей.

В городе было прохладно, несмотря на почти середину лета, и я брела, как будто никуда не торопясь, удерживая в груди растущее чувство волнения и страха — страха вновь увидеть свой дом, маму и тетю Клашу. Как-то они примут меня?.. Узнают ли на этот раз?.. На мне был русый парик «волосы Тимеи», неприметный бежевый костюм… В глазах застыла непроходящая боль, а в душе я чувствовала себя постаревшей на сорок лет. Медленно продвигаясь к дому, словно пытаясь оттянуть момент встречи, я купила в большом магазине скромный темно-синий плащ и зонт и так же медленно двинулась дальше.

Путь лежал мимо филармонии. Запестрели афиши… Помимо воли глаза наполнились слезами. А это что?..

Резким уколом в сердце вонзилась афиша с надписью «Марина Обручева приглашает…» Сквозь выступившие слезы я пыталась рассмотреть девушку на афише — она чем-то похожа на меня, темноволосая, с красивой улыбкой и яркими глазами… А голос? Голос у нее такой же, как у меня?.. Пятнистые морщинистые руки по-старчески задрожали. Что же ты сделал с моей жизнью, Рене? Что же ты сделал со мною?..

Из двери служебного входа вдруг вышел охранник Эдик, деловито подтягивая штаны. В первое мгновение я едва не кинулась к нему, как к родному, но тут же, опомнившись, шарахнулась в сторону. Эдик бросил на меня короткий безразличный взгляд и, отвернувшись, неспешно закурил.

Итак, все было как прежде. Я вернулась, я здесь, но никто не видит и не принимает меня. В филармонии вместо меня поет другая Марина Обручева, а кто же на моем месте у мамы и Вадима?..

Надвинув парик плотнее на голову, я обошла филармонию, внутренне пытаясь держать удар, и побрела дальше, по знакомым улицам и аллеям, и дом мой незримо приближался и приближался… Мама… Тетя Клаша… Сейчас я увижу их, а они увидят меня. Сердце стучало в горле горячим пульсом, колотилось, трепетало, отдавало в голову.

Наконец, из-за поворота показался мой высокий двухэтажный дом. Я невольно вздрогнула и остановилась, глядя на него издали. Знакомая коричневая покатая крыша, зеленый забор… Больше ничего не было видно. У забора стояла чужая синяя «Тойота». Наверно, кто-то приехал в гости.

Я подошла к дому, нервно теребя карман плаща и не зная, куда деться от этой дрожи. Калитка была приоткрыта. Значит, дома кто-то есть. Запахло тушеной капустой… Ворваться, как раньше, и закричать: «Мама!»

Я подавила это желание, да и девического задора уже не было во мне. Шаркающей походкой я приблизилась к звонку, вдохнула и позвонила.

На звонок вышел незнакомый мужик в майке с засаленным пузом.

— Кого вам? — спросил он хмуро.

Кто это? Как он здесь оказался?!

— Иду Львовну Обручеву, — ответила я, в ужасе глядя на него.

— Обручеву? Так она здесь уже полгода не живет. Вышла замуж, продала дом и уехала.

— Уехала? Вышла замуж? — ахнула я.

— А вы ей кто будете? — осведомился мужик, косо оглядывая мою фигуру.

— А куда уехала? Адрес не подскажете? — не отвечая, спросила я.

— Адреса не знаю. Он мне ни к чему.

— А Клавдия Петровна, которая здесь работала?.. Она где сейчас?

Мужик наморщил лоб.

— Домработница? Понятия не имею. Умерла, кажется. А может, хозяйка ее с собой взяла. У них ведь горе случилось, — он вдруг доверительно наклонился ко мне. — У хозяйки прошлой осенью неожиданно пропала дочь, известная певица. Не слышали об этом? Весь город жужжал, как улей!..

— Нет… — глухо произнесла я.

— Вот мать и начала жизнь с чистого листа. Какой-то коммерсант стал сюда похаживать, вдовец, и как-то быстро они сошлись. Дом Ида Львовна мне продала и уехала… в Орел, кажется. Точно не помню…

Мужик развел руками.

