Ягодка опять (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 28

— Юр, я тут с мужем своим встречалась… И за рулем был какой-то незнакомый мне человек…

— А уволил он меня, Надежда Николаевна.

— Как? Почему?

— Сказал, что я слишком часто отпрашиваться стал. И вообще больно много времени своим личным делам посвящаю.

— Вот ведь… Но у тебя же болели все…

— А не волнует его это. Сказал — это не мои проблемы.

Ну да. Любимое выражение моего бывшего мужа…

— И как ты теперь?

— Да как? Не пропадем. Юлька работает. Я пока нормальное место искать буду могу «бомбить». Перекрутимся.

— Я поспрашиваю. Может кому-то нужен водитель.

— Спасибо. Всегда знал, что вы хороший, добрый человек. И честный. Именно поэтому согласился дать показания против вашего мужа на суде. Еще до того, как он меня уволил, согласился. Теперь все даже проще стало. Так что я совсем не жалею…

Вот так… Оказывается вот кого имел в виду Сева, когда говорил, что нашлись свидетели… Прощаюсь с Юрой, еще раз пообещав ему поузнавать на счет вакансии. Чем черт не шутит? Может Шурка Сенцов поможет. Он хоть по-собачьи и не говорит, но все ж таки в душе настоящий Дед Мороз…

А на следующий день мне звонит человек, который представляется адвокатом Игоря Вербицкого. Отправляю позвонившего, кто бы он ни был, к Севе Гарлицкому. Но он никуда отправляться явно не хочет. И с этого момента разговор у нас становится… интересным. Он тут же начинает осторожненько прессовать меня. Произносятся какие-то неявные угрозы. Делаются намеки. Короче говоря, мне дают понять, что если я не пойду на попятный, а продолжу в том же духе, мой муж готов потратиться на то, чтобы очернить мое доброе имя всеми доступными ему методами. Мило. Обрываю разговор и тут же звоню самому Игорю. Но этот трус трубку просто не берет. Мой-то номер, в отличие от номера моего загадочного Саши, у всех определяется просто замечательно.

Интересно, кстати, как я теперь у Игоря записана? Раньше его телефон, когда я звонила, выдавал краткое «Жена». А теперь? «Бывшая жена»? Смотрю в собственный телефон и невольно начинаю плакать. Я-то ничего не переписывала и не меняла. Как-то даже не подумала об этом. Так и висит у меня — «Игорёшка» и широко улыбающаяся физиономия на прикрепленном фото. Детали. Дьявол, как известно, кроется в деталях…

Слезы накатывают так стремительно, что не успеваю ничего сделать, чтобы их удержать. Сижу и тихо вою, зажав в кулаке телефон с фотографией потерянного мужа в руке. Вчера, поругавшись с ним, поняв отчетливо и окончательно, что между нами теперь пропасть, наполненная какой-то дрянью, в которой он готов меня искупать в любой момент, и то не плакала. А тут разревелась как дура… За этим занятием меня и застает Ванька.

— Ревешь? Это ж только маленькие ревут. Я и то уже не реву.

— А я вот реву.

— Теть Надь, ты это, знаешь что, ты не реви больше.

— Я постараюсь.

— Хочешь я тебе кока-колы дам? У меня осталось немного.

— Нет, не надо. Я от кока-колы твоей пятнами пойду.

— Какими пятнами?

— Розовыми.

— Врешь.

— Не вру. Это аллергия называется.

— У меня тоже аллергия. На персики. Только у меня не пятна, а сыпь.

— Я знаю.

— Теть Надь, а кто это к тебе недавно приезжал на таком страшном ржавом джипе?

— Знакомый один. А ты откуда знаешь?

— Маша рассказала отцу. А я… Ну в общем я это слышал.

— Я ведь тебе говорила, что подслушивать нехорошо… А что именно она рассказала?

Мстительно отворачивается.

— Раз подслушивать нехорошо, так чего ж спрашиваешь о чем Машка папе говорила?

— Ну Вань! Ну не вредничай! Раз уж все равно слышал, так уж расскажи, а?

Сделать это ему самому хочется зверски, так что долго мальчишку мне уговаривать не приходится. Уже через пять минут узнаю все подробности. Оказывается Маша после того, как я сказала, что ненадолго отлучусь и попросила ее и Славу присмотреть за Ванькой, решила за мной проследить. Я к тому же и сама подогрела ее любопытство, напялив платье понаряднее и подкрасившись. В итоге эта чертова девка действительно пошла за мной. Видела мало, Саша-то из машины не выходил. Но выводы сделала весьма далеко идущие. В частности эта добрая душа предположила, что в Шурку Сенцова стреляли по моей наводке. Что это я, связавшись с какими-то криминальными типами, организовала покушение на шефа Евгения Васильевича. А человек в джипе — киллер и мой любовник.

