Ягодка опять (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 34

— Живой я тебя здесь не оставлю. Так что ты уж, дорогуша, постарайся. Хочешь ползком, хочешь на карачках, а наверх выбраться должна. Или останешься здесь. В виде трупа. Хорошо меня поняла?

— Да.

— Тогда давай, двигай.

— Дай хоть руку-то до лестницы добраться.

— Обойдешься.

Сука. Вот как его понять? Когда в себя пришла, и он проведать меня прискакал, ведь в глазах у него на самом деле тревога была. Беспокоился, чтобы не померла раньше времени? Или дело не в этом? Просто ему важно, чтобы моя смерть не наступила без его участия? Как он сказал? Только не в аварии? Клинит его именно на этом почему-то… Как он страшно, каким-то замогильным голосом бормочет это свое: «Безопасная… Безопасная… Безопасная…»

Снова пытаюсь сесть и пережить навалившуюся круговерть уже в относительно вертикальном положении. Открывать глаза и не пытаюсь. Боюсь, что сразу вырвет. Когда все более или менее успокаивается, сползаю вниз и на четвереньках осторожно начинаю двигаться в сторону лестницы. Ползти в платье неудобно до крайности. Материя все время защемляется и путается. Приходится платье все время поддергивать. За своей спиной слышу удовлетворенный смех.

— Всегда любил позу раком.

Идиот! Клинический!

Ползу. Приоткрываю один глаз, чтобы задать себе верное направление и тут же зажмуриваюсь снова — как же все кружится. Сейчас бы лечь и тихо помереть. Так ведь нет, ползу вот, цепляюсь за жизнь, как мартышка за лиану. Есть ли смысл?..

Добираюсь до подножия лестницы и приваливаюсь к нему, чтобы перевести дыхание. Опять слышу шаги.

— Давай, ползи вверх. Я тебя подстрахую, чтобы не грохнулась.

— Стоп! — это круглолицый. — А как же я?

— А что ты?

— Ты же сказал, что отпустишь меня, после того, как я все расскажу.

— А я соврал.

Круглолицый начинает орать и дергаться — ножки стула, к которому он привязан, так и стучат по бетонному полу. Но, похоже, маньяка моего эта возня не волнует совершенно. Он решительно пинает меня ногой, побуждая к дальнейшему передвижению. Ползу вверх, цепляясь за ступеньки взмокшими от напряжения руками.

— Давай-давай. Не замирай. Я же обещал, что подстрахую…

Как-то, сама не понимаю как, но добираюсь до самого люка. На последних ступенях «капюшон» ловко перебирается через меня, распахивает его и вылезает наверх. После наклоняется и помогает мне. Выбравшись как тюлень из воды, лежу на полу. Вместе с судорожным дыханием из горла невольно вырываются стоны. Он стоит надо мной. Видно, дает мне время, чтобы немного оклематься. Потом хватает подмышки и ставит на ноги.

— Давай. Еще немного осталось.

Тащит мимо моей машины. Нарочно в отчаянии пинаю ее. Она, естественно, начинает орать.

— Чертова тачка!

Руки, которые все это время поддерживали меня в вертикальном положении куда-то деваются, и я тут же начинаю падать. Валюсь опять-таки на машину, и она, мне кажется, наддает еще громче. Ревет так, что уши закладывает.

— Чертова долбанная тачка!!! Как же ее?..

Решаюсь приоткрыть один глаз и вижу, что у моего похитителя в руках ключ от моей машины, и он жмет на все кнопки, чтобы унять сигнализацию. Дурачок! Теперь она пока не наорется не успокоится. Или надо воспользоваться другим, отдельным брелоком. Уже от сигнализации. Глядя на его метания, испытываю что-то вроде злорадного удовлетворения. Человек, который оказывается побежден в неравном бою с техникой, которая явно умнее его, всегда выглядит смешным.

Наконец сигнализация затыкается. В голове от наступившей тишины даже звон стоит. Мой похититель тут же нажимает кнопку, и машина послушно открывается, одновременно снимаясь с сигнализации. Взмаргивают габариты и поворотники, щелкает замок капота.

Бормочет свое: «Безопасная… Безопасная…» Словно мантру читает… Потом опять переживает свой странный приступ дрожи. Такое ощущение, что он прямо у меня на глазах сходит с ума все больше и больше. Бедолага. Пожалеть бы его. Так ведь не получится. Лучше бы сдох что ли прямо сейчас. Как было бы хорошо, прости господи!

