Обрученная с врагом (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 27

— Меня зовут Дани Эврельт, какое-то время вы будете жить в Приморье под моим присмотром. Вздремните пока, дорога длинная.

— Хорошо, — кивнула Эльза. Почему-то ей было ясно, что с этим Эврельтом пока не стоит вступать в беседу. И она уселась поудобнее и закрыла глаза. Мягкий ход внедорожника убаюкивал, и добродушная тьма с запахом яблочного освежителя воздуха казалась вполне гостеприимной. А самое главное, в ней не было ничего пугающего. Ни тюрьмы, ни ведьм, ни инквизиторов.

Эльза не знала, сколько времени проспала. Она очнулась от того, что Эврельт толкнул ее в бок — открыв глаза, Эльза увидела, что внедорожник стоит перед полосатым шлагбаумом, а полицейский в блестящем от дождя плаще показывает водителю знак остановки.

— Что случилось? — спросила Эльза. Эврельт пожал плечами, и Эльза заметила, что у него нервно подрагивают ноздри.

— Не знаю, — настороженно ответил он. — Машины департамента не досматривают.

Полицейский тем временем подошел к машине, и водитель нажал на кнопку — стекло окна скользнуло вниз, впустив в салон шум дождя и смутно знакомый Эльзе голос:

— Общая проверка документов, приказ министра по делам ведьм.

Водитель потянулся было к внутреннему карману куртки, и в этот же миг ночь осветило алыми вспышками пламени и сотрясло грохотом выстрелов.

Это было похоже на страшный сон, и Эльза навсегда запомнила все, что случилось за считанные секунды. Простреленная голова водителя мотнулась в сторону, расшвыривая по салону липкие темные брызги; телохранитель на пассажирском кресле дернулся и обмяк, а стекло окна рядом украсило блестящими потеками крови и мелкими комочками чего-то серого. Эврельт почти успел выхватить табельный пистолет, и его взгляд вдруг стал мутным, направленным в себя. Из отверстия в центре лба вытекла капля крови, покатилась по переносице.

Кажется, Эльза перестала дышать. Это не было ни страшно, ни жутко — это было больше любого страха и сильнее любого ужаса. Это была смерть, которая вдруг подошла и посмотрела в глаза: вот она я, привет.

Дверцу со стороны Эльзы рванули, и чьи-то пальцы, подхватив девушку под руку, выволокли ее из машины. Кажется, Эльза вопила и отбивалась, но ее почти сразу же прижали к чему-то теплому и укрыли от ливня полой широкого форменного плаща.

— Тихо, тихо, — ласково повторял знакомый голос. — Все, Эльза, все хорошо, не плачь. Все в порядке, я с тобой. Все хорошо.

Воздух вяз в легких, а сердце пропускало удары, и Эльза не сразу поняла, что ее обнимают, прижимая лицом к знакомой рубашке — белой в серую полоску. Дождь лил сплошной стеной, но сквозь его шум было слышно фырканье двигателя небольшого седана.

— Это я, — Лютер осторожно взял Эльзу за подбородок и, глядя ей в глаза, проговорил: — Это же я. Все хорошо.

***

Домик, в который Лютер привез Эльзу, был похож на дачный коттедж средней руки: помещение без перегородок, в котором нашлось место и небольшой плите, и столу с холодильником, и дивану, и даже книжному шкафу. Здесь, в принципе, было уютно, но Эльзу до сих пор трясло от пережитого, и она почти ничего не воспринимала. Лютер осторожно усадил ее на диван и, ласково поглаживая по щеке, сказал:

— Все в порядке. Ты мне веришь?

Эльза кивнула. Что еще оставалось делать? Лютер аккуратно снял с нее мокрую куртку и туфли и произнес:

— Ты приляг пока, я чаю сделаю.

Эльза послушно вытянулась на диване и, глядя, как Лютер возится у плиты, подумала, что в ее жизни все в очередной раз встало с ног на голову. Лютер всегда казался ей добрым, порядочным человеком — и вот он хладнокровно расстрелял своих коллег и увез Эльзу в какую-то глушь. Домик, конечно, не был похож на жилище маньяка — ну так и Лютер никогда не напоминал безжалостного убийцу.

— Где мы? — спросила Эльза, когда Лютер принес ей кружку с горячим чаем и присел рядом на край дивана.

— Поселок Ивица, — сказал Лютер. — Тут, в основном, дачи. Но дачники уехали, считай, все. Сейчас в столице будет жарко, лучше нам побыть тут.

