Я спас ссср! том i - Вязовский Алексей - Страница 50

— Так товарищи, берем касочки — на стройке нам с Седовым выдали всю необходимую защитную амуницию. Стройка передовая, ударная. Нас сопровождают аж два прораба.

Находим Чечулина, который оказывается мрачным, задумчивым человеком, мало расположенным контактировать с прессой и уж тем более делать интервью «на фоне». Но, раз позвонили из горкома — деваться ему некуда. И тут Седов показывает мастер-класс. Вцепляется в архитектора как питбуль. Раскачивает Чечулина вопросами, сыплет шутками и анекдотами. Постепенно тот оттаивает, начинает, активно жестикулируя, рассказывать нам о будущей гостинице.

На мне — два прораба. Их я тоже расспрашиваю достаточно агрессивно, материал начинает вырисовываться.

— А что с отделкой? — интересуюсь я у архитектора после того, как с ним заканчивает Седов.

— Самые современные материалы. Металл, пластик, синтетика — живо откликается Чечулин.

— Не дай бог пожар — театрально вздыхаю я — От пластика такой ядовитый дым идет…

Седов удивленно на меня смотрит. Прорабы тоже. Ничего, у меня задача не помочь журналисту репортаж о стройке сделать, а закинуть удочки насчет знаменитого пожара 77-го года. От "самых современных материалов" погибнет 42 человека и еще 52 пострадают.

— Да? — Чечулин с иронией поворачивается ко мне, — Откуда вы это знаете?

— Друзья с химфака проводили опыты, надышались. Хорошо у них в лаборатории вентиляция мощная, а если по всей гостинице такой дым растащит?

В бытность свою учителем я не раз участвовал в выездных проверках пожарной охраны, что проводились у нас в школе. Наслушался всякого разного, да и в конце 80-х в прессе много писали про этот злосчастный пожар…

Чечулин смотрит уже серьезнее.

— Да, в мировой практике используют огнезащитные перегородки и противопожарные клапаны в вентиляции, а также автоматическое пожаротушение. Впрочем, проект интерьеров еще даже не утвержден, будем думать.

— Дмитрий Николаевич, вы извините! — первым очнулся Седов — Русин у нас стажер, второй день на работе…

— Да нет, Герман Андреевич — Чечулина удивленно качает головой — Товарищ Русин на правильную мысль навел. Я дам распоряжение изучить западный опыт таких систем в высотных зданиях. Мы только в самом начале строительства, так что времени еще полно.

Отлично! Глядишь, и удастся предотвратить будущую трагедию. Ставлю мысленно себе галочку в списке "сделано".

Успокоив Седова кружкой пенного напитка в павильоне с говорящим названием "Пиво", я отпрашиваюсь и срочно мчусь в общагу. Я не пил — не хочу чтобы от меня потом весь день пахло пивом. Хотя журналист предлагал. Нравы у пишущей братии свободные. Сам Герман говорил, что у них категорически запрещено употреблять в рабочее время, но не похоже, чтобы он следовал этому запрету. С утра выпил — день свободен.

В общаге уже знают, что я иду на прием. Лева, по моей просьбе, сделал мне негласную рекламу.

Первым, кого встречаю — Вика.

— Русин — девушка отводит меня в пустой красный уголок — Мне что-то тревожно!

— А где концентрируется тревога? — я прижимаю подругу к стене, моя рука ползет вниз по изгибам ее тела.

— Мне не до шуток! — моя рука убирается с тела, в глазах Вики и правда, беспокойство.

— Набат появился?

— Тихий.

— Ясно.

Хотя мне ничего не ясно. Высшие силы общаются с нами намеками. То Слово мое взвоет в голове, то у Вики колокол ударит. Надо проконсультироваться у кого-нибудь. Но у кого? Кто "главный по тарелочкам" в СССР? Кажется, при КГБ был институт, который изучал паранормальные явления. Искал настоящих экстрасенсов, разоблачал фальшивых. Успехов, насколько я знал — не было.

— Сделаем вот что. Начни вести дневник. Записывай уровень набата по 10-ти бальной шкале, время, свое состояние. Попробуем как-нибудь все систематизировать.

Вика неуверенно кивнула.

— Удачи тебе на приеме!

— Спасибо, солнышко.

