По краю Вечности (СИ) - Гущина Дарья - Страница 28

Не удержавшись, я грубо прикрикнула на парня:

— Заткнись, идиот! Заткнись и дай мне подумать!

— О ч-ч-чем-м-м? — зубы парня выбивали ритмичную дробь, и его ощутимо колотило.

— О том, как подняться наверх, — я из последних сил старалась быть спокойной, хотя меня одолевало желание стряхнуть мальчишку в пропасть.

— А-а-а… т-т-ты смм-м-мож-ж-жешь?..

— Да, если ты помолчишь. Будь добр, закрой рот и посчитай до двадцати. А лучше до ста. И не подавай признаков жизни, пока я не скажу. Понял?

— Д-д-да…

— Вот и молодец, — одобрила я. — Тогда начинай.

— Р-р-раз…

— Про себя!

— Д-д-да…

И он послушно замолчал, а я наконец смогла сосредоточиться и изучить обстановку. Оказывается, вокруг не только тьма — здесь собраны воедино все девять стихий. И странное место напоминало мне… эпоху Изначальности, вернее, крошечный ее островок, сохраненный кем-то неведомым для истории и им же запрятанный. И куда именно мы провалились… Впрочем, об этом можно подумать потом. Прежде — выбраться: сначала из пропасти, а после — из заброшенного хранилища, к свету и теплу.

Окружающий мрак пульсировал, как живой, защищая от ледяного дыхания ветра, и прочно удерживал в своих объятиях. Осязаемо-плотный, словно стопка одеял, он дарил ощущение покоя и безопасности. И показалось, что по нему можно если не взобраться, то… взлететь. Я вдохновенно улыбнулась и пропустила сквозь пальцы нити тьмы. Случайность дала мне возможность впервые в жизни почувствовать себя сильным и полноценным магом… И я неторопливо, наслаждаясь моментом, сплетала паутину только что придуманного заклятья, когда…

— С-с-сто…

Я едва не упустила нити тьмы, в сердцах помянув Вечность. Парень пристыжено замолчал, но приятный момент испортил.

— Слушай, если тебя просят что-то делать — делай это нормально, а не так, как обычно, — проворчала я.

Ноги затекли ужасно и, отвлекая, мешали делу. Не придумав ничего лучше, я присела на рыжую макушку, пропустив мимо ушей обиженное «Эй!». Замолчав, парень в отместку еще крепче стиснул мои ноги, но больше не мешал. Я в полнейшей тишине доплела заклятье, и за моей спиной с тихим шорохом распустились тонкие паутинные крылья. Взмахнув ими пару раз и привыкнув в щекотке в лопатках, я медленно устремилась наверх. Парень, с перепуга решив, что мы опять падаем, снова заголосил.

— Да замолчи ты наконец!.. — тоскливо пробормотала я. Тьма, как же он меня утомил…

— Н-н-но…

— Если ты успокоишься, то заметишь, что мы поднимаемся, а не падаем, — сообщила я сухо.

Рыжее недоразумение замолчало. А я, невольно вспомнив падение и его причину, утвердилась в правильности недавних подозрений: на парня не действовала магия мрака. Видимо, будучи источником, он поглощал ее, не задумываясь, и впитывал любые заклятья… почти как Молчун. Я невольно опустила взгляд, но увидела только макушку и судорожно вздрагивающие плечи. Откуда же ты взялся на мою голову?.. Наверно, однажды я об этом узнаю… если не будет слишком поздно.

Я в последний раз взмахнула крыльями и замерла в паре шагов от пола, рядом с ледяным цветком. Молчун при виде нас подпрыгнул и залился радостным карканьем. Парень, вздрогнув, уткнулся носом в полы моего плаща.

— Спускайся, — терпеливо попросила я. — Только осторожно, не поскользнись снова.

— Не буду! — заупрямился мой спутник. — Там… твое чудище!

Молчун рассерженно зарычал, и парень снова вздрогнул.

— Спускайся! — я начала терять терпение. — Не то в пропасть сброшу!

— Не сбросишь!

— Почему же?

— Ты не для того меня и из моря втаскивала, и из западни! — нагло заявил он. — Ты ценишь мою жизнь! Не сбросишь!..

Каков прохвост, а…

— Прокляну, — тихо пообещала я. — И если это проклятье тебя не убьет, но мучить будет до порога Вечности, клянусь! Слезай!

