Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья - Страница 15

Помыв ванну и оставив включенной воду, я зашла в гостиную. На полу — стопок десять книг под потолок. Или стремянку искать, или нижнюю вытаскивать… Я одернула себя. Самой же потом убирать все… А стенные шкафы, кстати, пустые. Все книги — в комнате, словно сосед что-то в них искал… Странно. Но да ладно. Не мое дело.

Выкопав из стопки на столе небольшой сборник фантастических рассказов, я быстро пролистала несколько страниц. «Новое имя в фантастике!» — гласил стикер на обложке, некто Виктор Сергеев. Ну-ну, «новое»… Рассказы новичков нынче не печатают — в тренде романы. Наверняка за скромным псевдонимом таится маститый мэтр, которому ранние рассказы под реальным именем печатать стыдно, а денег надо. А раз маститый — то и под псевдонимом напечатают и продвинут. Но пишет вроде неплохо. Для получаса в ванной — сойдет.

В наших условиях есть только одно место, где можно отогреться, — это ванна с горячей водой. Нырнув в воду по кончик носа, я несколько минут блаженствовала, расслабившись. И только здесь понимаешь, как дико успел промерзнуть, хотя вся зима еще впереди… И есть только одно занятие, за которым можно надолго забыть о житейских неурядицах, — это чтение хорошей книги. Да, на правах рекламы.

Рассказы оказались неплохими и злободневными. В каждом главный герой — сумасшедший писатель — придумывал фантастическую историю, в подробностях описывал возможности ее действующих лиц, а потом с помощью волшебных листа и пера открывал портал и перетаскивал всех персонажей в свой мир. Для опытов, ибо по первой специальности был биологом. Инновационная лаборатория в спальне, тщательно замаскированная под тумбочку и торшер, прилагалась. Сумасшедший, что с него взять… И, как и все ненормальные, плохо кончил. Натаскал зверья столько, что оно вышло из-под контроля, и писателю пришлось открывать новый портал, чтобы спровадить пришельцев в первый попавшийся мир. Портал открылся в виде окна, писатель взобрался на подоконник, чтобы увидеть новый мир, и благополучно выпал с десятого этажа. А то ли окна перепутал, то ли спятил — автор скромно умолчал.

Несмотря на бредовость идеи, сборник понравился. Пока я его дочитывала, вода успела остыть. Отложив книжку, я быстро помылась, обмотала голову полотенцем, завернулась в халат и отправилась на поиски второй книги. Кажется, в книжной стопке был еще один подобный сборник… В романы, а тем более — эпопеи, нырять не время — со своим бы романом разобраться (я имею в виду книгу). А если у меня под рукой оказывается несколько хороших книг, собственные уходят на второй план. Читать чужое гораздо приятнее, чем, пыхтя и сопя, вымучивать свое.

Прихватив пару книг, я вернулась в ванную, собрала вещи и намазала лицо черной косметической глиной. Глядишь, повезет Серафиме Ильиничне отомстить… Но соседки, к сожалению, на площадке не наблюдалось. Как и света. Едва я закрыла входную дверь на ключ, как в подъезде, мигнув, опять погас свет. Вот засранцы, Новый год, что ли, уже отмечать начали… А в подъезде-то нежарко, так и простыть можно после ванной… Сопя, я возилась в темноте минут десять, пока случайно не попала ключом в замочную скважину. Все, завтра позвоню в ЖЭК и устрою скандал. Надоело. Зато зажигалки не зря тащила…

Бабушкин канделябр по-прежнему стоял на кухонном столе. Оставив книжки и шампуни на комоде в коридоре, я запалила две оставшиеся свечки, доставила в чаши новые и подожгла по очереди шесть фитилей. По стенам кухни поползли жутковатые тени. Баюн, запрыгнув на стул, тихо заурчал.

— Да, очень не вовремя… — пожаловалась коту. — Чаю хочется…

Баюн склонил голову набок, повел ушами и фыркнул. Потом запрыгнул на стол и улегся, обвив хвостом подставку канделябра.

— А ну, брысь! Стол — для еды!

Кот, ощетинившись, зашипел.

— Чего? — удивилась я.

