Второй удар гонга. Врата судьбы - Кристи Агата - Страница 18

— Полагаю, именно благодаря романам они все это и придумали, — сказал мистер Кин.

— Возможно, — согласился мистер Саттерсвейт. — Иногда прочитанное самым неожиданным образом сливается с жизнью. — Он взглянул на мистера Кина. — Разумеется, — сказал он, — часы с самого начала выглядели крайне подозрительно. И действительно, легче легкого перевести стрелки вперед или назад.

Мистер Кин кивнул.

— Вперед, — сказал он и помолчал. — Или назад.

Голос его при этом прозвучал весьма загадочно. И он не сводил своих темных блестящих глаз с лица мистера Саттерсвейта.

— Эти стрелки были передвинуты вперед, — сказал мистер Саттерсвейт. — И нам это известно.

— Разве? — спросил мистер Кин.

Мистер Саттерсвейт с недоумением воззрился на друга.

— Вы хотите сказать, — медленно проговорил он, — что их передвинули назад? Чушь. Это невозможно.

— Отнюдь не невозможно, — проговорил мистер Кин.

— Чепуха. Кому бы это могло понадобиться?

— Только тому, насколько я полагаю, у кого есть алиби именно на это время.

— Черт побери! — вскричал полковник. — Именно в это время молодой Деланж беседовал со сторожем.

— Да, именно так он и сказал, — произнес мистер Саттерсвейт.

Мистер Саттерсвейт и полковник беспомощно переглянулись. Почва уходила из-под ног, и ощущение это было не из приятных. Факты вдруг завертелись, повернувшись совершенно неожиданной стороной. В центре этого мельтешения оставалось спокойное улыбающееся лицо мистера Кина.

— Но в таком случае… — произнес полковник Мелроуз. — В таком случае…

Фразу закончил мистер Саттерсвейт.

— Дело принимает совершенно другой оборот. Улика действительно сфабрикована, но с другой целью — с целью обвинить лакея. Не может быть! Это невозможно. Зачем же они тогда сознавались в убийстве!

— Затем, — сказал мистер Кин, — что вы в первую очередь заподозрили бы кого-то из них. Разве не так? — Голос его звучал мечтательно и умиротворенно. — Все, как вы и заметили, полковник, произошло будто в романе. Из романа они и почерпнули идею. Именно так поступают невиновные. Потому и вы сразу решили, будто они невиновны. Ничего не поделаешь, сила традиции. А вам, мистер Саттерсвейт, то и дело приходил на ум спектакль. Вы оба не ошиблись. Это была не настоящая драма. И вы оба пусть неосознанно, но это почувствовали. Они поставили свой спектакль чересчур хорошо, так хорошо, что в него трудно поверить.

Мистер Саттерсвейт и полковник вновь обменялись взглядами.

— Это было бы слишком умно с их стороны, — медленно произнес мистер Саттерсвейт. — Дьявольски умно. Но и я вспомнил еще кое о чем. Помните, дворецкий сказал, будто в семь часов зашел в библиотеку закрыть окна, а это значит, он считал, что они открыты.

— Именно через окно и вошел Деланж, — сказал мистер Кин. — Он ударил сэра Джеймса, а потом вместе с леди Дуайтон они сделали все, что задумали…

Он взглянул на мистера Саттерсвейта, словно приглашая его самостоятельно восстановить картину убийства. Мистер Саттерсвейт заколебался.

— Они разбили часы и перевернули их набок, — наконец медленно начал он. — Потом разбили брегет. Потом Деланж вышел в сад, а леди Дуайтон закрыла окно. Но кое-чего я все же не понимаю: зачем им понадобился брегет? Почему было просто не перевести стрелки на часах?

— Часы — ненадежная улика, — сказал мистер Кин. — Вряд ли кто-нибудь бы ей поверил.

— Брегет — это уже слишком. Сами подумайте, мы ведь о нем и вспомнили-то совершенно случайно.

— Вот уж нет, — отозвался мистер Кин. — Взглянуть на него предложила леди.

Мистер Саттерсвейт взволнованно посмотрел на друга.

— Я ужасно ошибся, — смиренно признал он. — Я решил, что вы появились для того, чтобы спасти влюбленных.

— Именно это я и хочу сделать, — сказал мистер Кин. — О нет, не этих двоих. Однако вспомните горничную. На ней не было синего платья, она не умеет играть. Но она прелестная девушка и, кажется, очень влюблена в человека по имени Дженнингс. Надеюсь, вдвоем вам удастся спасти ее избранника от петли.

