Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья - Страница 17

Я задумчиво погрызла ручку и нашла в старых набросках схему. Впрочем, не «почему-то». Десять точек силы до сущности высшего — соответственно, проверка профпригодности — десять шагов по точкам: жизнь, тело, время, пространство, сила, знания, память, мудрость, душа, смерть. На каждый шаг — испытание, выдержишь — наградой буква имени, татушка знака и, собственно, сила пройденной точки. Соберешь все десять — получишь тень. Обычно у высших на это уходила вся жизнь. Но можно пройти испытание и получить все разом и за десять дней. Правда, это сопровождалось большим риском, и каждое испытание могло стать последним. Зато тень… Тень — это сущность-телохранитель, с магией и бездной силы. Эх, мне б такую… Одно «но» — сбрасывать-то в тень мне нечего, магической силы нема. А тень создается из того, чем владеешь.

Муз, учуяв мой настрой, возник на мониторе. Сел, свесив ножки, чпокнул пробкой и протянул мне бутылку. Отчетливо завоняло дешевым пивом.

— Отстань, — огрызнулась недружелюбно, — не буду я с тобой пить! И так… одни глюки кругом!

Он хихикнул и глотнул пива. Повел крылышками, и у меня привычно зачесались руки. Я нервно огляделась. Где мой пушистый спаситель?.. Баюн, утомленный хотением валерьянки, спал на кресле, свесив подрагивающий хвост.

— Не отвлекай! — и сдвинула Муза на уголок. — Мне сначала разобраться надо, что тут без меня понаписали…

— А смысл? — снисходительно просипел Муз и икнул. — Это не твоя история. Сама же поняла.

Я потерла ладонями виски. Голова таки разболелась. Может, ну его, разбор этот?.. Я пролистала текст. Ну-с, ждем полуночи, пока оно само напишется, или поучаствуем?.. Муз насмешливо фыркнул. Я нахмурилась. Нет, никакого больше лунатизма! Я сама хочу писать книгу! И… Точно. Я встрепенулась. Неужели я лунатик? Говорят, они шарахаются ночью по квартире, а на утро ничего не помнят… Надо погуглить в Яндексе. Но если я — лунатик, то это многое объясняет. Правда, они с луной связаны как-то, а я… А я — полуночник. Полуночница. Но — уточню, и одним глюком будет меньше…

Одно логическое объяснение происходящему нашлось, и я немного успокоилась. Лунатизм — это, конечно, не айс, но люди с ним живут, и я научусь жить. А чтобы сегодня его предотвратить — чтобы нашлось время подумать над текстом и поучаствовать в написании сознательно… Где-то у меня валялось убойное снотворное. Отключает мозг от питания, то бишь от информационного потока, только так. У меня всегда были проблемы с засыпанием: когда появлялся крылатый паршивец, разум бесконечным потоком наполняли слова и образы. А против лома нет приема кроме другого лома.

— Не советую, — предостерег Муз.

— А я совета и не спрашиваю, — я встала и пошла на кухню.

Снотворное нашлось быстро. Прочитав инструкцию, я посмотрела на часы. Завтра на работу к двенадцати, а проспать надо часов девять-десять, иначе по будильнику-то встанешь, а вот проснешься, где получится. Сейчас десять вечера. Вагон времени.

Я уныло посмотрела на огненный цветок. Свечи под ним не оплавились ни на миллиметр. Ни одного воскового подтека и никакого парафинового запаха. Только вытянувшиеся струнками фитили и ровное желто-белое пламя. Пожалуй, рискну не тушить…

Выпив чаю и приняв снотворное, я переоделась в пижаму, расчесалась, скинула файл с текстом на флешку и отправилась в постель. Завернувшись в одеяло, уткнулась носом в подушку и закрыла глаза. Все, спать! И пусть Муз кружит у подушки хоть до скончания времен. Книга — это всего лишь книга. Фантазия и выдумка, не имеющая никакого отношения к реальности. В которой, как ни странно, хочется и есть, и пить, и жить… А значит — работа прежде всего, а фантазии — потом, ежели время найдется.

В общем… Посмотрим, кто кого.