Мальчишка вместо ответа только крепче сжал мои ноги. Я раздраженно зашипела. Молчун, сидящий внизу у тайника, весело дергал пушистым хвостом и заливался каркающим смехом. Зараза, нет, чтобы помочь… Так, Рейсан, спокойно, не кипятись, это вредно для твоего здоровья и опасно для окружающих…

— Я начинаю плести заклятье!

— Ты темная, а у вас нет силы! Ты не можешь колдовать!

— Да-а-а? — я зловеще улыбнулась. — И кто тебе это сказал?

— Дядя!

Ну да. Дяди-маги, конечно, много знают, но не знают они еще большего.

— А это, по-твоему, что такое? — я слегка подпихнула парня крылом.

Он молча выпучил глаза. Потеряв терпение, я взмахнула крыльями, собираясь сбросить парня вниз, когда произошло то, что нарушило все мои планы. Хрустальная сердцевина цветка неожиданно лопнула, и на меня брызнули мелкие ледяные крошки. Я инстинктивно запахнулась в крылья, закрыла голову руками… и ощутила жар, пробирающийся сквозь перчатки и обжигающий кожу. И нас затопило потоком горячего света, резкого и нестерпимо колючего. Раскаленные шипы стаей рассерженных пчел впились в руки и плечи, спускаясь к пояснице и ногам… И мир, завизжав, крутанулся, распадаясь на черные осколки.

…а по краешку сознания скользнули понимание, узнавание и навязчивое стремление подумать о чем-нибудь знакомом, вроде Песчаного великана, но…

(3)

* * *

Меня привела в себя боль. Мучительная и отвратительно реальная, она встряхнула меня за плечи, подбрасывая над землей, судорогами расходясь по всему телу. И… это было так похоже и так непохоже на обычный приступ, что я растерялась. Боль, волнами пробегающая по позвоночнику, проникающая в каждую клеточку тела… но не привычно холодная, а горячая! Не обжигающая, но… почти приятная… Тьма, да что же это… со мной и… вообще…

Перевернувшись на живот, я уткнулась лицом в снег. В снег?.. В Пыльную луну?.. Разве что высоко в горах… Волосы взъерошивал прохладно-сырой ветер, проникающий под одежду и немного притупляющий нестерпимое ощущение бесконечной боли. Надо — и немедленно! — брать себя в руки и разбираться с ней и… с собой. Я вдруг осознала, чем эта боль приятна. Ощущением наполненности. Тяжелой сытости. И с каждой болезненной судорогой это ощущение крепло.

Приподнявшись на локтях, я с трудом перевернулась на спину и попыталась собраться с мыслями. Так, как учил Хлосс… Поймать боль за хвост и отбросить в сторону. Туда, где она не будет мешать, сбивая с толку. Загнать ее в самый дальний темный угол, чтобы найти причину. И устранить и то, и другое.

Я прижала руку к груди, закусила губу, подавляя стон, и начала считать про себя. И, дойдя до трехсот, наконец отрешилась от происходящего, с изумлением осознавая то, чего не могло быть. Чего не должно быть. Меня рвали на части потоки силы мрака, и потоки внешние. Тьма была повсюду, и я дышала ею, как воздухом. И она наполняла меня, пропитывала собой и тело, и душу, и… лилась через край. Ее здесь слишком много для меня… И я — как стакан воды под мощной струей водопада, уже переполнена и вот-вот…

Я резко села, бросив считать, открыла глаза и снова зажмурилась. Перед внутренним взором рябили осколки слепящего света, но если подо мной все же захрустел снег, если лица коснулся вьюжно-холодный ветер… Значит, мне не показалось. Значит, я оказалась там, где со времен эпохи Войны никого не должно быть. Не может никого быть. Но я этот магический запрет обошла. Вернее… мы.

— Ты… как? — тихий и дрожащий голос рядом.

И — тьма, пропитавшая меня насквозь, собирающаяся внутри в горячий комок боли, сползающая на кончики пальцев вязкой паутиной…

— Уйди! — хрипло предупредила я. — Спрячься… не то убью.

— Почему? — обиженное и недоуменное.

— Потому что! — паутина, независимо от меня, срывается и разрушительным вихрем уносится в никуда.

И я едва-едва успеваю изменить ее направление. Мрак, питаемый яростью, рвется наружу, и сейчас я могу убить кого угодно… но не его. Не его — так похожего на Джаля. Даже несмотря на то, что он снова натворил.

— Я сказала, уходи!..