Северный волк (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 32

Его голос звучал так же спокойно, как и прежде, размеренно, плавно. Но я выбилась из ритма, и теперь мелодичная речь больше не казалась красивой. В голосе слышались странные ноты. Он усиливал страх, отзывался в сердце ненавистью. - Я не угрожаю, нет, - почти ласковые интонации должны были показать заботу мага о моем благополучии, но откликались воспоминаниями о допросах. Тогда он говорил так же вкрадчиво перед пытками.

Но вы пожалеете. Я по опыту знаю, сколькие пожалели обопрометчивых решениях. Когда передумаете, возвращайтесь на это место и позовите меня. Не бойтесь опоздать. Никогда не поздно изменить свою жизнь к лучшему.

Он легко поклонился на прощание и растаял в воздухе, как туман. Я медленно сползала по стволу на землю. Сдерживать слезы больше не могла и тихо всхлипывала от боли. Я искренне жалела о том, что магистр не ошибся, - склонности к обморокам у меня не было. Потеря сознания оставалась несбыточной мечтой.

От истощения резерва, от усталости, боли и спавшего напряжения чувствовала себя одурманенной. Прислонив гудящую голову к дереву, даже не пыталась почувствовать Эдвина, другие дары или зверей.

Не знаю, сколько так просидела. Может, четверть часа, может, пять минут. Колено болело невыносимо, я с трудом сдерживала крик, когда ногу сводило особенно сильно.

Шорох веток и легкие шаги напугали бы, будь я в силах испытывать эмоции. Повернув голову, встретилась взглядом с голубоглазым волком. Он стоял на другом берегу широкого ручья и смотрел на меня пристально, оценивающе.

Я глядела на него и плакала, вцепившись руками в больную ногу.

Эдвин перекинулся, подошел, встал рядом на колени.

Дай посмотрю, - тихо и твердо велел он.

Я убрала руки, подтянула юбку. Колено распухло, в неверном свете уходящей луны казалось темным. От него под кожей, словно щупальца, расползались по ноге черные, пульсирующие болью полосы. Смотреть было противно и жутко, я отвернулась, подавила тошноту. Эдвин касался ноги бережно, тепло его пальцев и золотое сияние заклинания притупляло, но не убирало боль.

На большее сил нет, - глухо пояснил он. - Прости.

Мне значительно лучше, - поймав его руку и заглянув в лицолюбимого, заверила я. - Правда. Ты только помоги подняться, ладно?

Он кивнул, виновато потупился.

Я сдерживала стоны, храбрилась, нагло врала, что могу идти.

Оставаться у камня было опасно. Мы оба это знали. Вцепившись в Эдвина, честно ковыляла где-то с четверть часа. Нога болела, но благодаря лечению, я могла на нее опираться. А слабость и выжатый досуха магический резерв превратили меня в безвольную, неспособную думать куклу. Я просто брела с Эдвином по берегу реки, не видя и не слыша ничего. Как в бреду. Колено позорно подкосилось, не упала лишь потому, что Эдвин держал меня. Он помог выпрямиться, вздохнул, крепко прижал меня к себе. Прикусив губу, уткнувшись лицом в его плечо, старалась не плакать. Но все же казалось, только тогда я ожила. Его объятия согрели, отогнали мерзкий холод, оставшийся после прикосновения Великого магистра. Обхватив Эдвина обеими руками, слушала его дар, ощущала запах гари, пропитавший мантию, и тонкий аромат розмарина в его духах. Постепенно пришло осознание окружающей действительности. Шелест волн, запах сырой земли, начавшейся весны.

Подняв голову, посмотрела на Эдвина. Он выглядел подавленным и виноватым. Ласково погладил меня по спине, наклонился к уху. Горячие губы коснулись моего виска, а шепот отдавал горечью: - Прости. Прости меня.

Я не успела ответить - провалилась в вызванный его заклинанием сон.

ГЛАВА 9

Очнулась от ужасной боли. Колено словно разрывали, а из ноги вытягивали жилы. Не сдержала крик.

Тише, тише. Лежи, не двигайся. Упадешь, - Эдвин погладилменя по руке.

Открыла глаза. Понадобилось время, чтобы осознать происходящее. Эдвин нес меня на плечах по душному проходу под холмом. Старалась не всхлипывать и не дергаться. Никому бы не помогла, если бы из-за моих движений Эдвин потерял равновесие.

