Шолох: Теневые блики (СИ) - Крейн Антонина - Страница 12

Утром я кое-как добралась до родительского дома. Впервые за семь лет, представляете? Ведь во время обучения мы жили у наставника, аж в ста километрах от столицы. Все веселье пропустили. Кое-как найдя ключи и открыв дверь, я поняла, что никого нет. Родители уже были на службе, сестра — в Академии.

«Лаборатория!» — подумала я с ликованием и почти что кубарем скатилась в подвал.

Заветные скляночки, роторты, порошки и ступки, казалось, приветливо улыбаются мне. Я благоговейно трогала их кончиками пальцев, читала названия на этикетках, легонько потряхивала туманные капсулки, растирала между пальцев трехглавые мхи и, казалось, была счастливее, чем когда-либо. А потом с восторгом обнаружила, что потолок лаборатории разрисован картой звездного неба. Это было неожиданно и абсолютно восхитительно.

Я пялилась на него так долго, что у меня заболела шея. И решила добавить еще красок своего восторгу. А именно: начала крутиться вокруг своей оси, представляя, что я в самом сердце вселенной, медленно вращающейся вокруг меня.

В общем, как оказалось, мой вестибулярный аппарат никуда не годится.

В какой-то момент меня занесло, я обо что-то споткнулась и, размахивая руками, как ветряная мельница, рухнула вниз и вбок. Прямо на маленькую этажерку опасного багрового цвета. В ней, как выяснилось на практике, хранились пороховые элементы и порошковый огонь. Мой папа не слишком-то соблюдал принцип товарного соседства…

Взрывом разнесло весь подвал и половину первого этажа.

Говорят, меня в прямом смысле этого слова собирали по кускам. Не хочу об этом думать. Благодаря родителям Кадии — они возглавляют могущественный Дом Мчащихся, второй по важности после королевского Дома Ищущих — меня лечили так быстро и энергично, как никого и никогда. Шолох, знаете ли, давно уже ни с кем не воюет, а в мирное время мало находится идиотов, умудряющихся себя взорвать…

Я кое-как оклемалась. Главной задачей лекарей было заставить работать мою собственную магию, сделать так, чтобы она полностью посвятила себя задаче регенерации. Никто не может вылечить человека, кроме самого человека. Магия послушно сделала, что могла, а потом, судя по всему, сказала, что с нее хватит, и гордо хлопнула дверью.

Тогда я уже была в сознании, чем создала для лекарей проблему. Вырубить меня заклинанием не представлялось возможным — организм и так претерпевал слишком много магического вмешательства. Я лежала, привязанная к койке, и с ужасом наблюдала, как мое тело светится всеми цветами радуги поочередно.

— Постарайся не напрягаться и вообще не думать, — советовала мне медсестра. — Твое сознание сейчас из-за всех сил пытается захватить как можно больше унни, не мешай ему.

Я пыталась, но это было сложно. В голову лезли мысли, в том числе такие как «не думать, не думать, не думать, прахов прах, я должна не думать. Или я не должна думать, хм, как будет правильнее с точки стилистики, аааа, стоп, остановись!». И так далее.

До сих пор боюсь, что в последующем исчезновении магии виноваты именно те размышления. То есть моего счастья меня лишила не случайность и не глупость в выпускную ночь, а просто невозможность вовремя вырубить поток сознания.

Потом сияние просто прекратилось. Медсестра нахмурилась и подошла поближе. Выяснилось, что магия не завершила свою работу — левое ухо осталось разорванным, а кожа возле него пестрила шрамиками.

Сначала лекари решили, что мне нужно передохнуть и процесс выздоровления продолжится, но нет… В тот день спектакль закончился и занавес задернулся окончательно. Судя по всему, унни сочла, что я слишком распустила руки и решила разорвать наши отношения. Навсегда.

Существует множество теорий о том, что такое магия, откуда она берется и почему некоторые люди колдуют лучше, чем другие.

Но все философы сходятся в одном — у магии есть какое-то подобие разума. Если ты хочешь творить волшебство, то ты снова и снова вступаешь в схватку с унни.

