По краю Вечности (СИ) - Гущина Дарья - Страница 32

— Не трусь, — подбодрила я, игнорируя его злобный взгляд и отряхиваясь от снега.

— Я не трус!.. — обиделся он, быстро закапываясь в сугроб. — Но я… — и возмущенно-громкий голос оборвался шепотом.

— Между боязнью и трусостью большая разница, — возразила я, снова хватая его заклятьем за шиворот. — Боятся тогда, когда хотят и могут преодолеть свой страх, а трусят — тогда, когда и не могут его преодолеть, и не хотят. И ты, мой мальчик, трус до мозга костей, — и рывком поставила упирающегося парня на ноги перед заинтересованно опущенной змеиной головой.

Оцепенев от ужаса, Эраш прикусил язык и побледнел, зачарованно уставившись в темные, без намека на зрачок глаза бальзара. А тот, зашипев, подался вперед и обнюхал парня с головы до пят. По лицу Эраша пошли красные пятна. Змей неспешно обвился вокруг него и осторожно сжал в своих скользких объятиях. Парень, кажется, забыл, как дышать. Я прикрыла ладонью ухмылку. Пора взрослеть, мальчик, и учиться смотреть своему страху в глаза, а не прятаться от него в ближайших кустах, на верхушке дерева или за моей спиной. Тем более от бальзара нигде не спрячешься.

Эраш меж тем сообразил, что убивать его не будут, и осторожно выдохнул. Змей ободряюще потерся головой о его плечо, требуя ласки. Красные пятна страха с лица моего спутника сошли, оставив прежним лишь кончик замершего носа, и парень неумело прикоснулся к чешуе на боку, быстро отдернув руку. Бальзар неодобрительно зашипел и боднулся. Эраш, сглотнув, послушно погладил существо по шее. Змей довольно прикрыл глаза и запульсировал в такт ласке, то сжимая, то разжимая кольца.

Я одобрительно кивнула и ухмыльнулась:

— Ну что, страшно?

И получила в ответ такой взгляд, что, умей он убивать…

— Я запомню, — тихо сказал Эраш.

— Глупый мальчик, — мягко заметила я. — Что ж, запомни. Запомни, как я вытаскивала тебя из водоворота, как избавляла от ледяной западни, как не бросила одного после того, что ты натворил, как не отвернулась, когда ты торчал в овраге. И как спасала от мертвеца. И запомни, как помогла перебороть страх.

Парень опустил глаза. Я погладила змея по боку:

— Нам пора идти, отпусти его.

Бальзар разочарованно зашипел, но повиновался. Эраш на негнущихся ногах отошел в сторону и остановился, поджидая меня. А я перемигнулась со змеем и пошла по сугробам протаптывать тропу, неосознанно возвращаясь к пропасти и следуя вдоль нее. Не могло меня подвести искательское чутье, именно здесь находится то, куда стремится моя сущность… Эраш, сопя, плелся следом. А змей неслышно скользил за нами, отставая на добрую сотню шагов.

Да, учитывая присутствие шушушей и неугомонность одной рыжей персоны, подмога не помешает. Я не нянька, а бальзар, похоже, учуял источник (или нечто иное, сокрытое) и проникся к парню симпатией. И хорошо.

(5)

* * *

День в пути тянулся бесконечно и одинаково уныло. На Забытых островах, затерянных во времени, властвовала не только Снежная луна, но и вечные мглистые сумерки, затянувшие мир серо-сизой туманной хмарью. Магия Девятого не коснулась лишь погоды, и сгущавшиеся над нашими головами тучи вскоре осыпались на землю снежным пеплом. А мы все шли и шли по бесконечному спящему лесу, по щиколотку утопая в сугробах, обходя овраги и поваленные деревья, зябко кутаясь в плащи и отворачиваясь пронзительных порывов вьюжного ветра.

Эраш, грубо обвиненный в трусости, теперь боялся прослыть слабаком и нытиком и честно терпел тяготы пути, хотя, видит Великая, ему приходилось нелегко. Мне-то, прошедшей длинный и суровый путь искателя, долгая дорога, без еды, горячего чая и согревающих привалов у костра, казалась трудной, а уж ему, в «плаще-бывшей-рубахе» и легких ботинках, пришлось совсем тяжко.

