Ловушка (СИ) - Штиль Жанна - Страница 27

Хельгой оказалась довольно высокая женщина лет тридцати. Светлые пряди волос выбивались из-под низко опущенного великоватого чепца, мешающего рассмотреть её лицо. Руки некрупные, красные, с вздувшимися венами. Стирать большие хозяйские простыни дело нелёгкое. Поприветствовав хозяев, она склонила голову ниже.

Фон Россен не проявлял инициативы, молча глядя на прачку.

— Пожалуйста, подойдите, — Наташа присматривалась к женщине. — С завтрашнего дня вы будете делать хозяину массаж, то есть растирание. Будет оно проводиться с мёдом или с маслом, уточню позже. Я вам всё покажу и расскажу… Вы боитесь пчёл? — Хельга от неожиданного вопроса, подняла голову, поправляя сползающий на глаза чепец и девушке удалось заглянуть в её лицо.

Пфальцграфиня не ожидала увидеть такую красоту. Лицо утончённое, некрестьянского «кроя». Глаза тёмно-серые, бархатные, тонкие брови дугой, чётко очерченные губы. Вот и прячется под чепцом. А Манфред высмотрел. Когда успел? Пронзила мысль: «Если у графа фон Бригахбурга имеются бастарды, то, что мешало фон Россену за годы одиночества заиметь пару-тройку детишек? Что может помешать этому в данный момент?» Ах, как она неосмотрительно пригласила эту прачку! Нужно было сначала взглянуть на неё. А с другой стороны, чего бояться? Пока женщина выносит, родит да вырастит ребёнка — сколько воды утечёт?! Сейчас же отец скрасит своё одиночество общением с приятной для него особой. Только о чём с ней разговаривать, неграмотной? Мысленно махнула рукой: «Посмотрим…»

— Хельга, у вас есть семья, муж, дети? — задала стандартный вопрос.

— Нет, хозяйка.

Опешила, недоверчиво уставившись на отворот чепца, скрывающий лицо прачки:

— Родители?

— Нет, хозяйка, — отвечала неохотно, ниже опуская голову.

Может быть, больная?

— Вы из деревни? Давно в прачках?

— Две недели, хозяйка. До этого жила в Штрассбурхе.

— Близкие есть? — осторожно допытывалась, поглядывая на пфальцграфа. Он был весь внимание.

— Нет, я сирота, хозяйка. Жила у одинокой женщины, помогала ей по хозяйству. Она умерла.

— Почему вы одна? И никогда не были замужем? — Хотелось знать причину затворничества красивой женщины.

— Нет, хозяйка.

На этом можно заканчивать допрос. Прачка отвечала неохотно, тише, замыкаясь в себе.

— Так что насчёт пчёл, Хельга? Нужно поймать пчелу за крылья и приложить её к телу его сиятельства, куда я укажу. Для ужаления.

Женщина неуверенно пожала плечами, добавив поспешно:

— Сделаю.

Пусть бы лучше отказалась. Наташа не понимала вспышки недовольства.

Фон Россену не оставалось ничего другого, как ворча, подчиниться, переворачиваясь на живот и оголяя спину.

Девушка, положив на подоконник благоухающее полотенце, которым обтирала папеньку, сняла с кубка салфетку, замирая. Как и следовало ожидать, насекомые, угрожающе жужжа, устремились на свет, скользя по слюдяным ячейкам оконной рамы.

— Вот сюда, — пфальцграфиня пальчиком надавила на точку в области поясницы. Манфред даже не пикнул. Только сомкнувшиеся пальцы в кулак подсказали, что он не бесчувственен к боли. — Жало оставляем в коже. Ненадолго, чтобы яд полностью вытек из мешочка. Вы меня понимаете? — Смотрела в глаза женщины. — Оставшихся пчёл, пожалуйста, соберите назад в чашку. Останетесь здесь и будете наблюдать за его сиятельством. Если с ним начнёт происходить непонятное, придёте за мной. Я буду в кухне или у себя.

Далее Наташа собиралась вернуться к отцу приблизительно через час и посмотреть результат. Если не проявятся признаки агрессивного ответа иммунитета, можно начинать лечение.

Пора вернуться в кухню…

Девушка смотрела, как раскатывается пласт сантиметровой толщины. Остановила руку прислуги:

— Достаточно.

Сходила за приправами, с особым удовольствием чихнув в кладовой, пожелав себе здоровья. Острый пряный запах перца напомнил ей другой запах — мужчины, спокойного, уверенного в себе. Дитрих. Попробовала начинку на соль и под внимательные взоры прислуги приступила к формированию и украшению пирога, вырезая листики, колокольчики, ромашки и стебельки. Дав ему подойти, скомандовала:

— Смазывайте яйцом.