Значит, если Лютеру придет в голову расчленять Эльзу бензопилой прямо на этом диване, то ее воплей никто не услышит. Просто замечательно. Эльза отпила из чашки и глухо спросила:

— Зачем ты их убил?

Левая бровь Лютера дрогнула, словно он с трудом скрывал свое недоумение.

— А что, надо было тебя оставить этим сволочам? — ответил он вопросом на вопрос, и в его голосе звонко прозвучал искренний гнев. — Чтоб и дальше клеймили?

Он протянул руку и дотронулся до лба Эльзы — там стояла одна из печатей Мартина. Прикосновение отдалось легким ударом тока, и Эльза увидела, как от ее лица за пальцами Лютера потянулись тонкие зеленые нити. Она даже удивиться не успела — печать отделилась от кожи и лопнула, рассыпаясь зелеными искрами. И сразу же стало легче дышать, словно Эльза вышла из прокуренной комнаты на свежий воздух.

— Ну вот, — довольно произнес Лютер. — За ночь сниму их все.

— Я не понимаю, — проговорила Эльза. — Ты должен ставить печати, а не срывать их.

Лютер посмотрел Эльзе в глаза и вдруг рассмеялся — так легко и беззаботно, что у Эльзы от страха свело живот. От этого смеха хотелось закрыться, настолько он был пугающим.

— Ох, моя хорошая, — сказал Лютер, отсмеявшись. — Никакой я не инквизитор, Эльза. Я ведьмак.

Эти слова были как звонкая оглушающая пощечина. Эльза вздрогнула всем телом и едва не расплескала на себя чай. Лютер понимающе качнул головой и забрал у нее кружку.

— Я понимаю, как это звучит, — произнес он.

— Неожиданно, — через силу промолвила Эльза. — Но как это возможно?

Лютер смущенно улыбнулся.

— Ты что-нибудь слышала о гормональной терапии ведьм?

Эльза кивнула, вспомнив рассказ Мартина о том, как эта терапия отключала лобные доли мозга, превращая пациента в овощ.

— У нас запрещены все эксперименты подобного рода. А вот в Стефалии — нет, — продолжал Лютер. — Я удачный эксперимент его высочества Андреаса. Полное замещение кефамина на метарол.

Эльза растерянно посмотрела на Лютера. Ночь за маленькими окнами была наполнена грохотом дождя и облетающими листьями, и Эльзе казалось, что ее мир окончательно утратил основы, сорвался с орбиты и летит куда-то в сырую дождливую тьму.

— А эти срывы печатей? — негромко поинтересовалась Эльза. — Тоже эксперимент?

Лютер кивнул, сделал глоток из чашки. Довольно прикрыл глаза.

— Целая научная программа. Я и сам не понимаю всех деталей, все-таки я не химик и не биолог. Но приблизительно суть в том, что сама печать при постановке программируется на сброс и дальнейший скачок уровня.

— От эмоционального потрясения? — Эльза вспомнила теорию Мартина, вспомнила, как они занимались любовью, и испытала острое изумление от того, что это было позавчера. Сейчас «позавчера» было равно «в другой жизни». И Эльзе почему-то казалось, что эта другая жизнь уже никогда к ней не вернется.

— Нет, — ответил Лютер. — Эмоции тут не при чем. Это как вирус: сперва организм с ним борется, а потом сдается. Идет сброс печати и прыжок в уровне. Кто-то борется дольше, кто-то нет. Кстати, чем больше пьешь, тем быстрее идет сброс.

— Но зачем?

Лютер улыбнулся, мягко и понимающе.

— Затем, чтоб в новом мире жили сильные свободные ведьмы. Как раз сейчас он и строится. Но мы с тобой пока побудем здесь. Ты ведьма уровня Хиат, ты очень ценна для нас.

Эльзе казалось, что она смотрит в пустоту.

— Откуда ты знаешь? — спросила она. Лютер поставил чашку на пол возле дивана и легонько погладил Эльзу по колену. Эльза вдруг подумала, что с Лютером наверняка придется заниматься любовью, и эта мысль неожиданно вселила в нее тошнотворный липкий страх.

— Хольцбрунн сказал об этом своему психотерапевту. А Анна-Мария сотрудничает с нами уже полгода. Ох, Эльза, — Лютер откинулся на спинку дивана, и на его губах расцвела счастливая улыбка. — Теперь у всех нас начнется совсем другая жизнь. Без инквизиции, без пыток, без страха… Те мои коллеги, кто мыслит верно, давно присоединились к нам.