По краю Вечности (СИ) - Гущина Дарья - Страница 71

И малодушно отвернулась, дожидаясь, когда Эраш с Молчуном исчезнут в переходе. И спустя мгновение вокруг меня сомкнулась знакомая пустота палатки. Выдохнув, я привела в порядок мысли и чувства. Ну, все, теперь…

— Где Эраш? — на пороге стоял взъерошенный Джаль. — Я видел сияние от перехода! Куда ты его отправила? Рейсан, какого света…

(13)

— Где Эраш? — на пороге стоял взъерошенный Джаль. — Я видел сияние от перехода! Куда ты его отправила? Рейсан, какого света…

— Большого, глупого и невозможного! — я гневно посмотрела на него снизу вверх. — Ты должен был это сделать, а не я! И не сейчас, а давно! Его вообще сюда брать не следовало, и ты это зна…

И, как всегда, когда я говорила резкую и невыносимую правду, Джаль заткнул мне рот испытанным и беспроигрышным способом — поцелуем. Я поперхнулась обвинениями, дернулась, судорожно вздохнула… и не удержалась. Не смогла отказаться. Опять. Вцепилась в его плечи и поцеловала в ответ. Так же, как он. Безудержно. Отчаянно. Как в первый раз. Как в последний. И оттолкнуть стоило большого труда. Неимоверного. Но…

— Куда ты без сумки? — спросил он хрипло и требовательно. — Куда, свет тебя побери, ты собралась без сумки? Ты никогда с ней расстаешься, даже в постель тащишь! И где Эраш?

— Дома, — ответила я так же хрипло и едва выдержала его взгляд. Сияет, аж до слез… — В безопасности. А я…

— Не лги, Рейсан. Хватит. Хоть сейчас скажи правду, — и встал так, что обойти — только зельем… или дракой. А зелий нет. И я… устала.

Я сняла перчатки, швырнув их на пол, и подняла руки, показывая открытые ладони:

— Смотри. Этого ты никогда не видел. И мне казалось, ты давно понял. Да, я говорила, что стесняюсь ожогов от пламени мрака… но их нет. И никогда не было.

Последние тайны — миру, в Вечности они уже не будут иметь цены.

— Ты… — Джаль обхватил мои запястья, всматриваясь то в левую ладонь, то в правую.

— …человек без судьбы, да, — я вдруг ощутила себя… пустой. Обнаженной. Беззащитной. — Я хотела рассказать… Но о таком не говорят. Не всем. Лишь тому… кому потом передаешь жизнь. И дар, — я отвернулась и сипло добавила: — Только так, Джаль.

— Чистые руки… — и его хватка на моих запястьях стала жесткой, болезненной. — Ты… зачем?..

Прежде по моей левой ладони расплывалось черной кляксой пятно паутины темного, а на правой линии сворачивались узлом искателя. А теперь… Инициировав Эри, я передала ей свою жизнь, оставшись с тем, с чем когда-то родилась, — с пустотой. И живущая, и никогда не жившая. И так — жизнь за жизнью, воплощение за воплощением, как и предрекала схаали, — с силой тьмы и без судьбы.

— Зачем, Рейсан?

— Затем.

— Знаешь, меня всегда раздражала твоя дурацкая привычка отвечать на вопрос, ничего не говоря!

Я нахмурилась, пытаясь вывернуться из его хватки:

— Научись спрашивать — получишь нужные ответы.

— Ты… заплатила? Поэтому руки чистые?

— Да. Вернула долг. Когда-то мне дал вторую жизнь… тот, кого я называла отцом. Кто растил меня до братства. Он тоже был человеком без судьбы. Когда его время вышло, он помог мне. И умер в тот же день, едва успев отправить весточку Хлоссу, — я говорила без эмоций, негромко. — Я родилась с недоступной силой мрака. Он подарил мне путь искателя и дал возможность работать с тьмой. Но долго такие, как я, не живут. Только ради некой важной цели. Или пары великих дел.

Я запнулась на мгновение, вспоминая.

— Я ведь стала самым молодым в истории искателем Старшего поколения, помнишь? За моими плечами — и легендарные Сны, и три древних города эпохи Первой с важнейшими артефактами, и тайники темных, полные знаний, важных для братства… И Небесный храм — и реликты долины… Долина, да и Небесный храм, — это указатель, Джаль. Мое время вышло. Вышло, — и тихо попросила: — Отпусти. Мне пора.

