Обрученная с врагом (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 13

— У тебя соринка на щеке, — сказала Эльза и, протянув руку, смахнула с лица Лютера несуществующую соринку. Лютер поймал ее пальцы, стиснул вроде бы мягко, но не вырвешься при всем желании — так они и смотрели друг на друга, замерев и, казалось, перестав дышать.

— Лучше не надо, — произнес он, наконец. — Я боюсь наворотить дел.

Эльза смотрела ему в глаза и понимала: их уже накрыло лавиной и несет куда-то прочь. Лавину не остановить.

— Не бойся, — сказала Эльза. — Не надо бояться.

Эльза не запомнила, как они переместились с кухни в комнату. Лютер целовал ее настолько жадно, словно боялся, что девушка в его объятиях растает в любую минуту, и, откликаясь на его долгий поцелуй, Эльза впервые за все время в столице чувствовала себя живой — живым, настоящим человеком, а не куклой и вещью. У Лютера были сильные сухие ладони и два длинных шрама, проложенных от шеи к ключице и груди; когда Эльза дотронулась до них, он вздрогнул и, оторвавшись от ее губ, попросил:

— Лучше не надо.

— Хорошо, — выдохнула Эльза, чувствуя, как по телу растекается приятное ласковое тепло. Не тот душный давящий жар, который охватил ее в объятиях Мартина — это чувство было похоже на прикосновение летнего солнца. Лютер осторожно стянул с нее тонкие темные брючки, которые Эльза купила специально для походов на лекции, и с такой же почти трепетной аккуратностью избавил ее от белья. Эльзе казалось, что она балансирует на грани между этим миром и удивительным зазеркальем, где есть лишь удивительная тонкая нежность. Лютер покрыл беглыми поцелуями ее живот, переместился к лобку, и мягко развел ее ноги в стороны.

«Дьявол побери, Мартин, — подумала Эльза. — Ты это заслужил».

Ее сердце билось, словно обезумевшее, кровь шумела в ушах, и, когда язык Лютера скользнул по уже влажным складкам, Эльза вздрогнула всем телом, громко застонав от удовольствия. Это было словно во сне или в ее мечтах, и Эльза, не в силах противостоять нарастающей волне наслаждения, могла только раздвинуть ноги шире и запустить пальцы в светлые растрепанные волосы Лютера, хриплым шепотом умоляя его не останавливаться.

Он и не собирался. Когда Эльза словно бы со стороны услышала свой вскрик от тягучего, похожего на теплый мед, удовольствия, Лютер оторвался от нее, и Эльза ощутила, как он медленно, будто боясь причинить боль, входит в нее. Она сдавленно вздохнула и подалась ему навстречу. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, быть с ней.

Если поначалу движения Лютера были осторожными и плавными, то потом, постепенно набирая темп, он стал грубее и резче — но Эльзе это даже понравилось. Теперь, когда они практически терзали друг друга, сплетясь в объятиях, Эльза испытывала какую-то злую радость. Она дрожала в руках Лютера, подаваясь ему навстречу, его пальцы оставляли синяки на ее коже, и, когда все тело пронзили болезненные спазмы удовольствия, Эльза, кажется, перестала дышать и обессиленно обмякла. Несколько минут Лютер яростно вколачивался в ее тело, а потом что-то сдавленно прошипел, и его помутневшие глаза прояснились. Какое-то время они провели, не разделяясь, в наслаждении минутами теплого единения, а затем Лютер легонько поцеловал Эльзу в губы и отстранился.

И вот тогда ее пробило. Боль, скрутившая левую руку, была такой, что у Эльзы потемнело в глазах. Комната скользнула в сторону, мир подернуло обморочной пеленой, и последним, что увидела Эльза, было зеленое марево печати, всплывающее над бессильно раскрытой ладонью.

***

— …призвать вас к гражданской ответственности.

Министр по делам ведьм покидал свой пост, и это было его последнее выступление. Прямой эфир и наверняка тысячи ведьм, замерших у экрана. Мартин потянулся и сделал глоток из бокала.

— Печать регистрации — это небольшое неудобство, которое в то же время делает вашу жизнь легкой и комфортной. Вы были изгоями — после получения печати общество принимает вас. Небольшие ограничения накладываются на ведьм выше уровня Дельта, но при соблюдении необходимых формальностей они ведут спокойную жизнь, ничем не отличаясь от остальных граждан.

