Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья - Страница 54

— А ты не за этим здесь? Не за музой?

Я из-за чашки быстро глянула на шефа. Вроде, чистый, ни в нем сущности, ни рядом… И честно ответила:

— Я, Гриш, к психологу иду. Мозги вправлять.

— Это хорошо, — одобрил он, доставая распечатки, — это правильно. Глядишь, и с программистом своим помиришься, и личную жизнь наладишь. В новый год — с новой жизнью!

Я едва удержалась от паскудного желания надеть кружку с остатками кофе на его полысевшую голову. Натянуто улыбнулась и уткнулась в рассказы. И через минуту обо всем забыла. Опять межмирные порталы? Почему народ так и тянет сюда гадость всякую натащить? Будто в нашем мире своей гадости мало! Вон, этот, как его, Виктор какой-то, чей сборник я у дяди Бори нашла, тоже про окна в иные миры писал и… Я невольно закусила губу. Черт. Как на мою ситуацию-то похоже… Происки информационного поля?..

— Ну как? — Гриша заметил мою отвлеченность. — С пивом потянет?

— С водкой только, — хмыкнула я, — без бутылки не разберешься. Косяков многовато. Фантастика — фантастикой, но обоснуи быть должны. В фантастике летать может и космическое ведро, и ступа Бабы-Яги, но тогда у ведра должен быть реактивный двигатель, а у ступы — артефактная магия. Вот, смотри…

И полчаса объясняла ему на «кошках», где, что и как. Редактор вооружился блокнотом и с интересом внимал. А потом иронично спросил:

— Что же ты такая бедная, если такая умная?

— Видимо, потому что не шибко красивая, — ответила в тон и глянула на часы. — Так, все, мне пора бежать, — и быстро встала, одеваясь. Посмотрела на него искоса и вздрогнула. Нет, почудилась тень над его плечом… Не может нас, писцов, быть так много. Иначе же кидрык мирозданию.

И уже на крыльце бизнес-центра сообразила, что оставила на гришиной совести свой выпитый кофе. Ладно, заплатит, не обеднеет, раз такой… красивый. Я с трудом открыла тяжелую дверь и зашла в вестибюль. Стандартный вид: подвесной потолок, плитка на полу, жалюзи на окнах и пальмы в каждом углу. И стол с похмельным охранником. Ага, треть города — похмеляется, треть — работает, а треть — болеет с похмелья и делает вид, что работает.

Мимо охранника я прошла спокойно. Благожелательно улыбнулась и поздравила с наступившим. Он посмотрел на меня недоверчиво, но цепляться не стал. Я прошла по коридору, на ходу снимая шапку. Делаешь вид, что ты отсюда, и все пучком. А у лифта образовалась компания. Спиной ко мне стояла высоченная девица и нажимала на кнопку вызова. Я присмотрелась. С виду обычный офисный планктон — белая блузка, узкая черная юбка ниже колена, серые чулки, туфли на метровой шпильке, темные волосы, стянутые в тугой узел. Одно но. Я подошла ближе и поняла. Тепло. От нее волнами шло тепло, как от…

Девушка обернулась. Смуглое лицо, нос горбинкой и черные глазищи на пол-лица. Я скромно улыбнулась, а в ответ получила неожиданное:

— Ты что здесь делаешь, идиотка?!

Точно. Саламандр. Вернее, саламандра. И, похоже, раздражать и возбуждать перманентное желание дать им в бубен — это расовая особенность. Но я девушка воспитанная и интеллигентная.

— Во-первых, добрый день, — я холодно посмотрела на нее снизу вверх. — Во-вторых, я вас не знаю. И вы не имеете никакого права мне тыкать и приставать с глупыми вопросами и оскорблениями. Последнее — вообще статья. Кодекс административных правонарушений, статья 5.61. — «оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». Штраф — от одной до трех тысяч рублей. Невеликие деньги, но мне не помешают. Сразу рассчитаетесь или потом поговорим?

Она растерялась. Наверно, привыкла, что все боятся. И уставилась на меня, как ненормальную. Зато заткнулась. И лифт приехал. Я зашла в кабину первой, саламандра, помявшись, следом. Я нажала на кнопку десятого этажа и расстегнула шубу. Жарко от нее. Посмотрела искоса. И внутренне съежилась. Девица… горела. Вернее, казалось, что дымилась — чадила черным. Но с наманикюренных ногтей сыпались искры. Обещанный черный саламандр? Интересно, это о ней говорили Валик и Сайел? Я решила уточнить, но девица прижала палец к губам. Ах да, камеры, повсюду же «глаза»…

Едва лифт открылся, как саламандра ухватила меня за руку и потащила за собой. Я разумно не сопротивлялась. За угол, по длинному коридору вдоль диванов и кабинетов, к пожарному выходу. Дверь на лестницу она открыла одним прикосновением. Вытолкнула меня на площадку и быстро спросила:

— Сайел с тобой?

