Я - чертовка (СИ) - Гаврик Зинаида Владимировна - Страница 20

Я метнулась туда-сюда и едва не завыла от безнадеги — в какой стороне деревня? Понятия не имею. Внезапно я вспомнила, откуда знаю это место. Именно сюда меня забросила еретица. Только в тот раз избушка выглядела заброшенной и жуткой, не то, что сейчас. Однако некогда любоваться окрестностями. Надо выбираться отсюда. Но как? Что-то мне подсказывает, что надеяться уйти в лесу от лешего — это столь же наивно, как пытаться уехать из спортзала на велотренажере. Сколько усилий не прилагай — толку ноль. Тем не менее, я была полна решимости пробовать снова и снова. Не хочу оставаться здесь и ждать у моря погоды. В таком непредсказуемом, обжигающе-яростном состоянии Влас меня пугает. Неясно, чего ожидать. То ли на части порвет, то ли «отлюбит» до изнеможения. Да-да, в том самом, приземленно-физиологическом смысле. И я отнюдь не уверена, что во втором случае меня не предаст собственное тело.

Я уже совсем было собралась бежать в лес, и даже сделала шаг в направлении, противоположном тому, в котором удалился он, но тут между деревьями что-то мелькнуло, и я рванулась обратно. Заскочила в избушку, выглянула в окно и чертыхнулась. Из леса вышел Влас. Вид у него был… хорошо, что успела вовремя! Если бы он застукал меня за попыткой свинтить, вряд ли это благотворно сказалось бы на его настроении. Представив себе еще более злого Власа, я почувствовала, как по виску сбежала капля холодного пота. Мозг активно заработал, судорожно отыскивая выход из ситуации. Через миг леший войдет в эти двери и тогда… еще одного поцелуя я не выдержу, не говоря уж о большем. Что же делать? Внезапно в голове вспыхнуло воспоминание о том, как мы уходили от городской нечисти. Ни секунды больше не раздумывая, я скинула толстовку, сняла с себя футболку, вывернула ее наизнанку и надела обратно. По правде говоря, на чудо я не рассчитывала, однако мироздание в этот раз неожиданно решило сжалиться надо мной. Окружающая обстановка причудливо исказилась, словно отражение в кривом зеркале. Предметы утратили четкие контуры, принимая самые невероятные формы. Стены надулись пузырем и зыбко подрагивали. Под ногами обозначилась тропинка. Я дунула по ней, молясь про себя, чтобы это сработало.

Прошло несколько минут, а леший так и не появился. Меня никто не преследовал, да и вообще все вокруг казалось зыбким и нереальным. В какой-то момент я увидела впереди просвет, рванулась туда, но поторопилась, зацепилась ногой за ногу, слетела с тропинки и свалилась в траву. Мир вновь стал четким, а я обнаружила себя на полянке, густо покрытой спелой земляникой. Эх, недолет. Надо скорее вернуться на тропинку. Я встала, отряхнулась и тут заметила краем глаза что-то синее сбоку от себя. Повернулась. На краю полянки стоял старичок в вытертой синей одежонке, вроде кафтана, и дырявых галошах. Сухонький, благообразный, с белой бородой. Было видно, что стоять ему в тягость: ноги-руки трясутся, дыхание затрудненное, глаза слезятся. Я невольно почувствовала жалость и спросила:

— Здравствуйте. Вы заблудились?

— Здравствуй, — отозвался он надломленным голосом, глядя на меня с легким испугом. Словно не знал, чего ждать.

— Вы… эээ… местный? В смысле, в лесу живете? — максимально доброжелательно уточнила я.

— Из села я, по ягоды пришел, — по-деревенски окая, сказал дедок и тяжело вздохнул, кинув взгляд на полянку. — Наклонился за ягодой, выронил туесок… вон в ту высокую траву. Хотел поднять, а в пояснице как начало стрелять! Не поможешь, дочка?

— Сейчас… — Ну как такому откажешь! — Только я потом уйду сразу, мне торопиться надо.

— Спасибо, — тихо и жалостливо поблагодарил он.

Я шагнула к указанному месту, наклонилась и раздвинула траву. Как он сказал? Туесок? Не знала, что сейчас кто-то с берестяными коробами по ягоды ходит… Внезапно дед шустро с гиканьем вскочил мне на плечи, сжал шею ногами, обхватил костлявыми руками голову и начал ее сдавливать. От его слабости и хрупкости не осталось следа. Я попыталась скинуть гадкого старичка, но он держался очень крепко. Как бы я не старалась, он только визгливо хохотал и усиливал нажим. Голову прострелило жуткой болью, в глазах начало темнеть. Но тут дедок вдруг заверещал и взорвался, только едкая пыль закружилась в воздухе. Я обернулась. Сзади стоял леший. От резкого поворота мне только еще больше поплохело, к горлу подкатила тошнота. Влас поймал меня и прижал к себе. Одна его рука зарылась в волосы и головная боль начала уходить. Спустя несколько минут я осознала, в каком положении нахожусь и попыталась отстраниться. Он отпустил не сразу. Сначала дал в полной мере прочувствовать, что отнюдь не я решаю, когда именно разорвать контакт.

