На острие (СИ) - Кутузова Елена - Страница 55

— Лара…

— Не останавливайся!

Расслабиться так трудно! Но за свои действия надо отвечать. Тем более что потом будет хорошо.

Больно! Как же больно! Ожидания не оправдались, реальность оказалась неприглядной.

Но мне нравится. Нравится смотреть на обезумевшего Кена и понимать — сейчас он полностью в моей власти. Даже больше чем тогда… связанный.

— Госпожа, — тихий полустон, и он откатывается в сторону.

Губы ловят воздух, грудь вздымается, а набухший член пульсирует, выкидывая белесые струйки.

— Сдержался… зачем?

— Нельзя, — Отани хрипит, в подушку, не смея поднять взгляд. Ему стыдно?

— Мне понравилось, — даже не вру. Действительно… понравилось, особенно его вид во время оргазма.

— Но вы… вам надо… — руки тянутся ко мне как к чему-то спасительному и прежде, чем понимаю, Кен прячет лицо на моей груди. Плечи судорожной вздрагивают и не сразу понимаю, что он плачет.

Тихо глажу по спине, ерошу короткий ежик волос. Слова сейчас лишние — страшно, когда мужчина плачет. Единственное, что можно — это вот так побыть рядом, подставить плечо, позволить ненадолго стать слабым.

Но Отани не желает помощи. Встает, молча одевается и стремительно выходит, оставив меня одну.

Подушка летит в закрывающуюся за ни дверь:

Сволочь!

Теперь моя очередь плакать.

Заснула, обнимая подушку. От слез побаливала голова и сны были какие-то тревожные.

Пробуждение оказалось таким же:

— Наследница!

Я едва успела прикрыться одеялом. В комнату заглянул охранник:

— Наследница, пришло сообщение, что Глава впал в кому. Вам нужно быть рядом. Завтрак заботливо накрыли, пока я принимала душ. Но на еду времени не

оставалось. Светлый костюм плохо подходил для визита к умирающему, но другого не имелось.

Единственное, с чем пришлось повозиться — макияж. Еще будучи Госпожой

Кошкой я привыкла прятаться за косметикой, и не видела причины изменять устоявшейся традиции.

В коридорах царило оживление. Встречные жались к стенам, кланялись чуть не до земли… или же делали вид, что не замечают меня. Я же искала среди мужчин Кена. Он стоял возле кровати, на которой хрипел опутанный трубками Глава Первого Клана.

Там же находился Председатель Верховного Совета и оба Менети. А я-то думала, они под стражей!

Мысль мелькнула и пропала. Сейчас меня больше всех на свете занимал Отани. А он не обращал на меня внимания, суета врачей волновала его куда больше.

Я решительно двинулась сквозь толпу, и, к моему удивлению, охрана оказалась чуть впереди: мужчины аккуратно раздвигали мешающих пройти людей. Послышались шепотки — все знали, кто я такая, но я не знала почти никого. Да и ладно!

Аппараты мерно пищали, и, несмотря на усилия медиков, назойливый звук не становился тише. Я остановилась напротив Отани. Теперь нас разделяла только высокая больничная кровать.

Помощник Главы вежливо поклонился и словно забыл о моем присутствии. А я перевела взгляд на деда.

За это время он сдал. Очень сильно. На подушках лежал дряхлый старик, напоминающий скелет. Прозрачная маска на его лице запотевала от дыхания, а кожа приобрела синеватый оттенок.

И все-таки он боролся! Словно почувствовал, что я рядом!

Дрогнули веки и зеленая кривая, пляшущая по экрану, успокоилась. Ее зубцы стали одинаковыми, словно близнецы.

— Состояние Главы стабилизировалось, — доложил Кену врач, — но мы ничего не можем обещать.

Я слушала людей в белых халатах и вдруг осознала: они тоже — часть Клана. Клан

— это не только саро со своими клинками. Это еще и люди. Врачи, спортсмены, солдаты, чиновники. Мужчины и женщины. Дети. И их судьба зависит от этого старика, у которого и дышать силы уже не осталось.

А он, наплевав на врачебный вердикт, открыл глаза. Темные, словно оконное стекло ночью, они уставились на меня. Палец правой руки пошевелился: дед велел подойти.

Он что-то говорил, но запотевшая маска мешала разобрать слова. Дед досадливо поморщился и Отани поторопился убрать помеху.