Глава 6

«Ой-е-е-о-о-о-ой-е-е,

О-о-ой-е…»

(«Чайф»)

Утро началось предсказуемо — с будильника. Я, морщась, поворочалась с боку на бок, чувствуя себя ужасно разбитой. Эта зараза, мой герой которая, всю ночь не давала спать. Он снова решил мне присниться, причем в красках и деталях. Сначала он от кого-то прятался в стенах, потом дрался, потом опять прятался, потом снова морды теням бил. А я стояла за его спиной, наблюдала и переживала. Испытание непростое, риск для жизни велик, и он — один, а супостатов — много. Я даже на манер хоккейного фаната поорала «Вперед!», «Давай!» и, бог знает, зачем, — «Шайбу!».

Не знаю, помогло это или нет, но он пробился через преграды к инициирочному… тьфу, инициирош… в общем, в тот угол, где инициируют. И получил от безликой фигуры в плаще первую букву своего нового имени, силу жизни и серебристо-черные завитушки на левую щеку. Я зааплодировала. А он повернулся, увидел меня и так улыбнулся, что я испугалась и проснулась. И теперь не могла найти в себе силы встать. А надо. Работа — не волк… Я с трудом сползла с постели. Работа — это наглая собака на сене, и ни себе, ни людям…

На кухне над канделябром по-прежнему горел огненный цветок. Вьющиеся кольца длинных лепестков свернулись бутоном, из которого доносился тихий храп. Я мрачно покосилась на сие чудо неведомой магии. Не приснилось. И, кажется, мне не кажется… И саламандр, и чудачества Баюна и Муза — это реальность. И… Ладно, крыша, уговорила. Лети — и до нескорого. Иногда нужно позволить себе расслабиться и «поплыть». Чтобы почувствовать воду, окунуться в происходящее с головой. И лучше сейчас. Пока… пока я не верю. Пока надеюсь, что вот-вот проснусь. Пока недоверие помогает перебарывать страх.

В ванной я первым делом поздоровалась с птеродактилем. Последний опять переполз на потолок. И, изображая гигантского нетопыря, висел вниз головой, запахнувшись в крылья и цепляясь шипастым хвостом за бельевую веревку. Но на мое приветствие он среагировал — приоткрыл алый глаз, зевнул и засопел. Я хмыкнула, включив воду. Прогресс однако. Или клинический, или… Но прежнего страха уже не было. Зато свербел новый. Кто еще свалится на мою несчастную голову, сколько еще мой мозг способен выдержать, прежде чем?..

Вяло почистив зубы и умывшись ледяной водой, я села на край ванны и оглянулась на «нетопыря». Наверно, стоит сказать спасибо Музу. Только благодаря ему я еще держусь за ускользающие нити реальности. Он всегда вертелся неподалеку, и я привыкла к тому, что в моей жизни есть место необычному, чудесному, нереальному. И пусть это хамоватое и непросыхающее «нереальное» не видел никто, кроме меня и сестры. Я верила — и знала, что он существует. И, наверно, в глубине души всегда ждала появления других необычных существ. Жаль, они опоздали…

Я грустно улыбнулась, заплетая косу. Еще лет в двадцать я бы визжала от восторга и верила бы в саламандров без разговора. Но — возраст к тридцати, и разум с инстинктом самосохранения перекрывали кислород фантазии. Плюс работа в циничной среде СМИ — и я давно поставила крест на вере в сказки. И если они и существуют, то где-то далеко, в другом мире и другой реальности. Да. В такое верить проще. Потому что эту веру никто не разрушит. Потому что никто и никогда не докажет тебе, что их там нет. И не причинит этим боль. В отличие от реалий окружающего мира, которые каждый день разбивали веру в чудеса. Разбивали, ломая и перестраивая сознание, пока не остался только Муз — хрупкая ниточка связи с миром необыкновенного. В который, впрочем, с годами тоже уходила вера.

Да, они опоздали… Я расчесала челку и достала из стенного шкафчика «утюги». И уж лучше бы не приходили, ей-богу: от «лучше поздно, чем никогда» — одни проблемы… Включив щипцы, я повернулась к зеркалу и замерла. Твою ж… дивизию! На левой щеке проявлялся росчерк серебристо-черной татуировки. Точь-в-точь как у этого, из моей книжки… «Утюги» с грохотом упали на пол. Не может быть… Я перегнулась через раковину к зеркалу и повернула голову. На левом виске чернела точка, из которой расходились серебристо-черные молнии. Одна — к брови, вторая — к уголку глаза, третья — к скуле, четвертая — к уху, пятая — исчезала в волосах.