Но, надо отдать парню должное, он лишь раз заикнулся о привале. В ответ я сообщила, что отдыхать надо на пороге Вечности: жизнь дана не для того, чтобы сидеть на снегу, греть руки у костра и чесать пузо, размышляя о ее смысле. К тому же есть все равно нечего, а сфера огня только одна, и она может понадобиться для другого дела. Эраш выслушал, вздохнул и замолчал, сопя мне в спину.

За время пути я привыкла к бушующей силе и начала постепенно приподнимать остальные перегородки на ауре, когда мы наконец… добрались. Густой лес начал редеть, и я прибавила шагу. Мой спутник же из последних сил уныло плелся следом, едва переставляя ноги, увязая в топком снегу и грея дыханием озябшие ладони.

— Не отставай, — не оборачиваясь, велела я.

— Сердца у тебя нет, — проворчал в ответ он.

— Почему же, есть, — отозвалась я. — И, представь себе, оно даже бьется.

— И поэтому ты отказываешься от привала, гоняя меня по проклятому лесу?..

— Вот именно, — обогнув последнее дерево, я отступила в сторону, пропуская Эраша вперед. — Смотри.

Он поднял голову и тихо помянул свою воровскую силу — ветер. Перед нами величественно темнела башня гильдии Девятого. Битва магов, изрядно проредив лес, до башни не добралась, и она, словно выточенная из цельной скалы, блестящая и черная, возвышалась над лесом. А рядом раскинулся небольшой, ныне безлюдный и пустынный городок в виде паутины. В центре — башня, где хранились древние летописи и реликвии и проходили занятия, а от нее девятью лучами разбегались дороги, ведущие к девяти же низким башенкам, где жили наставники и ученики, и круговым улицам.

Городок окружала крепостная стена, цельная, как и башня, без единой трещины, до блеска отполированная ветрами, с девятью подходящими к ней дорогами и девятью же воротами. Ворота предназначались одни для наставников, вторые — для учеников, третьи — для гостей-магов, четвертые — для торговцев и так далее. Довершая образ паутины, меж стройными башенками располагались по кругу хозяйственные постройки.

— Пошли, потом налюбуешься.

И ветер крепчал, предвещая снежную бурю, и нам пора отогреться у очага. И перекусить. Есть хотелось зверски, но с собой у меня ничего съестного не было, и я надеялась, что оно отыщется в подвалах башни гильдии. А раз время на островах остановилось, замерев на определенном моменте, то еда должна быть… пригодной. И я даже знала, где ее искать: от Кайсина нам досталась летопись с подробным планом башни гильдии вплоть до указания помещений.

Устремившись к воротам, я волоком тащила за собой Эраша, у которого от усталости заплетались ноги, а центральная башня с подозрением взирала на нас серебристыми провалами многогранных окон. И, подходя к воротам, я действительно почувствовала на себе чей-то взгляд — чужой, внимательный, пристальный, изучающий, проницательный. Я настороженно осмотрелась, сжав в кулаке паутинное заклятье, но… Ощущение странного взора дрогнуло и пропало, растворившись в скрипе отпираемых врат. Я перевела дух и расслабилась. Что ж… Нас ждут.

Мы приближались, и четче проступала литая кладка камней древних строений, гостеприимнее сверкали окна, сильнее манила башня. И на мгновение показалось, что городок жив. И по-прежнему снуют по широким улочкам ученики, прогуливаются по площади перед башней наставники, а на балконе, под широкой крышей, виднеется высокая и величественная фигура Девятого. И бродяга-ветер треплет длинные полы его черного плаща, взъерошивает непокрытые темные волосы и беседует со схаали, которая уютным клубком свернулась на широких плечах своего хозяина…

Я удивленно моргнула. Передо мной возвышались деревянные врата, и исчезли и образы людей, и их звенящие голоса. Нас вновь окружала нездоровая тишина, лишь приветливо скрипели створки открытых врат. Я скользнула в темную щель меж ними, а Эраш замялся.

— Нас… пропустят? — нерешительно спросил он.

— Конечно, — невозмутимо отозвалась я. — Мы оба темные… в той или иной степени, и этот город — наш дом. Идем.

Врата захлопнулись с тем же скрипом.

Я строго посмотрела на Эраша:

— Прекрати дрожать, мы в безопасности! Возьми себя в руки! Ты мужчина или где?..