— У нас нет доказательств, — угрюмо произнес Мелроуз.

— Есть, — улыбнулся мистер Кин. — Оно у мистера Саттерсвейта.

Мистер Саттерсвейт не знал, что сказать.

— У вас есть доказательство того, — продолжал мистер Кин, — что брегет разбился отнюдь не в кармане сэра Джеймса. Если крышка закрыта, стекло разбить невозможно. Попробуйте и убедитесь. Потому кто-то из них вынул брегет из кармана, разбил стекло, закрыл крышку и положил на место. И никто из них не заметил, что один небольшой осколок упал за решетку.

— Ах вот оно что! — вскричал мистер Саттерсвейт.

Рука его сама потянулась к карману жилета.

Он достал крохотный осколок стекла.

Час справедливости пробил.

— Теперь, — внушительно произнес мистер Саттерсвейт, — невиновный будет спасен.

Желтые ирисы

Эркюль Пуаро сидел, вытянув ноги к электрическому камину. Аккуратность красных горячих линий радовала его ум, приученный к точности.

— Когда топили углем, — промурлыкал Пуаро себе под нос, — речи не было о симметрии. Огонь бесформен и хаотичен.

Именно в эту минуту раздался телефонный звонок. Пуаро поднялся, посмотрел на часы. Было почти половина двенадцатого. Странно, кто же звонит в такой час. Хотя вполне вероятно, просто ошиблись номером.

— Но может быть, — пошутил сам с собой Пуаро, — известный владелец крупной газеты убит у себя в загородном доме и найден в библиотеке, с пятнистой орхидеей в руке и с приколотым к груди рецептом, вырванным из кулинарной книги. Довольный созданной им картиной, Пуаро поднял трубку.

В трубке послышался голос — мягкий, слегка хрипловатый и явно испуганный женский голос.

— Месье Эркюль Пуаро?.. Это месье Эркюль Пуаро?

— Да, Эркюль Пуаро слушает.

— Месье Пуаро, не могли бы вы приехать… Как можно быстрее… Мне грозит опасность, очень серьезная… Я уверена… Пуаро резко перебил:

— Кто вы? Откуда вы звоните?

Голос заговорил глуше и еще взволнованнее:

— Как можно быстрее… Моя жизнь в опасности… Я в «Jardin des Cygnes»…[9] Как можно быстрее… Столик с желтыми ирисами…

Голос умолк, Пуаро услышал судорожный вздох, и связь оборвалась.

Пуаро повесил трубку. Брови недоуменно приподнялись. Пуаро подумал и процедил:

— Здесь что-то не так.

В «Jardin des Cygnes», едва Пуаро показался на пороге, навстречу ему заспешил толстый Луиджи.

— Buona sera, месье Пуаро. Желаете столик, а?

— Нет, дорогой Луиджи, спасибо. Меня ждут знакомые. Если они уже здесь. Ну-ка, ну-ка, кажется, вон они, там, за столиком с желтыми ирисами… Кстати, не могли бы вы ответить на один небольшой вопрос, если, конечно, не сочтете его неуместным? Почему на всех столах тюльпаны, причем только розовые тюльпаны, а там желтые ирисы?

Луиджи, привыкший жестикулировать, выразительно пожал плечами.

— Такое распоряжение, месье. Просьба гостя. Наверное, любимые цветы одной из дам. Столик заказал мистер Бартон Рассел… Это американец, немыслимо богатый.

— Что ж, женские капризы нужно исполнять, не так ли, Луиджи?

— Ну, коли вы так считаете, месье, — сказал Луиджи.

— Та-ак. Кажется, один из моих знакомых прибыл. Пойду с ним поговорю.

Деликатно, стараясь никого не задеть, Пуаро обогнул танцевальную площадку. Упомянутый им только что столик был накрыт на шестерых, но сидел за ним лишь один молодой человек и с видом рассеянным и меланхоличным тянул шампанское.

Именно этого человека Пуаро ожидал встретить здесь меньше всего. В кругу, в котором вращался Тони Чепелл, сама мысль о том, что кому-то может грозить опасность, казалась невозможной.

Пуаро подошел к столику, из деликатности оставшись стоять.

— Какая приятная встреча, неужели мой старый знакомый Энтони Чепелл?