Ловушка (СИ) - Штиль Жанна - Страница 28

— Только один кубок, дочь, для аппетита, — кривился отец, глядя на серебряный кувшин с водой. — Воду пить нельзя.

— Эту можно. Она кипячёная, обогащённая ионами серебра. Улучшает состав крови, благотворно влияет на ряд естественных процессов в организме.

— Разве?

— Вы сомневаетесь в моих познаниях?

— Ах, я совсем забыл, что тебя этому обучили в монастыре, — приуныл, вздыхая, отворачиваясь к окну.

— Потерпите двадцать дней. После курса лечения снова сможете наслаждаться своими винами. А пока… — похлопала по сумочке на своём боку. — Ключи здесь. И не шантажируйте меня отсутствием аппетита. Голодание иногда очень полезно для организма — на женщин смотреть не хочется, и они быстро находят замену оголодавшему и ослабевшему поклоннику.

Открыв дверь кабинета, присела за стол, подвигая серые чистые листы. Шесть. Есть ли ещё? Да, есть. Те, которые прихватила у Герарда, кремового цвета, тоньше и приятнее на ощупь. Предстояло сделать опись серебра, измерить рулоны с тканью. Всё же придётся наведаться к Жуку-писарю, чтобы разобраться, как он ведёт учёт продукции крестьян и мастеровых-арендаторов.

Рукописная огромная книга притягивала взгляд.

Наташа с трудом извлекла её из деревянного короба. Обложкой, её передней и задней стороной, оказались аккуратные дощечки, обтянутые кожей тонкой выделки. Сюда бы ещё тиснение с изображением фамильного герба Виттсбахов… Книжный блок состоял из плотных листов бумаги, скреплённых в корешке толстыми нитками неравномерной толщины, возможно, высушенными жилами животного, и промазанных воском. Буквы ровные, витиеватые, крупные, красивые. Текст на странице написан в две колонки. Девушка вздохнула. Ничего, скоро она это прочтёт. Начать следует с алфавита. Как в подготовительных классах школ.

Уборку покоев экономка распорядилась начать с первого этажа. Странно. Она бы начала с третьего, но решила не вмешиваться. Не принципиально. Немного шумно. Ничего не поделаешь…

Завтра воскресенье…

Пфальцграфиня собиралась посмотреть, что собой представляет средневековый город. Прошло три нелёгких дня, в течение которых под её неусыпным вниманием производились работы в замке и за его стенами в деревне. Программа минимум выполнялась.

А вот садовника найти не удалось.

Прихватив Гензеля, девушка спустилась в розовый садик, предусмотрительно подложив камень под створку тяжёлой «капризной» двери. Мало ли… Пастушок, обежав по периметру двор, присел у колодца, всматриваясь в его глубину.

Наташа ходила среди кустов, прикидывая, какие инструменты понадобятся для приведения в порядок райского уголка. Грабли, лопата, секатор, ведро, тачка. Обязательно подсыпать под каждый куст перепревшего конского навоза. Роза — дочь навоза. Можно всё сделать самой, взяв в помощь несколько мужчин и женщин. С обрезкой больных веток она справится. Секатор? Ну-у… Как и ножницы, только крупнее. Кто изготовит? Кузнец? Надо спросить.

Присела на скамью, задумчиво глядя в синее небо. За эти дни заметно похолодало. Усиливающийся порывистый ветер приносил влажные запахи дождя. Только бы завтра он не пошёл. Не хотелось ехать на рынок в дождь, вымокнуть и заболеть.

С фон Россеном вопрос решился ожидаемо легко. Спасибо Хельге. Всё же она странная. Но её послушание и чёткое следование указаниям хозяйки, ослабили настороженное к ней отношение.

Наташа улыбнулась, вспомнив, как показывала технику медового массажа на живом примере — её отце. Как тот пыхтел, то ли от смущения, то ли от удовольствия, пока руки дочери разогревали напряжённые мышцы. При смене техники от плавного массирования к похлопыванию он удивлённо приподнялся, заглядывая через плечо.

Для удобства проведения растирания пфальцграфиня распорядилась принести длинный стол, виденный ею в одной из комнат третьего этажа.