Противень с пирогом занял своё место в печи, бесцеремонно раздвинув котелки с кашей и фасолью.

— Только попробуйте сжечь его, — погрозила пальцем служанкам. Заметив Гензеля, тихонько сидящего в уголке на низкой скамеечке, подозвала его: — Как там мулица? Ты всё сделал, как я сказала?

— Да, хозяйка. — Получил в качестве награды, три больших печенья. — Зелда напоена, накормлена и выгуляна. У неё чисто. — Уплетал сдобу, словно его не кормили несколько дней.

— Молодец, — вручила мальчишке булочку, вздыхая: «Пусть отъедается». — Морс будешь?

По тому, что от Манфреда за это время не было вестей, Наташа предположила, что осложнений от укуса пчелы нет. Пора провести первый сеанс лечения.

Пфальцграф довольно бодро вполголоса о чём-то говорил Хельге, и та послушно кивала в ответ. О чём он мог разговаривать с необразованной прислугой? Скорее всего, диалог сводился к тому, что фон Россен говорил, а прачка оказалась благодарной слушательницей.

Девушка указала служанке, куда требуется приложить пчёлку. С перерывом между укусами пятнадцать — двадцать минут приложили вторую. Точного времени, конечно, не определить, но пфальцграфиня ориентировалась по своим биологическим часам. Ей стало неуютно: собственными руками убивала такое ценное насекомое. Жаль, как жаль…

— Ну, что, чувствуете жжение в местах укусов? — наклонилась к отцу. К моменту удаления жал, в месте ужаления, по телу пациента разливается приятное тепло, мышцы расслабляются, боль исчезает. Когда яд попадает внутрь, он восстанавливает эластичность хрящей, убирает защемление нервов, тем самым избавляет от спазмов. — Пока лежите. — Отошла к окну, радуясь, что нет аллергии. Можно продумать схему лечения.

Поскольку отец уже немолод, количество пчёл на одну процедуру составит четыре — шесть в день, в течение десяти дней. Место укуса время от времени изменять, так чтобы повторное ужаление в одно и то же место приходилось через три-четыре дня. Насекомых подсаживать в биологически активные точки по обе стороны от позвоночника. Сегодня три укуса, завтра массаж. Таким образом чередовать. Значит, лечение составит двадцать дней. А там посмотрим. Услышав, что Манфред громко заговорил, обернулась.

— Что-то рано вы надумали вставать. — Обратила внимание, как он раскраснелся, как горят его глаза, глядя на прачку. Неужели эта женщина так влияет на его самочувствие? Она ему нравится? — Хельга, можете идти. Спасибо. Завтра я пришлю за вами.

— Ах, как неожиданно полегчало. — Фон Россен осторожно приподнялся, усаживаясь в постели и подзывая слугу. — Давай одеяние.

— Что? Вы собираетесь куда-то идти?

— Надоело лежать. У меня уже ничего не болит.

— Не обольщайтесь, это только кажется, — Наташа не верила его речам. — Не вздумайте бегать и прыгать с лестницы. Движения должны быть плавными и осторожными. Вы же понимаете, что в результате шока организм замер и затем боли вернутся.

— Да-да, я всё понимаю, Вэлэри. Я буду осторожен. — Он шарил ногами по полу в поисках туфель. — Где эти чёртовы туфли… Рэйнер, подсунь…

Ага, Рэйнер! Он бегал за кипячёной водой. Уж не в погребок ли намылился папашка? В таком случае его ждёт сюрприз.

Да, вести не заставили себя долго ждать. Гензель, появившийся в дверях кухни, куда вернулась Наташа, сообщил, что её разыскивает хозяин.

Достав из печи пирог, смазав румяную корочку сливочным маслом, вдыхая божественный аромат и поглядывая на сглатывающую слюну Гретель, заметила:

— Вот скажите честно, Маргарет, трудно приготовить такое блюдо, имея арсенал слуг под рукой?

Короткий глубокий вздох стал ответом.

Накрыла кулинарный шедевр полотенцем, дав указание разделить оставшиеся грибы пополам. Одну часть пожарить на сливочном масле с добавлением сметаны и свежего укропа. Другую приказала поместить в котёл, присоединить к ним тонко порезанную морковь и всыпать наверх три кубка перебранного промытого риса. Залить кипящей водой и тушить до готовности. Она видела фасоль в печи? Суп не будет лишним.