После продолжительного поцелуя, иду к себе в комнату. Навожу порядок, раздаю некоторые ненужные мне больше конспекты лекций соседям по этажу — хорошо написанные, они у студентов на вес золота. Потом обедаю, «пробегаюсь» по памяти — своей и Русина. Надо поднабраться разной литературной фактуры, определиться со стихами для сборника. Кое-что постепенно вырисовывается. Наконец, наступает вечер.

Начинаю одеваться в милитари. У Индустрия, что прилежно корпит за письменным столом, глаза на лоб лезут от изумления.

— Что это?!

— Новый стиль — отвечаю я, лихо заламывая берет — Знакомые кубинцы подогнали.

— Подогнали?!

Черт, надо завязывать со словечками из будущего, хотя… кое-что можно будет и ввести в оборот в противовес стиляжьему сленгу.

В комнату заходят Лева с Димой. Они тоже на меня смотрят, широко раскрыв глаза.

— А нам так можно? — первым сориентировался Лева.

— Можно. Но только за особые заслуги — шучу я в ответ — В деле создания Советского Патриотического Клуба.

— Что за клуб? — тут же интересуется Индус.

— Поэтический. Надо хороший стих написать, в качестве вступительного билета — поворачиваюсь я к соседу, но заметив, что тот скис, великодушно добавляю — Но для тебя, друг, мы сделаем исключение — ты у нас парень свой, проверенный, так что вступай.

— Конечно — парень засуетился, подскочил — А что делать-то нужно?

— Лева, у тебя с собой значки? — я протягиваю руку Когану.

Тот с недовольной гримасой вкладывает в мою ладонь «метеорит», но заметив, что я ему ехидно подмигиваю, успокаивается и даже начинает сам улыбаться. Я цепляю значок на рубашку Индустрия, торжественно жму его руку.

— Будешь в ячейке Левы. Он тебя проинструктирует про собрания и правила клуба. Поздравляю!

Индустрий счастлив. Улыбается, разглядывает значок.

— Мы кстати и для нас сделали — Димон раскрывает ладонь, и я вижу три произведения искусства. Огромная серебристая комета с длинным хвостом взрывает Землю на куски. Очень стильно!

Поднимаю изумленные глаза на ребят. Те перемигиваются.

— Тоже кое-что можем — Лева забирает один значок, прикалывает мне на грудь рядом с комсомольским.

Парни еще придирчиво раз меня оглядывают.

— Красавец! — резюмирует Димон — Взорвешь им там весь прием. Прямо как эта комета.

Все присутствующие смеются. Я тоже.

— У нас все готово? — я театрально сдуваю несуществующую пылинку c рукава.

— Да, ребята уже стягиваются к ССОДу.

Я смотрю на часы. Пора.

Прием министерства культуры происходил в особняке Арсения Морозова на улице Калинина, бывшей Воздвиженке. С прошлого, 63-го года она стала частью стоящегося проспекта Калинина. Этот необычный особняк начала века в средневековом псевдо мавританском стиле современники еще называли «домом дурака». Якобы мать Арсения, увидев его, в сердцах сказала сыну: «Раньше только я знала, что ты у меня дурак, а теперь и вся Москва увидела!» Но, на мой взгляд, дом с башнями, ажурными карнизами и причудливой лепниной, построенный по мотивам королевского дворца Пене в Лиссабоне, очень даже ничего — время все расставило по местам. Организация ныне его занимающая, называлась сложно — Союз Советских Обществ Дружбы и культурных связей с зарубежными странами. А если сокращенно, то ССОД. Именно эта аббревиатура и значилась в пригласительном билете, переданном мнеот Фурцевой-младшей через вахтершу общежития.

Возле парадного входа в форме высокой подковообразной арки с причудливыми витыми колоннами, толпился приглашенный народ. К тротуару то и дело подкатывали «Победы», «Москвичи», нескольких полных пожилых мужчин в сопровождении молодых женщин привезли на черных «ЗИМах» и «ЗИСах». Да уж… в мое время это называлось эскортом. Стоило пассажирам выйти, как машины тут же отъезжали, уступая место следующим. Вдоль улицы собралась уже целая очередь из иномарок с разноцветными флажками на капотах и дипломатическими номерами. Подойдя к толпе, я услышал чей-то голос усиленный громкоговорителем: