Приглашение на казнь (СИ) - Штиль Жанна - Страница 6

— Не иронизируйте, ваше сиятельство. Если на вашем пути встречались женщины не вызывающие доверия, то это ваши проблемы. Я просто пытаюсь, как могу, быть вам полезной.

Не оборачиваясь, Герард повторил:

— О чём ты говорила с Карлом?

— Он хотел мне о чём-то рассказать, но не успел. Пришли вы. Господин граф, не уходите от разговора и, пожалуйста, повернитесь ко мне. Разве я заслужила такое отношение к себе? Разве я дала вам повод думать обо мне плохо?

Бригахбург молчал и его молчание не давало Наташе подсказок, в каком направлении выстраивать диалог. Вот и поговори с таким! Какие нужно привести доводы, чтобы убедить конкретно этого мужчину в чистоте и искренности её помыслов? Какие моральные принципы и ценности были у мужчин в то время? Чем и кем они дорожили? Где его слабое место? Может быть, это женщина, которую он ждёт и любит?

— Подумайте о своей невесте, — вздохнула девушка. — Если бы вот так кто-то с ней… Я всегда думала о вас, как о благородном человеке. Не заставляйте поменять моё мнение о вас. Иначе… — она замолчала, споткнувшись об это слово. Напрасно она начала этот тяжёлый разговор.

— Иначе… что? — сиятельный повернул голову в её сторону. Уголок его губ дёрнулся и пополз вверх, но на усмешку это походило мало.

Она сама не знала, что «иначе». Выход виделся только один.

— Я рассмотрю предложение Бруно стать его женой.

— Вот как? — развернулся к ней Герард. Недавние слова командующего о женитьбе на русинке он не принял всерьёз и сейчас был очень удивлён. — Он предложил тебе стать его женой? — Подобие ухмылки сползло с его лица.

— А что вас удивляет? — насторожилась Наташа. — Бруно — добрый и честный. — Неужели она ошибается?

— В отличие от меня, да? Это ведь от меня ты хочешь спрятаться за его спиной? — ядовито заметил граф, шагнув к ней, глядя на неё сверху вниз. И неожиданно тихо и миролюбиво добавил: — Он никогда не сможет дать тебе то, что дам я. — С жадным беспокойством всматривался в лицо иноземки.

— Прекратите! — отступила она. — Что вы мне можете дать? Любовную утеху на одну ночь? Чего сто́ите вы сами? Вы уже́ обманываете свою невесту, обесценивая этим свой выбор!

— Замолчи!

Его повелительный тон заглушил стук в дверь. Она распахнулась и в кабинет вошёл мужчина. Остановившись, он опустил голову.

Наташа во все глаза смотрела на него, недоумевая: «Русич?»

Бригахбург, заложив руки за спину, перешёл к столу, глядя на раба:

— Подойди.

По мере приближения грязного заросшего невольника в оборванной одежде, девушка чувствовала нарастающее волнение. Столкнувшись с ней взглядом, он скользнул по её стати бесстрастным равнодушным взором и почтительно склонился в приветствии.

Её эмоции быстро сменяли одна другую: от удивления до брезгливого изгиба красивых губ.

Высокий, атлетически сложенный, несмотря на худобу, он пугал своей мощью. Загорелое вытянутое лицо, заросшее короткой густой бородой, тёмно-русые давно нечёсаные волосы. Светло-зелёные глаза, будто выгоревшие на солнце, смотрели пристально, напряжённо. Рубаха с оторванными рукавами, вздувшиеся мышцы плеч, исполосованные тонкими белёсыми рубцами. Рваный уродливый шрам, тянущийся из-за уха к ключице, ввёл Наташу в ступор. Мочка уха отсутствовала. Сколько лет невольнику, понять было трудно.

Он, перехватив её пренебрежительный взор, мрачно усмехнулся.

Девушка перевела дух. Зачем граф позвал его? Она вопросительно посмотрела на него. Выглядел он очень довольным.

— Ты уже поняла, что я тебе не верю и намерен разобраться во всём сам. Это Яробор. Русич, как и ты, — последние слова мужчины прозвучали, как насмешка. — Чем ты можешь подтвердить своё происхождение? — спросил он.

— Вероятность того, что я русинка существует, пока не доказано обратное.

Герард в очередной раз подивился умению девчонки выкрутиться из непростого положения. А чему дивиться? Женщина.

— Так любой может сказать, что русич да ко всему прочему сиятелен, и потребовать к себе соответствующего отношения, ни на что не опираясь. Я сам тебя поднял до своего уровня.

— Не любой. Назовите ещё хотя бы одного, — она с вызовом смотрела на него, понимая, что он прав. Признаться в этом? Никогда!

Раб, заинтересованный разговором, исподлобья наблюдал за хозяином и его собеседницей. Он выпрямился, пронзая тяжёлым взором красивую женщину, которая смела перечить графу, уличающего её в обмане. Не об этой ли иноземке говорили управляющий и надзиратели на виноградниках? Она убила бандита, исцелила сына хозяина, была отравлена, но чудесным образом исцелилась. Ею восхищались, её обговаривали, её жалели, над ней смеялись, её боялись. На неё спорили, скоро ли она понесёт от хозяина и, судя по тому, что он сейчас видел и слышал, последнее вызывало самый острый интерес у окружающих. Ставки росли.

Герард хмыкнул:

— Многое будет зависеть только от тебя. А теперь спроси раба по-вашему, чей он сын?

И Наташа спросила по-русски:

— Господин граф хочет знать чей ты сын, — остановила взгляд на босых грязных ногах невольника.

— Знаю, выкуп хочет стребовать. Скажи, что не помню ничего, — тронув себя за ухом, он, не поднимая глаз, нагнул голову. В волосах терялся страшный рваный шрам.

Девушка услышала русскую речь, вернее старославянскую. Она слушала раба и почти ничего не понимала. На первый взгляд незнакомые слова, щедро сдобренные непривычными ударениями, произносились с невообразимыми и неподходящими к ним окончаниями. И только благодаря тому, что мужчина говорил медленно, по смыслу можно было догадаться, о чём идёт речь.

— Господин граф, он ничего не помнит, — девушка с вызовом посмотрела на Бригахбурга.[2]

— Помнит, — усмехнулся он. — Это не простой раб. Он обучен грамоте и говорит на трёх языках.

— Вы меня проверяете, — не удивилась Наташа. — Вы общались с ним до этого не раз. Хотите уличить меня во лжи? — горечь разливалась в душе.

— То, что ты знаешь язык раба, ещё не указывает на принадлежность к его народу. Сама говорила, что не помнишь своих родителей. Давай, поговори с ним ещё, — зачем-то настаивал Герард.

— Ну, что, — обратилась девушка к рабу, — твой хозяин хочет послушать, как мы с тобой будем общаться, — усмехнулась она. Никто не мог запретить ему развлекаться от скуки.

— Ты не русинка.

Тихий низкий голос Яробора ударил по оголённым нервам Наташи, прошёлся по ним электрическим током, ядовитой змеёй свиваясь в груди. Тревожное предчувствие кольнуло в области сердца.

— Ты даже не похожа на наших девок: статных да русокосых, светлооких да белотелых, — протяжно вздохнул он, словно описывал свою зазнобу. Его глаза из-под нависших бровей по-молодецки блеснули, впиваясь в лицо незнакомки цепким изучающим взором.

— Русская, — усмехнулась она, — с Менского городища. Знаешь такое?

— Как не знать. Сказал ведь — не наша.

— Ваша-ваша, — захотелось задеть невольника в отместку на его слова, что не русская. — Вот когда смешается русская кровь с монголо-татарской, тогда и получатся такие, как я — смугленькие да зеленоглазые, с медным цветом волос да вредные. — Потянув уголки глаз к вискам, и высунув кончик языка, Наташа скорчила гримасу. Лучше умереть от смеха, чем от страха.

— Моголы? — гыгыкнул раб, вздёрнув бровь. Обнажив в улыбке неожиданно белые ровные зубы, удивился: — Ты кровосмешанная?

Герард насторожился, заинтересованно прислушиваясь к чужой тягучей речи. Кажется, эти двое нашли общий язык.

— Ладно, успокойся, это ещё через двести лет будет. Чингисхана и Батыя даже в проекте нет, — ответила девушка загадкой на вопрос и, разумеется, Яробор ничего не понял. На это и был расчёт. Если она понимала его с трудом, то и он её тоже.

— Я о тебе слыха́л, — расслабился русич. — Если ты русинка, то зачем здесь? На рабыню не похожа.