Бывшие, или У любви другие планы (СИ) - Серганова Татьяна - Страница 6

Именно на этой поляне как нигде больше чувствовалось присутствие великих, каменные статуи которых стояли рядышком у стены. Суровый Отец с огромной секирой на плече упирался другой рукой о рукоять меча, который висел у него на привязи. Короткая борода лопатой, густые брови и пронзительный предупреждающий взгляд. Защитник и настоящий воин.

Рядом Богиня-мать, красивая девушка или женщина. Понять было трудно, почти невозможно. Её густые волосы были прикрыты легким покровом. Простое платье перетянуто обычным ремешком из ракушек, на груди длинная нитка из речного жемчуга. Лицо вроде девичье, юное и такое красивое, а взгляд мудрый, горький и даже жесткий. Губы сложены в легкую полуулыбку, но осознание тревоги не уходит. Жизнь или смерть? Любовь или боль? Что прячется за божественной волей этой вечной девы, матери всего сущего?

И последний по очереди, но никак не по значению и величию — Сын. Узколицый, с острым подбородком и тонкими губами, над которыми располагались небольшие усы. Улыбка кривая, а взгляд такой хитрый, что сердце замирало от тревоги. Шутник, озорник и главный насмешник нашего мира. Любитель развлечься за счёт неприятностей других. Но, с другой стороны, мудрый, сильный и помощник отличный, поддерживающий науку, развитие и стремление расти. Если Отец и Мать были за спокойствие, устойчивость и стабильность, то Сын всегда подгонял нас, простых жителей Киа, заставлял напрягаться и находить пути решения. Именно Сын дал некоторым из нас искру.

Прерывисто вздохнув, я скинула на пол шубку, затем туфельки.

Сложив по прямой раскрытые ладони одна на другой, соединив их в запястьях, при этом левая от сердца сверху, я сделала первый шаг, ощущая босыми ступнями влажную мягкость мха, который приятно пощекотал кожу. Потом еще один — по импровизированной дорожке, которая довольно быстро закончилась, переходя в неглубокий ручеек с кристально чистой водой. Не глядя и не медля ни мгновения, я ступила в воду. Какой же теплой и ласковой она была, а камешки на дне такие твёрдые и гладкие. Снующие туда-сюда крохотные красные рыбки, чешуя которых блестела в свете карбунука, не боясь касались наших ног. Намокший подол приятно утяжелял платье, всплывая на поверхности и окружая меня, будто облако. Здесь было неглубоко, вода не поднялась даже до колен.

Наши две дорожки ручейка сошлись у самого дерева, позволив впервые разглядеть друг друга в сонном сумраке утра. На Эйдане были свободные светлые штаны и легкая молочного цвета длинная рубаха с рукавами. На вид обычная, если бы не пуговицы из драгоценных камней. Светлые волосы немного растрёпаны, что придавало молодому мужчине шарма.

Я видела, как загорелись его глаза, когда жених оглядел меня с ног до головы, и улыбнулась в ответ, протягивая Эйдану левую руку.

На душе было так легко, как никогда. Сами Боги спустились с небес, чтобы приветствовать нас.

Так, плечом к плечу, держась за руки, мы и предстали перед нависающим над ручейком алтарём, который находился прямо под деревом. Алтарь представлял собой огромную плиту из цельного серого камня с белыми вкраплениями и чёрно-зелёными прожилками, на верхней части которого были выбиты священные письмена и стоял большой золоченый кубок, украшенный крупными рубинами. Рядом лежала белоснежная шелковая лента и круглый каравай, от которого вкусно пахло свежей выпечкой.

Дерево тоже было необычным и состояло из двух стволов, которые самым причудливым образом переплелись между собой, пытаясь стать единым целым. И соединялись они так плотно, что между ними был только один — совсем небольшой — просвет. Через него в строго определённое время, как раз на рассвете, когда озарялся оранжевым цветом шпиль храма, с помощью специально установленных зеркал появлялся первый лучик солнца, который должен был осветить нас.

Пальцы Эйдана сильнее сжали мою руку, успокаивая и приободряя, и я бросила на него осторожный взгляд.

Внутри что-то дрогнуло, предупреждая, что не всё так просто.