Унни — это энергия, пронизывающая мироздание. Из нее состоит все сущее: деревья, моря, воздух, люди и животные. Когда ты колдуешь, то ты не просто потребляешь унни, а как бы навязываешь ей свою волю, порабощаешь какую-то частичку ее и, как победитель, меняешь на свой манер вселенную. Поэтому самые сильные маги зачастую выглядят как спортсмены: сильное, направленное вовне волшебство требует колоссального мышечного напряжения, как и всякая нормальная драка. Зачастую доунни еще и непросто добраться: ведь она скрыта под материей бромой. Единство унни, бромы и искр (другие народы называют их душами) создает мир, каким мы его знаем.

Осенью мне каким-то чудом удалось в сжатые сроки найти, «победить» и «сожрать» достаточно большое количество унни для того, чтобы восстановить свое бренное тело. И, кажется, в ходе той схватки она раз и навсегда уяснила для себя, как нужно уворачиваться от моей воли.

Это честно и нечестно одновременно. Но, в любом случае, до ужаса тоскливо.

Почти так же тоскливо как то, что завтра мне все-таки придется признаться в собственных проблемах с магией. Несмотря на мою яростную тираду друзьям, я не могу иначе. Затягивать ситуацию с Ведомством — не только бесчестно, но и себе дороже. В темноте я нащупала свеженькую татуировку Ловчей: герб с картой мира и розой ветров, голова ястреба под ним. Интересно, больно будет ее сводить?..

Мне представился Полынь со своими многочисленными висюльками и воспаленными черными глазами. Наверное, в дальнейшем мы бы подружились. Так что лучше пусть он сразу узнает, что стал куратором для неведомой зверушки, ни на что не годной — пока это не так горько для обеих сторон.

Я немного всплакнула, потому что восторг ушел, и осталось только привычное чувство собственной ничтожности, а потом наконец-то заснула, прижав ладонь к разорванному уху.

[1] Осома — волшебная трава, дает мягкий зеленоватый свет. Популярный вариант для освещения, один из четырех в Шолохе. Там, где растет осома, земля подсвечивается сама по себе. Благодаря тому, что осома очень неприхотлива и ей нужно совсем немного земли и воды, ею активно засаживают светильники-аквариумы: стеклянные чаши всевозможных форм. Осомой обычно подсвечивают вывески магазинчиков и таверн, аквариумы с ней расставляют по книжным полкам, небольшие кубы носят в руках на манер фонарей.

Профессиональная форма для тринапа включает в себя шлем, защитное снаряжение на шею (что-то вроде широкого твердого ошейника), плотный комбинезон из мистральной упружной ткани, а также гномьи наплечники, налокотники и наколенники. Любители могут играть в обычной одежде, но я не рекомендую. Вы думаете, вам больно, когда вы безответно влюбляетесь в какого-нибудь красавчика — так вот, НЕТ. Вам будет по-настоящему больно, если лассо зацепит вас за шею или стеганет по лицу.

"Из вводной лекции о правилах игры в тринап",

Мастер Пнивколено, тренер женской юношеской сборной

В девять утра ровно — звонкие часы на Ратуше не дадут соврать — я стояла перед зданием Иноземного Ведомства.

Обрамленное по бокам, как бакенбардами, крепкими молодыми дубами, оно щерилось на меня тремя парами беспрестанно распахивающихся входных дверей. Работники бегали туда-сюда, не давая им спокойно закрыться. У всех в руках были папки. Папки, папки и еще раз папки. Строгие, кожаные, с непременным ястребом и картой мира на обложке, с прицепленным на тонкую цепочку пером: ведь, по сути, госслужащие так же беспечны и забывчивы, как и дети, которым сквозь зимнее пальто пропускают варежки на веревочках… Я собиралась с духом, поэтому сжимала и разжимала кулаки, будто в кабинете лекаря перед плановой сдачей крови. Готовилась к признанию. Боялась и злилась. В голове играла воинственная музыка — для острастки.