Подхватывает меня и начинает запихивать на заднее сиденье. Он что же собрался увозить меня на моей же тачке? Совсем кретин?!! Тут вспоминаю, что свою он разбил, когда таранил машину круглолицего. Что ж. Тогда прав. Передвигаться на свежеразбитой машине опасно. Первый же гаишник остановит.

Опять начинает болеть живот. Теперь уже ни с чем эту боль не спутаешь. Кто хоть раз ее испытал не ошибется — это схватки. Боком, как каракатица, заползаю на пассажирское сиденье. Больно-то как. Пристанываю сквозь стиснутые зубы, тихонько раскачиваясь. Маньяк некоторое время топчется рядом. Даже не открывая глаз знаю — смотрит на меня. Потом захлопывает дверцу и, наверно, идет открывать ворота. Да. Теперь обе створки распахнуты. Садится на водительское сиденье, заводит мотор и выгоняет машину наружу. Жду, что остановится, чтобы закрыть ворота в гараж, но он даже не притормаживает.

Осторожно укладываюсь на заднее сиденье. Лежа как-то вроде лучше. Неровности дороги не передаются, как казалось до этого, мне прямо в живот. Схватка отпустила. Уже вторая. Сколько их будет еще до того, как мой ребенок появится на свет?

— Ехать далеко?

— А что?

— Рожаю. Схватки начались.

— Э-э-э! Ты погоди.

— Ну да. Конечно. Знаешь поговорку? «Срать и родить нельзя погодить». Грубо, но верно.

— Будешь орать — убью.

— Да уж убей скорее. Хоть кончится это все.

— Дура.

— Сам дурак.

— Заткнись.

— Сам заткнись! И машина моя совсем не безопасная, понял?

Даже виляет по дороге, так его пронимают мои слова. Начинает бормотать — на этот раз все громе и громче, а не наоборот:

— Безопасная… Она безопасная. Безопасная! Безопасная!!!

Его опять начинает колотить, и машину мотает из стороны в сторону. Но японская электроника справляется. Нас все-таки не заносит. Маньяк берет себя в руки и выравнивает ход. Когда заговаривает, голос его спокоен и даже миролюбив.

— Не ори. Скоро приедем.

Но мне уже не до него. Накатывает следующая схватка. Когда отпускает, сажусь. Хоть посмотреть, где это мы едем. Ничего знакомого даже близко нет. Одно можно сказать — мы где-то загородом. В тот самый момент, когда я поднимаюсь, моя машина как раз минует патрульную машину ГИБДД в засаде. Суки! Ведь моя автомобилина наверняка есть во всех сводках — или как это у них там называется? Ее ведь наверняка ищут. Но нет. Эти заняты только тем, чтобы выловить зазевавшегося лихача или кого-то с вчерашним ароматом изо рта и срубить бабок.

Проехав еще несколько километров, мой похититель сворачивает с трассы. Вскоре выясняется, что его цель — заброшенный пионерский лагерь. Судя по полинявшей рекламной растяжке он давно и безуспешно продается. Но покупателей нет. То ли место неудачное, то ли просят за землю слишком много. Потому как обветшалые строения вообще вряд ли что-нибудь стоят.

На воротах — лишь небрежно накинутая цепь. Мой похититель сбрасывает ее, и воротины со скрипом распахиваются. Машину он загоняет в густые заросли сирени, в которых неожиданно обнаруживается недоукраденный гипсовый памятник маленькому Ленину. И правда — глушь. В более оживленном месте, его бы давно уже кто-нибудь упер и поставил бы у себя на участке.

Пережидаем очередную схватку, а после он вынимает меня с заднего сиденья. Захлопывает дверцу, придерживая меня свободной рукой, а после аккуратно нажимает кнопочку на ключе — запирает машину. Умничка. Если бы не запер, сигналка бы не включилась. А так у меня по-прежнему остается призрачный шанс на то, что нас все-таки найдут…

Его пристанище выглядит жалким. Наивные попытки придать уют задрипанной комнате с облупившейся краской на стенах лишь страшат, а не делают помещение теплее и комфортнее. Похититель мой устраивает меня на продавленной пружинной кровати, покрытой истертым одеялом, и следом за мной обводит взглядом помещение. Словно хочет увидеть его моими глазами. Усмехается криво.

— Да, забавная штука жизнь. Кто бы мог подумать, что ребенок самого Александра Сергеевича Тургенева, — маньяк даже изображает некий полупоклон, иронизируя по поводу своего явно несуществующего уважения к обозначенной персоне, — родится в такой дыре.