Кожное лекарство (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 29

Расположенный в отдалённой лесистой долине, он стал местом, где лунный свет был мрачен, а тени длинны; местом, где изоляция и нездоровая неприязнь к чужакам привели к изуверствам, инцестам и помешательствам.

В первую очередь, Проктон и его окрестности были сельскохозяйственными и фермерскими землями. И так было с тех пор, как англичане впервые вырубили здесь леса и вырвали клочок земли из рук пекотов[1].

Жители Проктона были невежественными и безграмотными людьми даже по меркам начала девятнадцатого века.

Они дрожали у костров, когда холодный октябрьский ветер продувал насквозь жилища, а мёртвые ветви деревьев царапали в ночи по крышам.

Они сжимали в руках потрепанные Библии и молитвенники, умоляя о божественной защите от затерявшихся душ, призраков, приведений и многочисленных языческих кошмаров.

Во всём они видели приметы и предзнаменования.

Они до сих пор гадали на чайных листья и рассматривали плаценту новорождённого ребёнка в поисках пророчества.

Для того чтобы урожай был богаче, жители из года в год приносили в жертву ягнёнка.

Но всё это делалось, конечно же, в тайне, ибо церковь неодобрительно относилась к подобным действиям.

На ночь двери тщательно запирали на засовы, окна надёжно закрывали ставнями, а скот закрывали в амбарах.

Над дверями прибивали подковы, чтобы отпугивать демонов; посыпали солью колыбели и пороги, чтобы не подпускать ведьм.

Ни один здравомыслящий человек не отваживался выйти в поле в полночь, где покрытые инеем тыквы были окутаны клубами тумана, а призрачные фигуры танцевали на тёмных полянах.

Прячась по ветхим лачугам, построенным ещё в семнадцатом веке, жители Проктона развешивали вербену и зверобой, бормотали «Отче наш» и молились распятому Иисусу.

Ибо зло не дремлет.

И на этот раз они были правы.

Джеймс Ли Кобб должен был вот-вот появиться на свет.

— 2-

Проктон.

Всё началось с пропажи детей. За шесть недель исчезли пятеро. Они пропадали в полях, на лесных тропах, на дальних пастбищах… которые всегда были вне поля зрения.

Улик было мало — упавшая корзинка с яблоками здесь, клочок одежды там.

Главный шериф Болтон провёл, по его мнению, тщательное и исчерпывающее расследование, но ничего не нашёл. Если, конечно, не считать сказок о ведьмах и перешёптываний о тёмных силах…

И Болтон, будучи человеком практичным во всех отношениях, не считал подобные слухи заслуживающими внимания.

* * *

В течение следующих трёх недель ничего не происходило; а затем, в первую неделю октября, в одну и ту же мрачную ночь из колыбели похитили сразу трёх младенцев.

Болтон произвёл ряд арестов — больше для того, чтобы успокоить разбушевавшихся жителей и развеять дикие подозрения, ведь все они позже были отпущены из-за отсутствия доказательств.

Как бы то ни было, к октябрю число похищенных детей достигло восьми.

Почти никто уже не верил предположениям о том, что это дело рук индейцев или банды разбойников.

С кафедр трех церквей Проктона священники со страстью убеждали жителей, что происходящее в деревне — не просто человеческое зло, а серьёзное свидетельство дьявольского вмешательства.

Несмотря на возражения шерифа Болтона и судьи Кори, духовенство раздуло пламя общественного негодования.

Они говорили о ведьмовстве. И требовали решительных действий.

Поэтому по обвинению в колдовстве и убийствах была арестована Элизабет Хаген.

* * *

Элизабет Хаген.

Все называли её не иначе как «вдова Хаген», и большинство даже не знало её имени.

Когда кто-то в окрестностях Проктона говорил о «вдове», ни у кого не возникало сомнений, о ком идёт речь. Ходили слухи, что вдова Хаген прожила в этой местности по меньшей мере шестьдесят лет — а то и восемьдесят, если послушать сплетни!

Она пережила не менее четырёх мужей и за все эти годы ни капли не постарела.