— Девочка… — сорвалось с губ тихим дыханием, — Внучка… Все… тебе…

Разговор забрал остатки сил. Снова заверещали аппараты, замигали красными огоньками, и врачи вытеснили всех из палаты. Подчинились даже члены Верховного Совета.

Люди смотрели сочувственно и с любопытством, а я не понимала, чем грозят последние слова умирающего дела — в то, что он очнется, не верилось.

Косые взгляды продолжались. Похоже, клановцы тоже не знали, чего ждать от появившейся из ниоткуда наследницы и как себя вести. Выбрали вежливый нейтралитет.

Меня это устроило. Как и решение Верховного Совета дождаться кончины Главы.

— Вряд ли он доживет до завтра.

Значит, у меня осталось меньше суток — полагаться на милость других больше не собираюсь.

— Нам нужно поговорить!

Отани склонил голову:

— Приду как только освобожусь.

Хотелось бы сейчас, но у него действительно забот полно — все-таки весь клан на себе тащит. Оставалось ждать.

Кен явился после обеда. Остановился напротив, изображая скалу. На лице — ни одной эмоции. Даже обидно!

И при этом я видела, что скрывается за маской: боль, усталость и… страх. Захотелось подойти, успокоить. Прижаться всем телом, сорвать этот чертов пиджак и свою одежду, а там хоть трава не расти.

Но нельзя. Сейчас не время потакать своим желаниям. Я указала Отани на кресло:

— Ты обедал?

— Некогда. Госпожа, если у вас какое-то дело, не будем тратить время зря.

Ну вот, а я-то его покормить хотела.

— Что там происходит? Кен, что будет со мной после смерти Главы? Он же назначил меня наследницей?

— Но не назвал преемника. Это плохо, — Отани прикрыл глаза ладонью. — Но не волнуйтесь — я помню про долг крови.

— О чем ты говоришь? Ты же не убивал моих родителей. Или…

Подозрение начало закрадываться в душу густым черным дымом. Отани вскинулся:

— Хуже. Я не смог их спасти. Я не сберег дочь Главы… и чуть не уничтожил его внучку.

Всего лишь чувство вины. Какое облегчение! Знать бы еще, что творится в его голове, что за мысли рождает этот разум?

— Теперь ты свободен от клятвы.

Он молча навис надо мной. Уперся руками в ручки кресла, наклонился низко-низко, глаза в глаза.

— Ты гонишь меня, Лара?

«Ты». И по имени. Что-то новенькое, но сейчас мне нужен союзник, а не послушный раб.

— Конечно, нет! Просто не хочу пользоваться своим положением и…

— Тебе придется им пользоваться. Ты — наследница Клана. Тебе даже твой муж ни слова сказать не посмеет.

— Вот не надо… о муже. Сейчас меня больше интересует, что будет дальше.

Кен уже успокоился и уселся обратно в кресло:

— Если Глава… умрет, — это слово далось ему нелегко, — опеку над вами возьмет Верховный Совет. И выберет мужа.

— To есть, решит не только мою судьбу, но и судьбу Клана. Верно?

Перед глазами снова встали врачи. И те парни, что охраняли дверь. У них есть жены, дети, матери и сестры. Те, за кого отвечает Глава. Или наследник.

— Кстати, я думала, Менети арестовали.

— Это не так просто. Совет — это межклановая политика. Каждый тянет одеяло на себя, пытается урвать кусочек побольше. Менети еще попортят нам нервы, тем более что в нашем клане полно их людей.

— Это я уже поняла. Что делать будешь?

— Ничего, — Кен тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, на миг став собой.

— Я первый помощник, но не Глава. Все мои полномочия закончатся с его смертью.

Катастрофа! Я останусь без защиты. А Кен продолжал:

— Есть вероятность, что Совет прикажет завершить свадебный обряд с Рокано.

Только не это! Хватит с меня этого садиста!

— Не хочу! — перебила я. — Не хочу замуж за подсунутого Совет от мужика! Я хочу сама распоряжаться своей жизнью!

Кен спрятал лицо в ладонях:

— Теперь это невозможно.

Тишина в комнате показалась оглушающей. Стук крови в ушах заставил успокоится, подумать. Все-таки бордель — хорошая школа. Выкрутилась там, выкручусь и здесь. Никому не позволю распоряжаться ни кланом, ни своей жизнью!