— Селина Энн Маргарет и Риган Эйдан Фокс, — торжественно провозгласил жрец, подходя к алтарю и с улыбкой смотря на нас. — Два создания света, два отрока, решившихся на самый важный шаг в их жизни. Шаг в будущее. Светлое и общее.

До восхода солнца осталось немного.

Жрец, возведя руки вверх, нараспев читал молитву на древнем языке. Его голос был красивым, певучим, но я никак не могла сосредоточиться.

Прикусила губу от досады на себя, мысленно взывая к Великим, которые каменными истуканами молча взирали на нас:

«Пусть всё будет хорошо. Пусть всё случится. Молю вас…»

Взывала, а сама видела перед собой чёрные как ночь глаза и кривую ухмылку на чётко очерченных губах.

«Ну же, Сэм. Я же рядом. Доверься мне».

Сердце будто пропустило удар.

Поджав губы, я едва заметно качнула головой, пытаясь прогнать непрошеные мысли и воспоминания. Только не сейчас.

И неправда всё это.

Забыть, вычеркнуть из памяти. Похоронить на осколках прошлой жизни.

Вздрогнула, почувствовав знакомый аромат жасмина, и, подняв взгляд, неловко осмотрела глазами сад. Здесь есть жасмин? Конечно, есть, иначе я бы не чувствовала его навязчивый, удушающий аромат.

Или причина в другом?

Великие, зачем вы так? Хотите проверить меня? Не надо. Я люблю Эйдана и хочу стать его женой. Действительно хочу.

Губы пересохли от волнения, и я неловко облизала их кончиком языка.

— Всё будет хорошо, Селия, — едва слышно прошептал Эйдан, по-своему поняв моё волнение.

Кивнула и закрыла глаза, призывая себя успокоиться и перестать нервничать. Это всего лишь первый обряд. Вот получим одобрение Великих и вернёмся домой продолжать праздник.

Жрец открыл глаза и взглянул на нас сияющими ярко-голубыми очами, при этом медленно опуская руки.

— Уже скоро рассвет. Рассвет вашей новой жизни, дети мои, — провозгласил старец, беря с алтаря шелковую ленту.

Мы шагнули вперёд, всколыхнув воду в ручейке, протягивая к жрецу соединенные руки, запястья которых он крепко связал, как и наши судьбы.

— Будь опорой мужу своему, сохрани очаг в тепле и свете, подари детей крепких и сильных, — касаясь моего лба большим пальцем, провозгласил жрец, а затем он таким же образом коснулся лба Эйдана. — Будь силой, защитой и стеной для жены и детей своих. Оберегай от всех напастей. И храните верность друг другу, дети. В этом сила и мощь ваша и ваших потомков.

— Да, Великие, — одновременно произнесли мы.

— Разделите эту пищу между собой, как разделите жизнь. Чтобы была она полной чашей и сытным достатком.

Жрец взял в руки кубок и уже собирался протянуть его Эйдану — как мужчине и главе нашего дома, когда внезапно остановился, опустив взгляд и внимательно изучая содержимое сосуда.

Его глаза сузились, словно он не понимал, что происходит.

Со своего места я видела, как когда-то чистая вода окрасилась в яркий красный цвет, став похожей на кровь.

— В чём дело, отец? — нетерпеливо спросил Эйдан, пока я пыталась сделать вдох, раскрывая рот, как рыба.

— Великие сердятся.

— Сердятся? За что?

«Нет, нет, пожалуйста. Только не это. Не может этого быть. Ведь всё в прошлом. Я искупила свой грех!»

— Дети мои, — жрец поставил кубок на место и обвёл нас грозным взглядом. — Ваш союз не может быть совершен и одобрен Великими.

Кровь загудела в ушах, оглушая, вызывая мутную дымку из непролитых слёз перед глазами, затуманивая разум.

— Почему?

— Один из вас уже состоит в законном брачном союзе.

Тихий вскрик разорвал тишину. Мой вскрик.

Неверия, боли и отчаянья.

«Не может быть. Неправда!»

Я никогда не падала в обморок. Даже в самые сложные ситуации и тяжелые моменты своей жизни всегда находила силы бороться и держаться до конца.

Никогда до этого времени. Слишком близко я была к черте, слишком надеялась на благополучный исход.

Всего одна фраза, и земля ушла из-под ног. Я стала медленно оседать прямо в воду и непременно упала бы, не успей Эйдан меня подхватить.