Алька - любовь моя (СИ) - Бондаренко Ольга - Страница 38

И Валентин, которого моментально промочил дождь, пока он открывал и закрывал ворота, (куртка была на Але), пошел.

В их доме, в самом деле, было тепло и уютно. Были включены обогреватели. Алька, немного успокоившаяся, поставила чайник. Переоделась в сухой халат. Валентину тоже нашла теплый махровый халат Павла Ильича. Потом присела рядом, подвинулась близко-близко, сказала:

-- Тебе плохо, Валюша? Ты скажи мне.

Он кивнул головой. Альке можно сказать все, она поймет. По щекам женщины пробежали полоски слез.

-- Валюша мой. Мне так жалко твоих маму и папу. Они хорошие были, добрые. Моих девчонок любили, особенно Ирку.

Она обняла мужчину, он приник к ней. Чувствовал, как легче делается на душе. Его богиня Алька забирала себе страдания.

-- Может, ты есть хочешь? - спросила Алина, безошибочно почувствовав, что мужчине стало легче.

-- Не отказался бы, - проговорил Валентин.

Он не ел весь день. Утром выпил только кофе; на поминках, что проходили в местном кафе, кусок в горло не лез. Толком родителей и не помянул. В родительском доме едой и не пахло, только обилие пустых бутылок да скреблись мыши в погребе. Так что к вечеру голодный желудок хорошо напомнил о себе.

-- Сейчас что-нибудь придумаю, - в раздумье проговорила Алина.

В морозилке нашлись пельмени. Валентин не очень любил это дежурное блюдо. Катюша большей частью жила в Штатах с Жорой, поэтому в России вопросом питания Валентина никто озабочен не был - вот и покупал пельмени без конца, если не успевал поесть в ресторане. Но сейчас мужчина согласен был и на них. Еда вскоре была готова. Алина сделала это дежурное блюдо в виде супа, с бульоном, куда бросила и перчика, и лука, и лаврового листа.

-- Тебе надо горячего поесть, а то можешь заболеть, - заботливо пояснила она.

Запах от еды пошел вкусный. Алька достала еще и начатую бутылку хорошего коньяка.

-- Сердечные капли Павла Ильича, - улыбаясь, пояснила она. - Принимает иногда по сто грамм. А мы с тобой давай помянем твоих отца и мать. Вечная им память. Пусть земля им будет пухом.

Она перекрестилась. Вместе они выпили по стопочке, Валентин приступил к еде. Он был готов поклясться, что никогда не ел таких вкусных пельменей.

-- Как вкусно, - проговорил он. - Как вкусно.

Довольная женщина заулыбалась. Ей приятно было кормить Валентина. Она облокотилась на руку и, ласково улыбаясь, смотрела на переодетого в махровый халат мужчину.

-- Алька, какая фирма готовит эти пельмени? - поинтересовался мужчина. - Я всегда буду покупать такие.

Женщина, согревшаяся, разрумянившаяся от коньяка, засмеялась.

-- Вот эта, - она показала свои руки. - Это я готовила для Павла Ильича. Он утверждает, что мои пельмени вкуснее тех, что готовит тетя Сонечка, хотя я не верю - такого не может быть в принципе. Но я перед отъездом и приготовила ему впрок. А знаешь что, давай еще выпьем по рюмочке!

Валентин не отказался. В доме было уютно, тепло, рядом такая близкая домашняя Алька, а за окном все яростнее становились порывы ветра. Коньяк они допили весь.

Напоив мужчину еще чаем, согревшись сама, Аля рассказала, как очутилась здесь.

-- Иркину кошку, любимую, тетя Сонечка забыла здесь, так она сказала. Мол, поймали кошку, в клетку её посадили и забыли. Ирка такой скандал всем учинила. Ревет, что её Мура в клетке умрет, что ей гулять надо, что у неё лапки могут отвалиться, слушать никого не желает. Дима не может... дочери "нет" сказать. Да и мне кошку стало жалко, в клетке все-таки. У Димы через два часа самолет. Вот меня и отправили сюда Муру выручать. Я успела доехать до дождя. Своим позвонила, они к тому времени выяснили, что кошка, оказывается, в машине Павла Ильича осталась, в багажнике, сидит в своей клетке. Я немного поругалась по телефону, но что поделаешь. В Москве уже к тому времени сильнейший дождь шел, тетя Сонечка волнуется, сказала, что мне лучше здесь переночевать. Я согласилась. По дороге сюда подвезла Ваську Шмакова, он рассказал про твоих. Я сразу поняла, что ты здесь, я была на кладбище, но не решилась подойти. Думала, может, один хочешь побыть? Помешаю вдруг. Я потом, когда вы ушли, подошла, попрощалась с твоими родителями, поплакала немного. Ждала тебя мать этим летом, о чем-то важном хотела поговорить.... Я знаю.... И отец мой там был.... А к тебе я так и не решилась зайти.