Он отнес меня вниз, в купальню. Бесшумные коболы засуетились вокруг, помогая раздеться. В горячей воде боль постепенно ослабевала, я даже вновь обрела способность мыслить. Заметила свежее темное пятно на груди у севшего рядом Эдвина. Такие остаются от шаров молний. Вдруг осознала, как нам повезло. Мы выбрались оттуда живыми. Коболы принесли металлический сосуд с длинным узким горлом и вычурной пробкой и две маленькие фарфоровые чашечки. Поставили на каменный столик у затончика и безмолвно скрылись. Эдвин потянулся к сосуду. Судя по бережливости движений и гримасе, это действие причинило боль. Он выдернул пробку, плеснул снадобье в чашечки, протянул одну мне. Я скептически принюхалась к темнозеленой жидкости. Она резко пахла хвоей и не вызывала желания попробовать.

Это обезболит, - заверил Эдвин. - Не полностью, но станетлегче. Только пей одним глотком. Вкус ужасный.

Я залпом выпила соленое зелье, поморщилась и вновь легла на шершавые камни.

Не знала, что ты умеешь готовить эликсиры.

Он осушил свою чашечку, скривился, забрал мою.

Я и не умею, - опустившись в воду, тихо ответил он. - Этостарые запасы. Моя мама немного разбиралась в алхимии. - Ты еще недостаточно восстановился для лечения? - на всякий случай уточнила я, когда пауза затянулась. Несмотря на истощение резерва, молчание было мне неприятно. Хотелось слышать голос Эдвина. Он не только согревал лучше горячего источника, но и волшебным образом отгонял образ Серпинара.

Эдвин потупился, заметно покраснел и выглядел бесконечно виноватым.

Я не могу излечить, - собравшись с духом, признался он. -Хотя резерв восстановился достаточно. Нонраффиен изменил заклятие. Я не знаю, что именно тебя ранило.

Чудесно, - вздохнула я, уютней умостив голову на камнях. Зелье действовало, колено постепенно успокаивалось, от усталости клонило в сон. Временная сложность с заклинанием казалась легко преодолимой.

Прости меня, - снова покаялся Эдвин.

Поймала его за руку, притянула к себе. Он склонился надо мной, старался не встречаться взглядом. Я ласково погладила черные волосы, пропуская пряди между пальцами. Он, видимо, ждал укоров, упреков. Ждал, что напомню о западне и обвиню его в ранении.

Эдвин, - мягко позвала я. - Перестань. Прошу. Я тебя невиню. Ведь не ты поднял мертвецов, сделал западню.

Но…

Не надо, - прервала я. - Мы живы и в безопасности. Этоважней всего.

Он наклонился ниже и поцеловал меня. Соленый из-за лекарства поцелуй покорял нежностью.

Спасибо, что не винишь меня, что понимаешь, - шепнулЭдвин.

Он лег рядом, обнял. Трудно сказать, что подействовало сильней: бережные объятия, тепло источника или снадобье. Но я расслабилась и заснула.

Проснулась в спальне Эдвина. Он был рядом и колдовал над моей ногой. Положив ладонь на колено, делал какие-то расчеты. Серьезно сдвинутые брови, поджатые губы, мягкие в свете ламп черты любимого. Он сидел с закрытыми глазами, полностью поглощенный своим делом. Огонек уютно подрагивал, карандаш с шорохом бойко скользил по бумаге. Заметив, что я проснулась, Эдвин отвлекся, налил еще чашечку лекарства.

Вот, выпей, - велел он и продолжил поделовому сухо. - Яисследовал заклинание. Это изменившийся шар молний. Место слома я тоже нашел. Знаю, как исправить.

Твой тон подсказывает, что за хорошими новостямипоследуют плохие, - я приподнялась на локте, выпила резко пахнущее снадобье и поморщилась. - Жутко солоно.

Эдвин подал мне чашку чая:

Запей, - предложил он и со вздохом признал:

Ты права. Есть плохая новость. Мой резерв восстановитсядостаточно только к утру.

Я не хочу столько терпеть, - отрицательно покачалаголовой. - У меня тоже сколько-то уже накопилось. Хотела предложить ему забрать магию, но он заговорил первым:

Сделаем вместе. Хорошо?

Воспоминание о том, как мы зачаровывали бечеву, отозвалось теплом и радостью. Видимо, не только у меня, раз Эдвин почти просил об этом. Я улыбнулась и согласилась: