Золушка из подземелья (СИ) - Миленина Лидия - Страница 22

— Прости меня, прости! — прошептала Нина, когда слезы немного стихли. — Прости… Потому что я была одна, я… я рада, что ты здесь… со мной! Прости!

У меня тоже ком встал в горле. Не смогу осуждать ее, что она рада мне. Понимаю, что Нина радуется не тому, что меня похитили. Она радуется, что больше не одна. Что в аду у нее появилась подруга.

— Нина, послушай… — я взяла второй стул и села напротив. — Спасибо тебе, что заботилась обо мне, когда я была без сознания… Спасибо, что рассказала все, что предупредила… Спасибо! Теперь ты не одна, нас двое… И мы найдем способ выбраться отсюда! Слышишь, мы придумаем, как, и выберемся!

— Я пыталась, это невозможно… — тихо сказала Нина. — Один раз даже вышла из… этой комнаты — Мендер забыл закрыть дверь, чему-то очень радовался… Я бродила по подземелью и так и не смогла найти выход! Выхода нет! И… потом он бил меня так, что я думала, умру…

— Теперь нас двое, — повторила я. — Нина, давай… обещай мне, что мы вместе постараемся выбраться отсюда! Ладно? Обо мне волнуется бабушка, я не могу остаться здесь… — я посмотрела в заплаканные глаза девушки и тоже погладила ее по руке, как она меня раньше.

— Ладно, — улыбнулась она в ответ, и в красивых голубых глазах мелькнула надежда. — Я рада, что ты теперь со мной. Вдвоем… не так страшно.

А потом не выдержала я и разрыдалась. А Нина прижимала к груди мою голову и тоже гладила по волосам.

Хорошая, добрая Нина…

***

Конечно, мы много раз пытались выбраться оттуда. Гнули стержни от ручек, заколку, которая была у Нины, и пытались открыть замок на двери. Старались заговорить Мендера — иногда он был не прочь побеседовать с нами — и украсть у него ключи. Несколько раз пытались оглушить его. Тяжелых предметов у нас не было. Но была ваза для карандашей, и я наивно полагала, что резкого удара ею будет достаточно. Но то ли он защищался магией, то ли имел очень крепкую голову.

После второй такой попытки Мендер не приходил к нам почти две недели. А у нас закончилась вода и еда, и мы, ослабшие, с растрескавшимися от жажды губами, ждали смерти. Но в итоге он пришел. Не один — с полоумным бугаем, отчаянно вращавшим глазами. Иногда его взгляд останавливался на ком-то из нас с Ниной, и в нем читалась похоть. А Мендер ухмылялся и говорил, что, если повторим свой «подвиг», отдаст нас ему, и мало не покажется.

Пробовали и драться с ним. Одна кидалась на Мендера сзади, а другая пыталась всадить ему в горло ручку или маникюрные ножницы… Обычно это была я. В одном из фильмов, что я когда-то видела по информационной установке у бабушки, героине удалось убежать от маньяка, ранив его именно таким образом. Тогда я еще не так боялась противостоять Мендеру. Тогда мне казалось — можно найти выход.

Пусть будет сложно, пусть будет опасно, но мы его найдем… Ведь «на воле» меня ждет бабушка, и хотя бы ради ее любви я должна рисковать, должна стараться изо всех сил…

К тому же мы не собирались его убивать, только ранить.

Но в жизни все было не как в кино. Мендер обладал феноменальным чутьем на опасность. Он успевал среагировать раньше, чем я заносила удар. Он был очень сильным — казалось бы, откуда столько силы в таком небольшом мужчине!

А что происходило после неудачных попыток, как он нас наказывал, было страшно вспомнить. Кроме сеансов «голодовки» он просто избивал одну из нас за решеткой двери, но на глазах у другой. Иногда привязывал и хлестал хлыстом так, что кровь заливала каменный пол подземелья. И не всегда сразу убирал раны магией, чтобы помучилась.

А уж драк с ним, за которые мы получали наказание, было не счесть… Сложно сказать, когда я потеряла надежду выбраться. Когда стала как Нина. Видимо, постепенно с каждым новым наказанием вера в благополучный исход таяла. И в какой-то момент, лежа на жестком матрасе на боку — вся спина была в кровавых ранах от розг, которыми отходил меня Мендер, я поняла: я в аду. И выбраться из него невозможно.