— Кто это был? — спросила я, чтобы хоть как-то прервать неподъемную тишину.

— Проказливый лесной дух, — почти ровно пояснил Влас. Я вскинула на него взгляд и тут же опустила голову. Зеленые глаза обжигали. — В деревнях его раньше называли боли-бошка. Подстерегает людей на ягодных полянках, рассказывает слезливую историю, заставляет наклониться, прыгает на шею и насылает страшную головную боль. Скинуть его невозможно. Человек теряет ориентацию, перед глазами все плывет, а потом, обычно, падает и больше не встает.

— Ужас! — содрогнулась я. И тут его прорвало.

— Какого дьявола ты покинула избушку и сунулась в незнакомую чащу? — прорычал он. — Здесь тьма-тьмущая созданий намного опаснее боли-бошки!

— Мне надо людей спасать! — выкрикнула я в ответ. — Людей и домового. На меня рассчитывают! Там, в деревне счет идет на секунды! Может, я вообще уже опоздала! Что я еще должна была делать, а?

Выкрикнула и замолчала, ощущая полное бессилие.

— Что делать? — жутко переспросил он. — Дай-ка подумать. К примеру, попросить меня разобраться! Что может быть проще — переложить проблему на плечи того, кто способен решить ее более эффективно!

Я аж присела. Честно говоря, ожидала чего угодно, только не этого. Я думала, он скажет что-то вроде: «На людей мне плевать, а ты отныне будешь делать то, что я скажу, иначе пожалеешь».

— Начнем с того, что я тебя боюсь, — ответила с задержкой. — Ты ведь, помнится, хотел меня прикончить…

— С чего ты взяла? — злобно осведомился он.

Тут я окончательно потерялась. Интонация никак не сходилась со смыслом сказанного.

— И с каких, интересно, пор ты меня боишься? — Он снова сократил расстояние и встал так близко, что я чувствовала тепло его тела. Хотела отшагнуть, но ноги словно закостенели.

— Ты меня, вообще-то, похитил.

— И? — Он поднял руку и с легким нажимом провел большим пальцем по губам, заставив их на мгновение раскрыться. Я смотрела на него, как кролик на удава, остро ощущая неправильность происходящего, но не находя в себе сил остановить это. — Разве ты боишься меня? Я читаю твои эмоции как книгу и не вижу там ни страха, ни ужаса. Есть раздражение от того, что сопротивляться собственным чувствам все труднее. Приходится идти на ухищрения и выдумывать себе чудовище для борьбы. А я на эту роль идеально подхожу. Но глубже всего сидит обида. Обида, что я не сделал этого раньше.

— Чего именно? — пролепетала я, загипнотизированная его голосом и взглядом.

— Не украл тебя.

А вот тут он прав. Надо было раньше. До того, как я уехала в город. В тот момент я пошла бы за ним без вопросов. А быть похищенной им — о, это был предел мечтаний! Раньше, но не сейчас. Внутри снова всколыхнулась злость. Я вспомнила разговор с банником. Решили они меня, блин, облагодетельствовать, подарить нормальную жизнь… В целом, спасибо им за это. Можно сказать, их поступок заставил иллюзии рассыпаться, а меня — резко поумнеть. А действительно ли я хотела бросить свою квартиру, забыть о горячей ванне и ароматном кофе, шарахаться по лесам, выть на луну, заниматься жарким сексом на лесных полянах и впадать на зиму в спячку? Ну, или коротать дни в избушке, печку топить, с белками беседовать о жизни… что-то не особо вдохновляет. Нет, на недельку или месяцок — нормально. Гармония с природой и все такое прочее. Полгода — уже многовато. Вечность — вообще неподъемно. По крайней мере, для нынешней меня. Конечно, если со временем человеческая часть меня съежится и усохнет от неиспользования, такая жизнь покажется вполне нормальной. Но я-то себе нравлюсь такой, какая есть! Меня полностью устраивает собственная личность. Да, доля нечистой крови, если научиться ей как-то управлять — это даже пикантно. Мол, есть в вас, леди, какая-то бесовщинка… Гораздо хуже: «Есть, в вас, бесовка, что-то человеческое». Первое — комплимент, второе — заболевание. Так и тянет добавить: «Разберитесь с этим, пожалуйста, а то смотреть противно. Помажьте там чем-то, или прижгите на худой конец, пока не воспалилось. Вас же так на приличный шабаш не пустят».