— Нет, дома. А что? — я даже не удивилась.

— Я имела в виду… — она запнулась и нервно заправила за ухо прядь длинной челки. — С тобой ли он рядом… Зря не взяла. Он гад скользкий, но полезный. Зачем сюда пришла? Ты же здесь в опасности!

— А ты кто такая?

— Ауша, черная саламандра, — девица смотрела на меня, не мигая. Темный огонь в глазах разгорался, перекрывая белок.

Я невольно попятилась. Жутко выглядит… И уточнила, осторожно подбирая слова:

— Единственная здесь, в этом мире? Точно? Тогда о тебе говорили двое. И один из них едва меня не убил. Плюс ты работаешь здесь, где «я в опасности». Смысл тебе доверять?

Ауша одобрительно улыбнулась:

— Верно мыслишь. Я… присматриваю.

— За одним братом по указке другого? Который живет на моем этаже, в квартире напротив? — я смотрела на нее с любопытством. — Тогда передай Владлену Матвеевичу, что он может конспирироваться сколько угодно, а я и дальше буду действовать на свой страх и риск. Игры в шпионов — это не мое. И к деду на прием я сейчас все равно пойду.

— Глупо, — осудила она.

— Вероятно, — согласилась я. — Но мне нужно расставить приоритеты.

— И сколько они стоят? — Ауша скептично подняла тонкие брови.

— Да мне много не надо: власть над миром и что-нибудь пожрать, — я пожала плечами и безмятежно улыбнулась. Значит, дед Игнат — из тех, кто за нефтевышку…

Саламандра посмотрела на меня, не мигая, и тихо рассмеялась:

— Ты похожа на бабушку, Васюта. Внешне легкомысленная и рассеянная, а внутри стальной стержень — не согнешь, не сломаешь, не подкупишь. Васюта, Васютка — так она тебя называла. Я очень хотела присматривать за тобой, но… — и недовольно сморщилась: — не умею быть невидимкой. И слишком заметна. Как сущность. А другие недоглядели, и это едва не привело к беде… Хорошо, что Сайел оказался рядом.

Я слушала, внимательно и не удивляясь. И верила. Несмотря на внешнюю грубость, ей очень хотелось верить. Как и «пепельной ящерице».

— Значит, серединная сущность в Валике… неожиданность?

— Да, — Ауша серьезно кивнула. — В нем всегда жил защитник из низших. Друг — твое уязвимое место. Поэтому он выжил… тогда, после реки. Сущность спасла. Откуда взялся агрессивный серединный… В тот вечер я охотилась — собирала огонь. И встретила его. Но упустила. Серединных невозможно рассмотреть, если они не проявляют силу. А вот он меня опознал, и, наверно, решил… что я за тобой — за писцом пришла. Я все видела, но вмешиваться не стала, Сайел — мастер своего дела. Недоглядели мы. Прости.

— Это не вы, — я со вздохом посмотрела на часы. Дежурные пятнадцать минут на опоздание почти истекли. — Вряд ли вы могли предугадать вмешательство другого писца.

Саламандра нахмурилась, собираясь возразить, но я быстро добавила:

— Организуй мне встречу с Владленом Матвеевичем, ладно? Я слишком многого не знаю. И… — запнулась.

Стыдно признаваться и просить… Но Ауша поняла:

— Я буду рядом.

Все, гора с плеч… Саламандра проводила меня до кабинета «мозгоправа» и села на диван. Взяла со столика журнал, закинула ногу на ногу и с очевидным интересом уткнулась в «Космо». Я постучалась и открыла дверь. И застыла на пороге. Игнат Матвеевич Седых — как указано в визитке, доктор и профессор психологических наук, почетный член какого-то забугорного общества и кучи институтов — лениво растекся по кожаному креслу. Без пиджака и с распущенным галстуком, взъерошенный, он, разувшись и положив ноги на стол, пускал бумажные самолетики. Я поджала губы, пряча ухмылку. Притворяться и изображать жертву творческого кризиса разом расхотелось.