Нина же, воспрявшая духом после моего появления, окрыленная моей верой в освобождение, уже куда спокойнее принимала неудачу. Поверив ненадолго, ей было легче вернуться к смиренному принятию, чем мне, впервые осознавшей бездну, в которой мы находились.

***

В моем сне Нина ходила и приносила мне воду, промывала раны на моих руках и спине. Потом я делала то же самое для нее и легонько касалась нежной кожи, гладила ее. Хотелось выразить благодарность, хотелось дать хоть немного тепла девушке, разделившей со мной ад. Девушке, которая стала моей подругой в самых сложных, невероятных обстоятельствах.

Иногда я думала, стали бы мы подругами, если бы встретились при других условиях? Не знаю. Нина нравилась мне, наверное, мы сошлись бы и в обычной жизни.

Во сне передо мной стояли ее голубые, широко распахнутые глаза, чуть вздернутый нос, длинные светлые волосы, которые я заплетала ей в косу, если у нее не было сил сделать это самой после «сеансов» Мендера.

Ее добрая, какая-то неуверенная улыбка и заботливые руки…

Всплыло, как я лежала обессиленная, ошарашенная после первого раза, когда Мендер взял меня в лабораторию. Это было спустя два дня после моего появления в подземелье. Я еще была полна сил и сопротивлялась до последнего…

А в конце увидела, как под его рукой рана на моем запястье затянулась прямо на глазах. И я… потеряла сознание.

А когда пришла в себя, рядом сидела Нина. Дала мне воды, погладила по голове. И вдруг протянула мне книгу. Какой-то роман из старинных дней. Я и в прежней жизни любила такие…

— На, почитай мне вслух… — вдруг сказала она.

— Я не могу, у меня нет сил… — прошептала я, но взяла книгу.

— Тогда просто почитай, — решительно сказала Нина. — Потом расскажешь мне, обсудим. Я уже читала ее как-то… Анна, пойми! Нужно все время что-то читать или делать… Иначе… иначе начинаешь сходить с ума! Впрочем, давай пока я тебе почитаю…

Эти слова я запомнила навсегда. Нина была права. Чтобы не сойти с ума, нужно иметь точку опоры. Это может быть книжка, уборка, которую делаешь, чтобы чем-то себя занять. Это может быть любая беседа, если рядом кто-то есть. То, что она научила меня этому, спасло меня и потом, когда я оказалась непригодной для лаборатории, и Мендер сделал меня проституткой при своей матери.

Где ты теперь, Нина? Удалось ли тебе выжить? А может быть, новые хозяева, те, кому продал тебя Мендер, оказались добрее? Может быть, они отпустили тебя… Каждый раз, думая об этом, я вздыхала и молила Бога, чтобы Нина была жива. Чтобы ее судьба сложилась… просто чтобы сложилась. Чтобы в ней была не только боль и грязные потные руки чужих мужчин.

***

А потом в мой сон пришел Мендер. Он криво ехидно улыбался: думаешь, выбралась? Думаешь, твой новый хозяин сможет тебя защитить… В его руках блеснул нож, из тех, которыми он вскрывал нам вены. Или наказывал за «проступки».

И я закричала…

— Анна, это просто сон! — услышала вдруг я глубокий, красивый, но обеспокоенный голос. Сильная рука обняла меня поверх одеяла.

Я распахнула глаза. Рядом со мной на боку лежал Корвин. Теперь полностью одетый, в черной рубашке и черных брюках. Голубые глаза сияли в полутьме.

— Это просто сон, девочка… Спи… — тихо сказал он. Отвел прядь волос с моего лица, и прежде чем я успела ответить что-то, снова коснулся моего лба.

Волна покоя подхватила и унесла меня в весенний сад. Там была бабушка. А я была маленькой девочкой, и мы собирали цветы. И мне было так радостно, так просто… Мама вышла из дома, помахала нам рукой и позвала завтракать…

Но на границе волны я успела накрыть горячую руку у себя на лбу своей ладонью.

Глава 10. На крючке

Проснулась я удивительно спокойная и почти… счастливая. Даже захотелось потянуться в постели, с радостью встречая новый день. Произошедшее вчера плохо укладывалось в голове, но я точно знала одно: в моей жизни, в моей проклятой жизни появилось нечто удивительное, нечто волшебное и теплое.