Медленно и обстоятельно поясняла Хельге тонкости массажа:

— Чтобы разогреть тело, делаем общее растирание. Затем наносим разогретый в ладонях мёд на участки тела, минуя грудь, шею, пах, подмышечные и подколенные впадины. — Убедившись, что её поняли, продолжила: — Видите, мёд начинает впитываться и густеть. Меняем технику массирования. Плотно прижимаем ладони к коже и быстро отнимаем их, отдёргиваем. Ускоряем темп и увеличиваем силу нажима. На руках появляется клейкая белая масса, а отрывать руки от тела становится трудно. — Наклонилась к пфальцграфу, интересуясь самочувствием: — Вам не больно? Не терпи́те. Похлопывание должно быть приятным. — Довольное мычание страдальца вдохновило. — Покраснение кожи и образовавшиеся грязные хлопья указывают на окончание процедуры. Эти образования стираем горячим влажным полотенцем и сразу же идём в бадью обмываться. — Скомандовав больному подниматься и следовать в приготовленную «ванну», отвернулась, отходя с прачкой к окну, поясняя: — Медлить нельзя, иначе все токсины, то есть вредные вещества, попавшие в мёд, тут же начнут всасываться обратно в кожу, что приведёт к ухудшению состояния больного. Теперь можно одеться и выпить горячего чая с мёдом.

По уверенным движениям Хельги Наташа с удивлением обнаружила, что та её понимает, и нужды в упрощении выражения своих мыслей нет. Вот и хорошо.

Массаж чередовали с апитерапией. Манфред стал забывать о болях в спине, порываясь сесть на коня и поехать в город по делам, о которых не хотел рассказывать дочери, ссылаясь на то, что это только его дело.

— Рано на коня, — упиралась лекарка. — Только попробуйте снова сорвать спину — больше лечить не стану. Будете лежать одинокий и всеми забытый, без кубка вина и женского внимания.

Фон Россен вздыхал и слушался. Снова становиться беспомощным очень не хотелось.

Пфальцграфиню настораживало неослабевающее внимание его сиятельства к прачке. По всему было видно, что она ему нравилась. Есть о чём подумать…

Большое удовольствие ей доставляли занятия с папенькой грамотой. Он оказался очень интересным собеседником и терпеливым учителем. Не скупился на похвалы, замечая, как быстро схватывает Вэлэри все нюансы произношения букв и слогов, с каким усердием пытается освоить письмо и чтение.

Рукописная книга стала незаменимой помощницей в познании грамоты. Да и знакомство с историей рода Виттсбахов только укрепит её уважение к предкам. Пфальцграф радовался. Вот Эрмелинда, та не интересовалась родословной семьи. Она иногда оставалась на такие уроки, прислушиваясь к беседам отца и сестры, но быстро уставала, предпочитая спрятаться в уголок с вышивкой и наблюдать за обучением оттуда.

Через несколько дней младшая сестра неожиданно подметила, что старшей слишком быстро даётся освоение грамоты. То, что Вэлэри добрую половину дня просиживала в кабинете у рукописной книги и за письмом, упускала из вида. Её гораздо больше беспокоили отношения её сестры и Вилли Хартмана.

Он, впервые отступив от правила наведываться к ней два раза в неделю, вдруг заявился в среду после обеда, против ожидания его в пятницу. Всё бы ничего, но на этот раз он принёс подношение и Вэлэри. Причём Эрмелинда отметила, что свёрток был объёмнее и тяжелее, чем для неё.

Наташа не сразу обратила внимание на гостинец, поскольку торговец завладел её руками, и презент приняла Амали. Она присматривалась к бюргеру, помня, что тот должен был прийти через два дня. Что ему понадобилось в неурочное время? Собираясь оставить сестру с женихом под присмотром Хенрике, развернулась в сторону кабинета, но услышала голос Вилли:

— Госпожа Вэлэри, я бы хотел поговорить с вами о том союзе купцов, что вы упоминали за обедом в последний мой приезд.

— Разве я непонятно рассказывала?

— У меня есть вопросы и очень прошу вас уделить мне внимание.

— Не знаю, чем могу быть вам полезна, — девушка подавила вздох. Хартман рушил её планы. Она собиралась навестить в конюшне Зелду, зайти к столяру и переговорить с ним насчёт изготовления ширмы и напольной вешалки, заскочить к кузнецу. Видя, что так просто от него не отделается, взяла под руку поникшую сестру, увлекая её в кабинет и приглашая гостя: — Идёмте, господин Вилли, мы угостим вас вкуснейшим пирогом. — Распорядилась принести чай в кабинет.