Это была не тощая, сгорбленная ведьма, а полная и крепкая женщина с седыми волосами и удивительно гладким лицом без единой морщинки.

Это, конечно, вызывало подозрения… Но жители Проктона открыто признавали, что она «может быть полезной».

И она была полезна. Несмотря на пуританский богобоязненный образ жизни в Проктоне, на дворе стояли тяжёлые и неопределённые времена.

А вдова Хаген хорошо разбиралась в травах и лечении болезней. Она вылечивала и поднимала на ноги даже смертельно больных.

И хотя деревенские проповедники осуждали её со своих кафедр на протяжении многих лет, многие из них сами были её клиентами, когда страдали от недугов — от артрита до запора, от болезней сердца до кожных заболеваний.

Она считалась «видящей» и могла рассказать о вашем прошлом или предсказать будущее, исследуя внутренности животных, кости или расплавленный воск.

Она была способна практически на всё… за определённую плату.

Она редко принимала деньги, чаще — скот, зерно, овощи и подобные вещи.

И горожане никогда не задерживались с оплатой, ведь ходили слухи, что вдова Хаген может с лёгкостью навлечь проклятие на вас и весь ваш род. И не раз это делала…

В общем, её и уважали, и боялись, но никто не считал её злобной ведьмой.

Ее можно было найти копающей корни и клубни в полях, перебирающей кладбищенскую землю и бормочущей молитвы при полной луне.

У неё была хижина на краю болота, куда можно было попасть по единственной извилистой тропе, прорезавшей жуткий лес, где, по слухам, гнулись деревья и шелестела высокая трава даже в полнейшее затишье.

Хижина была тусклой, задымленной, освещённой лишь очагом и лампой с китовым жиром.

Пол был устлан шкурами, усеян костями и перьями, а стены были увешаны корзинками с сушёными насекомыми.

Полки были заставлены пыльными кувшинами и ретортами, флягами и перегонными кубами.

Там же стояли закупоренные сосуды с ужасными жидкостями и бутылочки с неизвестными порошками.

И банки, в которых были заспиртованы мёртвые существа, неродившиеся младенцы и вещи, которых вообще не должно существовать в мире божьем.

В тиши леса вдова Хаген изучала древние богохульные книги, развлекалась с черепами убийц и самоубийц, Рукой славы[1] и экзотическими лекарственными растениями.

Люди приходили к ней за лекарствами и предсказаниями, за благословением для детей и за молитвами об урожае.

Она никогда не была частью общества жителей Проктона, но, несомненно, обладала существенной властью.

А затем всё изменилось.

Новые священнослужители сменили старых. Они не были терпимы к языческим верованиям, несмотря на обещания. Эти молодые выскочки не только нападали на Хаген с кафедр церквей, но и собирали городские собрания, на которых решительно запрещали всякое общение со старой ведьмой. Недвусмысленно намекая, что иметь дело с вдовой Хаген — значит, спутаться с самим Сатаной.

Священники подпитывали пуританские взгляды жителей Проктона и их мировоззрения, обращая их раз и навсегда против той, кого считали врагом христианства — вдовы Хаген и её непривычных методов.

Из года в год всё меньше жителей приходили к вдове за её мудростью и опытом.

Больше никаких чар и талисманов, любовных снадобий и лекарств.

Ее лачуги сторонились, как огня, а сама она подверглась остракизму до такой степени, что не могла даже купить товары в деревне.

За месяц до исчезновения первого ребенка группа мужчин пыталась сжечь её хижину. Когда это не удалось — дерево отказалось загораться — её публично побили камнями на рыночной площади.

Подняв руки к небу, окровавленная и сломленная вдова Хаген произнесла достаточно громко, чтобы все услышали:

— Да падёт проклятие на вас… На всех вас!

А потом начали пропадать дети. Деревенский скот пал от внезапного мора. Странные бури обрушились на сельскую местность. Посевы засыхали на полях практически за одну ночь. И не менее четырёх деревенских женщин родили мёртвых младенцев.