Ну, надо признать, с последним пунктом Маша не ошиблась. Но во всем остальном все это выглядит таким первосортным мелодраматическим бредом, что годится только в качестве сценария для очередной серии мыльной оперы, которые так любит смотреть Маша. Наверно поэтому до меня все это докатилось именно так — через подслушивавшего Ваньку. Евгений Васильевич даже пересказывать мне это не стал. Вот только один вопрос: а как поступят с такой вот, с позволения сказать, информацией в полиции, когда Маша со своими россказнями явится и туда?..

Если они начнут спрашивать, мне придется, наверно, рассказать о Саше все, что я знаю. Это не много, но все же… Правду говорят: от вездесущего человечьего взгляда действительно не укроешься. И если Саша на самом деле человек публичный, понять его желание избавиться от постоянного повышенного внимания не сложно. Так может не стоит мне совать нос в его дела, разрушать его инкогнито? Ну решил он оставаться для меня «Мистером Х», ну и пусть остается. Ведь если буду знать, кто он, разве это что-то для меня или для него изменит? Нет ведь… Но все-таки так любопытно…

Еду к Севе. Надо все-таки пересказать ему звонок из «противного» лагеря — от адвоката мужа, и посоветоваться, как быть дальше. Хмурится. Глаза, которые и так-то не выдают в нем добряка, становятся как бритвы.

— Больше никаких разговоров ни с кем не веди. Отправляй ко мне и клади трубку. Незачем тебе всякую ерунду выслушивать, Надь. А еще лучше уезжай куда-нибудь. Давай я тебя отправлю в какой-нибудь санаторий до самых родов.

— Ты же знаешь, что мне нечем за это заплатить.

Морщится.

— У меня в долг возьмешь. До решения суда. Или у этого своего полупокойника. Который поматросил и бросил.

Прощаемся не на самой дружеской ноте. Он настаивает на моем отъезде. Я отказываюсь брать у него деньги. В итоге выскакиваю на улицу расстроенная до крайности. Руки трясутся, в глазах слезы. Как такой садиться за руль? Решаю пройтись немного для успокоения нервов. Благо Севин офис расположен «понтово» — в тихом центре. Чистые пруды под боком.

Иду. Свободных лавочек, чтобы присесть отдохнуть нет… Как вдруг краем глаза замечаю, что парочка, которую я только что миновала, поднимается, чтобы уйти. Резко разворачиваюсь, чтобы занять освободившееся место и внезапно замечаю идущего мне навстречу (а до этого, соответственно, за мной!) человека. Что заставляет меня обратить на него внимание? Темные очки и надвинутый на голову капюшон толстовки? Нет. Молодежь так ходит сплошь и рядом. Скорее какая-то внезапная нервозность, которую он на краткий миг проявляет в тот момент, когда оказывается со мной по сути нос к носу. Сажусь на освободившуюся лавочку, он проходит мимо и неспешно удаляется в сторону Мясницкой. Глаз с него все это время так и не спускаю и оказываюсь вознаграждена: уже на выходе с бульвара он бросает назад один короткий острый взгляд через плечо…

Означает ли это все что-то? Может у меня просто разыгралась паранойя? Или это опять слежка? Но тогда кто следит за мной на этот раз? Вскакиваю и торопливо иду назад к своей машине. Спешу как только могу, а потому чуть не утыкаюсь носом во внезапно распахнувшуюся рядом со мной дверь. Зеркальное стекло взблескивает на солнце, из двери выходят какие-то люди. Но я смотрю не на них, а во внезапно возникшее у меня перед глазами зеркало, в котором совершенно четко за моей спиной отражается уже знакомый мне мужик с бульвара. Мой преследователь…

Могла бы бежать — пустилась бы во все лопатки немедленно. Теперь же об этом приходится только мечтать. На ходу вынимаю телефон и набираю Севе. Черт. Занято. Черт! Черт! Черт! Как быть? И зачем я ушла так далеко от его конторы?!! Звоню еще и еще. Занято, занято, занято… До машины осталось совсем немного. Контора Севы чуть дальше — рядом с ней парковочного места не нашлось. Не буду садиться в машину. Пойду лучше к нему. А потом он меня проводит. Но реализовать этот нехитрый план мне так и не удается.