-- Дурочка, разве ты мне можешь помешать?

Он подвинулся и хотел поцеловать женщину.

-- Сегодня мой вечер, - решил мужчина. - Моя она. Муж сам её сюда отправил. И плевать мне на все обещания, мы их давно уже нарушили.

Эта встреча не была первой у них. Но Алина отодвинулась:

-- Подожди, я не все еще тебе сказала. Ты только сумей выслушать меня. Я ни с кем об этом не говорила, - она сделала передышку, словно принимая какое-то важное решение. - Я тебе не говорила, что была на грани помешательства после взрыва на теплоходе?

-- Я знаю, ты тогда не все сказала, но потом мне рассказал Дмитрий. Мы виделись на другой день.

-- Вот почему ты согласился уехать, - протянула Алька. - Ты испугался?

-- Да ты что, Аля? Я не испугался этого, - сказал мужчина. - Я боялся другого, что ты ...

-- Давай не будем об этом. Решение тогда приняла я. А я сейчас говорю немного о другом. Когда я поплыла в ту ночь от теплохода к другому берегу, к дальнему, я не понимала, что делала. Я хотела одного сначала - утонуть. Я же думала, что ты погиб.

Валентин порывисто обнял женщину. Аля продолжала.

-- Я хотела к тебе. Не получалось. Но потом меня окутала липкая чернота. Я до сих пор помню её страшные холодные щупальца. Холод, казалось, доставал до самого сердца.

Альку передернуло. Валентин крепче обнял её, прижал к себе. На этот раз она не отодвинулась.

-- Не надо, не говори, - ласково попросил мужчина. - Не вспоминай!

-- Нет, выслушай, - жестко ответила Аля. - От той черноты меня избавил Дмитрий. Я не уйду от него. Прости меня. Он и дети - моя жизнь. Да, дети.... Но даже ему я не рассказала о той черноте, что преследовала меня. А тебе говорю, - женщина минуту помолчала. - Сегодня, я думала, вернулась моя болезнь. Я стояла на втором этаже нашей дачи и смотрела на ваш дом. Думала о тебе, о твоих родителях. Сверкнула молния, я заметила машину, твою машину. Потом зажегся на минуту свет в доме и погас. И вдруг среди пелены дождя я увидела знакомые, липкие щупальца черноты. Но, Валя, они тянулись к тебе, не ко мне. Я очень испугалась, потому что поняла - может произойти нечто непоправимое, тебе грозит опасность. Я бросилась бежать к вашему дому. Но ты вышел и сел в машину. Я знала, что если ты уедешь, чернота тебя, скорее всего, не догонит. Но ты стоял. И не думал уезжать. Щупальца окутали всю машину. Я пыталась разогнать их, но не смогла. У меня нет тех сил и способностей, что есть у тети Сонечки, у тебя.... Я замерзла, чернота уже повернулась ко мне, узнала меня. Она бы сожрала меня, мой разум... Но ко мне вышел ты. Ты знаешь, тебя чернота боится. Боится больше Дмитрия. Она сразу от меня отступила. А от твоей машины нет. Я просила тебя поэтому уехать. Ты послушал меня.... Я не знаю почему, но чернота осталась там, возле вашего дома. Там что-то сегодня случится. Не ходи сегодня туда, - помолчав, добавила. - Я не знаю, что ты сейчас обо мне думаешь. Наверно, что я медленно схожу с ума. Вижу какую-то несуществующую черноту.... Что-то плету об опасности.... Нет, не беспокойся. Рассудок мой в порядке. Но на душе тревожно, я чего-то сильно боюсь. Я чувствую опасность, смертельную опасность, которая ждет тебя около родного дома... Я тебя туда сегодня не пущу...

В это время раздался непонятный и очень громкий скрежет, шум, грохот, не похожий на удар грома. Алька инстинктивно прижалась к Валентину. Тот еще крепче обнял её.

-- Дева Мария, что происходит? - испугалась Алька. - Идет что-то очень сильное, опасное. Я боюсь. Пусть оно минует нас и наших близких. Господи, помоги и защити!

Она схватила сотовый телефон, хотела позвонить домой.