Приказано жениться (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 15

Белов слегка прищурился и посмотрел по сторонам, выискивая того, кто мог бы проводить его к императрице. За одним из столиков игра шла по-крупному: на зеленом сукне уже переливались драгоценные камни украшений, с некоторых пор используемых для ставок вместо денег.

Банк держал сам Рассумовский. Дородный, с простоватым лицом, бывший певчий, а ныне фаворит и сподвижник императрицы, «ночной император», ка прозвали его в народе, Алексей Григорьевич одинаково добродушно реагировал и на выигрыши и на проигрыши.

Поговаривали, что Елисавета Петровна давно тайно венчалась со своим полюбовником, но доподлинно было никому не известно. Во всяком случае, сам Алексей Григорьевич к власти не рвался, в дела государственные не лез, а то, что на приемах государственных по его настоянию борщ подавали, так оно и к лучшему — пусть послы иностранные русскую кухню опробуют, глядишь и у себя моду на русское введут.

При виде фаворите Белов воспрял духом. В его голове сразу же сложился иной план, более надежный, чем аудиенция Елисаветы Петровны. Преображенец нарочно шагнул вперед и кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Гришка! — заметив гвардейца, Рассумовский призывно помахал рукой.

Пришлось подойти и поклониться, согласно уставу: Алексей Григорьевич был почетным капитан-поручиком лейб-гвардии Преображенского полка.

— Ну что, волчара, — добродушно приветствовал преображенца Рассумовский, относившийся к оборотням с большим пиететом. — Наслышан о твоих злоключениях! Елисавета Петровна мне за завтраком рассказала.

Белов скривился, понимая, что сплетни уже могли разойтись по дворцу.

— Ох, Гришка, Гришка, — продолжал Алексей Григорьевич, опрокидывая в себя очередной бокал с золотистым вином. — Мало тебя батюшка в детстве порол!

— Так а вы исправьте, Алексей Григорьевич! — смело предложил Белов. — Вы же капитан, вот приказ и отдайте!

— Ишь ты! Приказ… — протянул тот. — Вот возьму и выпорю за дерзость твою!

Григорий лишь усмехнулся. Он видел, что Рассумовский уже успел опьянеть, и не будет вставать, чтобы выполнить свою угрозу. К тому же лютовал Алексей Григорьевич лишь на охоте, входя в азарт, отчего его егеря, как правило, были биты. Но на охоте Белов предпочитал на глаза фавориту государыни не попадаться.

— Ладно, чего во дворец пожаловал? — Рассумовский, убедившись, что ему не будут перечить, сменил гнев на милость.

— Милости у Елисаветы Петровны испросить хочу, — преображенец оглянулся, заметив, что вокруг все навострили уши.

Стало быть, сплетня о том, что любимец женщин Белов попался в силки еще не облетела дворец. Скорее всего, Алексей Григорьевич, услышав занимательный анекдот за завтраком, позабыл об этой шутке и вспомнил лишь когда увидел самого Григория.

— Мало тебе вчера было? — хмыкнул фаворит. — Ты учти, Елисавета Петровна про тебя решительно настроена. Перечить будешь, в сердцах и в Сибирь послать может!

— На все воля божья и государыни нашей! — отозвался Белов. И чуть подался вперед, наклоняясь к Рассумовскому. — Алексей Григорьевич, просьба у меня к вам. Наедине бы…

Тот вздохнул и тяжелым взглядом обвел комнату. от него не укрылись пристальные взгляды присутствующих. Ночной император почмокал губами, подыскивая нужные слова.

— А ну пшливон! — наконец негромко приказал он.

Все засуетились, замельтешили, торопясь выйти сквозь золоченые двери.

— А то вставать лень, — пояснил Рассумовский гвардейцу, весьма довольный собой. — Говори, что у тебя?

Белов на секунду заколебался, а потом решительно сказал:

— Окажите мне милость: не говорите никому о приказе Елисаветы Петровны.

— А что так? — бывший церковный певчий с интересом посмотрел на преображенца. — Никак от свадьбы уйти хочешь?

— Хочу, — Белов не стал отрицать. — Только не дано это. Сами знаете, коли Елисавета Петровна решила что, отступать не будет!

— Верно, тогда пошто тайну хранить?