Мартин хмыкнул. Да-да, все именно так и обстоит. Вот только почему-то ведьмы предпочитают уходить в подполье, а не ставить печать на ладошку. Прямо странно. Должно быть, предпочитают свободу строгому ошейнику и поводку. До получения печати ты потихоньку сидишь и не высовываешься. А с регистрацией все может измениться. Хорошо, если Альфа, это обычная жизнь, а если окажется, что ты, не приведи Господи, Келева? Вот и прячутся по углам…

Хлопнула входная дверь — в квартиру вошла Эльза. Ноздри Мартина нервно дрогнули: судя по флеру, который окутывал ее тело, ведьму некоторое время назад драли, как последнюю сучку. Мартин подумал, что ему все равно — и тотчас же мысленно вскинулся: нет, не все равно. Даже далеко нет.

— Что-то случилось? — сказал он, не оборачиваясь к Эльзе и стараясь, чтобы его голос звучал максимально спокойно и ровно. Девчонка вздрогнула, словно он застал ее за чем-то невероятно постыдным.

— Печать, — прошелестела она. — У меня сорвалась печать, куратор ставил ее на место.

Значит, куратор. Лютер Франк, кажется.

— Подойди, — мягко сказал Мартин. Эльза послушно приблизилась к нему, протянула левую руку. Мартин скользнул пальцами по ладони: да, печать в самом деле была новой. Как и назревающая цепочка синяков на запястье. Хорошо погуляли, классно время провели.

«Я не твоя вещь», — вспомнилось ему.

— Поехали покатаемся, — произнес Мартин и сам удивился тому, насколько дружелюбно говорил. — Покажу тебе кое-что.

На улице уже стемнело, и здание управления по делам ведьм было погружено во мрак. В отличие от остальных домов, его не подсвечивали, и черная громада на площади Согласия казалась величественной и подавляющей. Мартин взял у вахтера пропускную карточку и повлек Эльзу к лифту. Девчонка, похоже, все поняла, и теперь ее трясло от страха.

— Куда мы? — прошептала она, когда лифт соскользнул вниз, в подземную часть управления. Мартин неопределенно пожал плечами: сейчас он и сам не знал, что именно собирается делать.

— Говорю же, покажу тебе кое-что.

— Что именно? — в голосе Эльзы звякнули твердые нотки. Похоже, она была из тех, кто от страха лучше соображал и даже принимался бунтовать. Мартин подумал, что ему это нравится. В последнее время ведьмы слишком часто были тихими и послушными овечками. В конце концов, нужно и разнообразие.

— Это особый отдел, — сказал он, когда перед ними открылся тускло освещенный безлюдный коридор. Дверей здесь было немного; Мартин подошел к одной из них и вставил ключ в щель считывателя.

Девчонка пахла страхом. Острым, режущим ноздри. Втолкнув ее внутрь, Мартин щелкнул выключателем, и белый безжизненный свет залил допросную. Он не был здесь уже несколько месяцев, но с удовольствием отметил, что в допросной ничего не изменилось. Те же механизмы для получения признаний, те же длинные стяги с ощеренной львиной мордой, символом инквизиции, на стенах, все как обычно.

Эльза сдавленно вскрикнула и рванулась назад, пытаясь спастись бегством. Мартин не позволил. Надо отдать ей должное, отбивалась она лихо. Маленькие крепко сжатые кулачки колотили Мартина по груди и плечам, а острые носки туфелек так и норовили заехать по ногам. Перехватив Эльзу поудобнее, Мартин ухмыльнулся и негромко сказал:

— Продолжай. Мне это нравится. Чем больше ты сопротивляешься сейчас, тем меньше сил останется на дыбу.

Эльза всхлипнула и обмякла в его руках.

— Не надо, — прошептала она. — Не надо, пожалуйста.

По старинной традиции пытуемого следовало обнажить, чтобы он не затаил оружия или яда в складках одежды, но Мартин решил немного отступить от обычаев. Быстро и ловко закрепив Эльзу на пыточном столе, он прошел к пульту управления и нажал на несколько кнопок, активируя систему натяжения мышц. Да, по сравнению с прежними временами, техника шагнула далеко вперед. Раньше требовалось крутить специальное колесо, а теперь достаточно пробежаться пальцами по смарт-экрану.