— Сима! — вдруг послышался крикливый женский голос, и на пороге моего дома появилась баба в папильотках. — Долго тебя ждать надо?

Мужик вжал голову в плечи.

— Идите, женщина… Идите, — скомканно шепнул он, и калитка захлопнулась перед моим носом.

Вот оно как… Мама вышла замуж и уехала неизвестно куда, а милая тетя Клаша умерла?! «Или хозяйка ее с собой взяла»…

В перепутанных мыслях я остановилась на перекрестке возле дома. На небо набежали тучки, и начал накрапывать дождик.

Пойти к Вадиму или нет?.. Ощущение безраздельной радости от возвращения в город растаяло, как дым, а на его место начала проникать горечь. Одна весть тяжелее другой встретили меня в городе моей юности. Третьей я не выдержу.

Мне хотелось навестить еще одного человека — Юру Каверина. Только на его помощь еще оставалось какое-то робкое упование. Но разбитость во всем теле подсказывала, что нужно отдохнуть, прийти в себя и хорошенько поразмыслить о своем будущем.

Я решила, что пойду в домик тети Клаши на улицу Упряжную. Может быть, после маминого замужества она вернулась туда. А если ее там нет, то я все равно смогу пока пожить в доме — я знаю, где всегда был спрятан запасной ключ. Надеюсь, что он лежит нетронутый на том же месте.

Пытаясь отгонять гнетущие мысли, как прилипчивых мух, я доехала до Упряжной улицы, находившейся в частном секторе, и пошла в ее глубь, к домику Клавдии Петровны. Улица была почти пуста, уже смеркалось, дождь усилился, и погода напоминала осеннюю.

Домик стоял, утопая в зелени, и выглядел сиро и необжито. Калитки в сад никогда не существовало, ее заменяла простая перекладина на рогатых бревнах. А ключ должен быть вот под этим кустом, в железной коробочке из-под чая.

Я отыскала укромное место, сунула руку — ключ на месте! И, собираясь уже вернуться к перекладине, вдруг замерла за раскидистым кустом.

Из сада Клавдии Петровны, озираясь, вышел незнакомый кучерявый парень.

Он поднял перекладину и, снова оглянувшись по сторонам, бесшумно положил ее обратно на рога.

Потом пустая улица, заросшая вишневыми и сливовыми деревьями, поглотила его.

Я вспомнила, что детей и внуков у тети Клаши нет. Тогда кто это, и что ему здесь было нужно?.. Призрак Рене вмиг приблизился, и шеи коснулось жуткое ощущение его костлявых пальцев…

Потоптавшись у перекладины, я решила подождать, пока минует опасность. Я ждала долго, пугаясь каждого шелеста ветки. Каждой холодной капли, упавшей на лицо. Но никто не вернулся, и, когда совсем стемнело, я, наконец, осторожно зашла в дом.

Другого пристанища у меня все равно не было.

Старый дом тети Клаши принял меня душевно и с любовью. Не ощущая любви от людей, я вдохнула ее от знакомых стен и обстановки, привечавшей меня в детстве. Здесь все осталось таким же, как много лет назад — потертый диван, лакированный низкий сервант с запыленными стеклами, деревенские цветастые обои. Неожиданно защемило сердце — ах, моя любимая няня!.. Где же ты теперь?..

Стараясь не шуметь и почти не зажигать света, я начала располагаться в доме. Достала из шкафа чуть пахнущее затхлостью белье и застелила диван. Старомодные часы над диваном стояли. Я завела их, и тишину разрезало мерное «тик-так».

И под это «тик-так» я долго лежала, накрывшись простыней, когда незаметно пришел сон, удивительный и горький. Мне приснился большой бальный зал в Замке Отражений, тот самый, где я прислуживала официанткой, а потом танцевала с прекрасным юношей. По залу кружились истомленные дамы в объятиях господ, среди которых промелькнуло несколько знакомых лиц…