— Да вы сами подумайте! Девки наши узнают, кто в фрейлинах ходит, они ж невесту мою со свету сживут! — Григорий покачал головой. — А я службу оставлять не намерен, вот и придется…

— Ты что, тайно венчаться решил? Ох, Гришка, после такого курицы наши точно жену твою заклюют!

— Мыслей о тайном венчании у меня и в помине не было, но… хочу представить, что по любви мы сошлись. Оно всем спокойнее будет.

— По любви-и-и, — протянул Алексей Григорьевич. — На обман, стало быть, пойдешь?

— Пойду, коль женщину защитить надо.

— А невеста твоя что, сама за себя не постоит?

— Постоит… — в памяти сразу же всплыло как гневно сверкали огромные серые глаза, когда Настасья бросила мундир в траву. — Я больше яду боюсь. Вдруг решит кто так… А Настасье… ей много не надо — худенькая, маленькая… вот и подумал: может вы Елисавете Петровне все изложите?

Рассумовский как-то странно посмотрел на гвардейца, потом хмыкнул и, тяжело опираясь на стол, поднялся, едва не опрокинув мебель на себя.

— Ладно, Гришка, — он сделал несколько неуверенных шагов. — Попрошу за тебя у Елисаветы Петровны. Помоги до дверей дойти!

Белов мгновенно подставил плечо. Тяжело ступая по наборному паркету, они прошли несколько комнат.

— Жди здесь! — приказал Рассумовский, самолично распахивая дверь под любопытными взглядами лакеев, — Душа моя, Елисавета Петровна, услышал я интереснейшую новость!

Двери захлопнулись.

Заложив руки за спину, Григорий прошелся по комнате, хмуро посматривая на свои множественные отражения в зеркалах. От нечего делать, он остановился перед одним из них и начал считать. Насчитал двенадцать. Фыркнул и подошел к окну. Отодвинул портьеру. Внизу в парке вокруг ковша фонтана фрейлины и те из статс-дам, кто помоложе, играли в салочки.

Григорий сразу же углядел Головину. Она кружилась с завязанными глазами, юбка небесно-голубого с золотым шитьем платья качалась в такт шагам. Какой-то хлыщ подскочил к ней и обнял. Смеясь, Головина сорвала с глаз повязку, оказавшуюся офицерским шарфом и горячо поцеловала мужчину.

Белов в раздражении отошел от окна. Его уязвило то, как быстро ему отыскали замену. Впрочем, что еще ожидать от искушенной дворцовой жизнью бывшей фрейлины.

Двери, наконец, распахнулись. Рассумовский вышел, слегка посмеиваясь.

— Гриша, — ласково позвал он преображенца. — Зайди! Государыня кликать изволит!

Привычно одернув мундир, Белов шагнул за порог и оказался в дубовом кабинете, принадлежавший еще самому Петру Великому. Щелкнув каблуками, преображенец почтительно замер, стараясь не обращать внимания ни на царивший на столе беспорядок, ни на ворох бумаг, рассыпавшихся по полу.

— Ну подойди что ли, Белов, — императрица расправила смятые кружева на груди, и лукаво посмотрела на незадачливого преображенца. Губы Елисаветы Петровны слегка припухли, а глаза особенно сверкали. — Вижу, уже заступника себе нашел?

— Так Алексей Григорьевич сами изволили… — понимая, что государыня в благостном расположении духа, преодраженец дерзко улыбнулся.

— Ну что Алексей Григорьевич изволил, я то знаю, — императрица рассмеялась собственной шутке, потом с почти томной нежностью взглянула на молодого офицера. — Эх, Белов, Белов! Вот ведь дурная голова, что ногам покоя не дает! Сам все придумал? Али подсказал кто?

— Сам, — усмехнулся Григорий.

— Ладно, так и быть, просьбу твою уважу… и с Марфой сама поговорю, чтоб язык за зубами держала…

— Спасибо, — совершенно не по уставу поблагодарил Белов.

Императрица снисходительно улыбнулась.

— Благодарить потом будешь, после свадьбы! А к невесте своей присмотрись. Девка правильная! Ладно, ступай уже и более меня по этому делу не беспокой! Месяц тебе даю! И меня на свадьбу чтоб позвал! Страсть как свадьбы люблю!

Григорий лишь вздохнул в ответ и, поклонившись, вышел. Он не стал возвращаться через все залы, а быстро юркнул на боковую лестницу для слуг, огибая горничных, недовольных явным пренебрежением со стороны статного офицера, спустился на первый этаж и направился к казармам.