Никогда прежде он так не шипел. Не шипел, не царапался и никогда не кусался. Мы жили очень, мирно, пока… Белое пламя свечей сменилось ярко-красным, Баюн снова зашипел и, вскочив, резко прыгнул на меня. Я невольно отступила, едва успев поймать кота, и замерла. Восемь тонких огненных струй взметнулись к потолку, сплетаясь в клубок. Я крепко прижала Баюна к груди. Мама, там же шторы… И то ли в «пожарку» звонить, то ли куда…

Огненный клубок заискрил, вытягиваясь и свиваясь лентой. И, вопреки законам физики, логики и жанра, метнулся к полу. Кот ловко вывернулся из моих ослабевших рук, спрыгнул на пол и вновь грозно на меня зашипел. Я снова попятилась. В мерцании вьющейся ленты огня он показался… больше, а желтые глаза сверкнули алым. Я судорожно сглотнула. Делать что-то надо, но что?.. И снова птеродактиль вспомнился. И стало легче. Я ж с ума схожу, так что все пучком… Это просто очередной глюк. Игры разума, и не более того. Спокойно, Вася, без паники… Без паники, я сказала!

Немного успокоившись, я присмотрелась к порождению своей больной фантазии. Ну и что, что Баюн ее тоже видит? Муза же ему удается гонять, и весьма успешно. Кот встал на задние лапы, вытянувшись, поймал огненную ленту и притянул ее к полу. Я хмыкнула. Надо же, и без накурки… Может, грибы в магазинных блинах были… того? Странными?.. Лента свилась в человеческую фигуру. В воздухе взорвался рыжий фейерверк, и свечи разом потухли.

Баюн приветственно заурчал и ткнулся носом в бок сидящей на полу фигуру. Та шевельнулась, потерла ладонями лицо и притушила сияние. И встала, потягиваясь и стряхивая на пол искры. А я села. Черт. Хороший глюк. Душевный. Красивый. Светится изнутри бледно-желтым, искры при каждом движении рассыпает. Но главное — для хаты безвредный. М-мать…

— Привет! — поздоровался он неожиданно. — Как дела?

Я истерично хмыкнула и подняла взгляд. Голос мужской, все остальное… тоже. Хоть бы оделся. Или на моей шизе так отсутствие личной жизни сказывается?.. Глюк уставился на меня и заржал. Баюн переводил взгляд с незваного гостя на меня и урчал, довольно щурясь.

— Это… что у тебя на лице?.. — выдавил глюк сквозь смех.

Я глупо хихикнула и пояснила:

— Глина, — и добавила очевидное: — черная.

Он снова рассмеялся. А я невольно посмотрела на себя со стороны и содрогнулась. Сижу на полу враскоряку, на физиономии — давно высохшая глина, полотенце съехало набок… Несолидно. Я нервно завозилась, распутывая полы длинного халата.

— Давай помогу, — глюк протянул руку. В черных как угли глазах дрожал смех.

— Не надо, — отказалась вежливо и бодро добавила: — Да и чем поможешь-то? Тебя же нет!

— Как нет? — опешил он. — Почему это?

— Потому что ты мне кажешься! — объяснила я радостно, вставая и одергивая халат. — Ты — моя галлюцинация! На самом деле тебя не существует! — и добавила глубокомысленно: — Не буду больше в магазинах блины с грибами покупать, странные они…

И на автомате щелкнула выключателем. Свет загорелся. Чудно. Пойду умоюсь и проведаю свой первый глюк. Второй за мной не пошел. Присел на пол рядом с Баюном и, задумчиво нахмурившись, почесал кота за ухом. Тот предсказуемо заурчал. Я умилилась. Какая прелесть. Недавняя истерика всколыхнулась, забила крыльями. Склонившись над раковиной, я трясущимися руками кое-как смыла с лица глину. Кровь застучала в висках, бешено заколотилось сердце. Ледяная вода не помогла. Я сняла полотенце, кое-как заплела влажные волосы в косу и посмотрела на себя в зеркало. И сухо прошептала:

— Я не рехнулась… Не рехнулась! И вернусь на кухню, а там никого нет… Никого, я сказала!..

— Конечно, там никого нет! Я здесь! — объявил глюк жизнерадостно. Тощая мерцающая фигура замаячила в зеркале.

Тьфу… Я обернулась и недружелюбно насупилась:

— Ты вообще кто такой, а?

— Саламандр, — приосанился глюк.

Я растерянно моргнула:

— Да? Так они же все ящерицы и женского пола…

— А я мужского, — глюк, кажется, обиделся.

— Это я вижу…

— И долго еще любоваться будешь? Что, в вашем отсталом мире все ящерицы — женского пола?

— Нет, еще есть ящеры… Динозавры которые. Вот, на стенке один такой висит… А еще ящур есть, но это зараза… — я сообразила, что несу чушь, и заткнулась.