— А повторно… разве нельзя? — от того, как Джаль на меня смотрел, хотелось заплакать. Обнять его и зарыдать в знакомое плечо. Но такой роскоши я себе позволить не могла.

— А смысл? — я пожала плечами. — Опять жизнь — только ради цели, и очень недолгая. И я опять буду должна. С меня хватит.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что говорю.

— Рейсан… — он едва заметно поморщился.

— Джаль, не бери пример со своего племянника и перестать задавать глупые вопросы. И тебе ли не понимать, что, покуда мы живы, наша жизнь принадлежит не только Вечности, но и нам самим? И можем выбирать, как ею распоряжаться. И я выбрала. И вернула долг. И помогла хорошему человеку. И не жалею об этом. И не хочу повторения. Я только и делаю, что хожу по краю Вечности. И не хочу снова жить такой жизнью, Джаль. Не хочу. Что еще непонятного?

И тут он вдруг спросил о том, о чем я сама спрашивала много раз, — у мира, у Великой, у Вечности, у приемного отца, у Хлосса, у себя… и даже у Девятого.

— Почему ты? Почему, свет всё побери, именно ты? Почему всё это — и тьма, и проклятье судьбы — на тебя одну?..

…и не находила ответа.

— Я не знаю! — слезы все же потекли. — Не знаю…

Джаль молча обнял. Крепко прижал к себе, и я зарыдала. Не знаю… По палатке гуляло ледяное дыхание Вечности, а я привычно цеплялась за знакомые плечи и никак не могла успокоиться. Не знаю и никогда не пойму… Разница между горячим телом Джаля и скользким холодом долины была такой острой, что меня затрясло. И от страха тоже. Не хочу… А ведь почти собралась, и если бы не…

— Одна не пойдешь, — сказал он тихо.

У меня разом высохли все недовыплаканные слезы.

— Но…

— Одну не отпущу.

Сколько раз он так говорил — и сколько раз я была счастлива слышать эти слова… Но не теперь.

— Но Эраш… — попыталась надавить на больное. Нельзя же…

— Он дома, — напомнил Джаль выразительно. — За ним присмотрят. Я видел Хлосса, не забывай. Он Эрашу спуску не даст, и я за племянника спокоен. Идем?

Проклятье…

— Но… — а других слов не нашлось. Даже тех, которые ни о чем не говорят.

— Идем, — и негромко добавил: — У меня тоже… время. Идем, — и потянул меня за руку к выходу из палатки.

«Нет, обратно», — шепнуло во мне… что-то, и я замерла. И повторила:

— Нет, обратно… — и тряхнула головой. Внутренний взор заволокло тьмой. — Обратно? — и снова тряхнула головой, и услышала:

— Рейсан, ты что делаешь?

Что я делаю? А что я делаю? Я протерла глаза и быстро осмотрелась. От светляка, зависшего над плечом Джаля, от врывающегося в палатку ветра по стенам запрыгали тени. Запрыгали… одна в другую. Сплетаясь, сливаясь, утолщаясь. Обретая форму. И форму очень… знакомую. От волнения я забыла о слезах, страхах и пронзительном холоде. Именно таким я его и видела… На Забытых островах. В башне Девятого. Девятого.

…и на балконе под широкой крышей видна высокая, величественная фигура Девятого. И бродяга-ветер треплет длинные полы черного плаща, взъерошивает непокрытые темные волосы и беседует со…

— Не туда, — черты его лица терялись в тени, но из глаз, как у Эраша, сочился живой мрак. — Там западня. Для меня. Уйдем иначе.

Я сглотнула. Тьма… Откуда же… Девятый!.. Где он был все это время?..

— С тобой, — он провел ребром ладони по стене, и из рваной щели дохнуло знакомой сыростью. — Рядом. Всегда. С первого сезона жизни, — и щель под напором его рук разошлась, распахнула… двери. — Ты не помнишь. Чуть не умерла, рождаясь. Чуть саму себя тьмой не убила. Матери мало было, а рядом никого. Но появился я и дал нужное. А теперь в путь.

И обернулся, сухо повторив:

— В путь. Ты же хотела уйти сама?

Я… отмерла. Оглянулась на Джаля, но тот стоял, словно замороченный, лишь в широко открытых серебристых глазах мерцали темные искры.

— Восьмая, — пояснил Девятый. — Пытается забрать тело. Но не та сила в парне — не ее светлые сумерки. Не срослись, как мы с тобой — тело не принимает. Не бросишь? — и очень знакомо, почти по-человечески хмыкнул: — Люди. Всегда вместе. Два крыла.