И восходит луна (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 47

Прошли миллионы лет, пришли и ушли сотни империй, и теперь рядом с одним из богов, лежала Грайс - человеческая женщина, которую он обнимал. Не равная ему, не подходящая ему. И запах океана, источаемый его кожей, усыпил ее, и она уснула в его руках.

Грайс проснулась от того, как громко трезвонил будильник. Голова раскалывалась, и в черепе будто разом лопнули все натянутые струны. Грайс нащупала на тумбочке свой мобильный телефон. Она совершенно точно не выставляла будильник. Однако телефон надрывался, требуя, чтобы она проснулась.

Повтор был запланирован еще через десять минут, и Грайс отключила его. Часы показывали без пяти двенадцать.

Грайс не стала задерживаться в кровати. Она умылась, приняла душ, тщательно оделась и причесалась. Все эти действия происходили механически, будто бы без ее вмешательства.

Грайс вышла на кухню, там ее ждал Кайстофер. Перед ним была чашка с черным кофе без сахара и тосты с джемом, которые он неизменно употреблял с помощью ножа и вилки - неизменное завершение любого завтрака. В руках у Кайстофера была "Нэй-Йарк Таймс".

- Доброе утро, - сказал Кайстофер своим обычном тоном.

- Доброе утро, - ответила Грайс, точно так же, будто ничего не случилось. Она подозвала девушку, обслуживавшую их завтрак сегодня. Грайс даже не знала ее имени, она появилась не так давно и не должна была задержаться надолго.

Грайс принесли ее завтрак, по которому она узнала, что сегодня - среда. Яичница с двумя обжаренными сосисками и холодный зеленый чай.

Кайстофер махнул рукой, обозначая, что прислуга может выйти, пока они не закончат трапезу. Только когда Грайс и Кайстофер остались вдвоем, она поняла, какой все это фарс. Обычный завтрак, ничего не значащее утро.

Кайстофер сказал:

- На нефтехимическом комплексе в Наньхане произошла авария. Утечку отходов купировать не удалось.

- Это ужасно!

- Да, акции "Шелл" упали.

Кайстофер перевернул страницу, сказал:

- Нужно будет упомянуть об этом на телевидении завтра.

Грайс привычно улыбнулась:

- Удачи тебе.

Ее часто коробили слова Кайстофера, но она не подавала виду. А потом Грайс вдруг бросила вилку и нож на тарелку. Ощущение механичности, нереальности происходящего оставило ее, мозг стряхнул с себя дереализацию, и все события двух прошедших ночей предстали перед ней во всей красе.

- Ты не хочешь ничего мне рассказать? - спросила Грайс.

- О чем ты? - Кайстофер поднял взгляд от газеты. Глаза его выражали легкое раздражение - привычный буржуазный спектакль был нарушен. Кайстофер смотрел на нее, как на актрису, перепутавшую реплики.

- Мне жаль, что все так получилось. Я правда не хотела приходить туда, к тебе. Я не хотела этого знать.

- Что? - спросил Кайстофер. Грайс почувствовала, как пол медленно уходит у нее из-под ног, она откинулась на стуле, потеряв привычную прямоту осанки.

- Ты плохо себя чувствуешь? - спросил Кайстофер. Он принялся отрезать кусок от тоста с джемом. - Если да, то это нехорошо. Сегодня День Дайлана. Мы должны присутствовать на нем. А потом мы приглашены на обед к генеральному директору компании "Файзер".

- Ты не хочешь ответить мне, что происходит? Что произошло позавчера?

- Я при всем желании не могу ответить на этот вопрос в том, что касается тебя. Меня не было в городе.

Кайстофер посмотрел на нее очень спокойно, его глаза выражали в лучшем случае легкую озабоченность. А Грайс подумала, может она сошла с ума. Может она спятила от просмотра безумной порнографии и пуританской жизни с Кайстофером. Может ей это все приснилось, может ничего и не было, и все живы, и все в порядке. Как Грайс была бы счастлива этому. Однако почти тут же перед глазами ее просвистел водяной кнут, вгрызшийся к дома.

Грайс осторожно спросила:

- Ты не знаешь о трагедии, которая произошла позавчера?

- Очень прискорбно, что Аймили не может контролировать свои силы. Мне стоит публично осудить ее, а наедине посоветовать ей быть осторожнее впредь.

Да уж, подумала Грайс, если он только попробует - Аймили даст ему по морде.

Грайс смотрела на Кайстофера, пытаясь понять, лжет он или нет. Он мог не помнить, он мог лгать. Грайс смотрела в его голубые глаза и видела, как пульсируют его зрачки.

- Пожалуйста, Грайс, - сказал он. - Возьми себя в руки. Это большая трагедия, но будучи членом этой семьи, ты должна отречься от некоторых человеческих представлений и переживаний.

Грайс слушала его очень внимательно, однако так и не поняла, его непривычно-длинная фраза была признанием или же продолжением этой лжи. Он не давал никаких намеков. И Грайс решилась. Она сказала:

- Ты больше не можешь скрывать от меня свою вторую часть. Беспорядок.

- Не понимаю, о чем ты. Что ты имеешь в виду, говоря о второй части? Ты выражаешься метафорически? Или ты имеешь в виду, что есть какой-то другой Кайстофер?

Грайс и сама не знала, что имеет в виду, поэтому она сказала:

- Неважно. Я видела тебя, в белом костюме с костями, у которых бесконечное количество граней. Ты был хаосом, беспорядком, безумием, я не знаю кем!

Кайстофер отправил в рот кусок тоста с джемом, принялся отрезать следующий.

- Не могу ничего сказать по этому поводу, Грайс. Возможно, тебе приснилось. Беспокойные сны могут свидетельствовать о передозировке флуоксетина. Я бы настоятельно советовал тебе снять этот препарат.

Грайс захотелось его ударить.

- Знаешь, как это называется, Кайстофер?

- Из вежливости спрошу: как?

- Газлайтинг!

- Я знаком с феминистским дискурсом лишь постольку поскольку я вынужден отгораживаться от таких личностей, как Раш Лимбо.

- Ты пытаешься выставить меня сумасшедшей! Заставить усомниться в реальности.

- Нет. Если хочешь удостоверить свою реальность, используй большее количество респондентов, чем один.

Кайстофер отпил кофе, а потом сказал:

- Я очень скучал по тебе.

И Грайс почувствовала, что он не скажет ей ничего, и она даже не поймет, о чем он думает. Он и вправду мог не помнить.

- Я тоже скучала по тебе, - сказала Грайс и улыбнулась. Она приняла правила игры, поддерживая привычные представления об идеальной семейной жизни.

- Пожалуйста, не дай своим переживаниям испортить День Дайлана. Он долго его ждал.

Как Грайс могла забыть. Сегодня был один из двух дней в году, когда Дайлан спасал людские жизни. Грайс никогда еще не была на подобном мероприятии. Те, кто были там, в слезах благодарили Дайлана за жизнь, дарованную им и с ужасом шептали об истинно древнем размахе празднества. Грайс слабо представляла себе День Дайлана. Насколько Грайс его знала, это должно было быть что-то вроде шоу про доморщенных целителей.

«Встань и иди!» или еще что-то подобное.

- Там можем присутствовать только мы и наши супруги. Лаис и Маделин с нами не пойдут. Я решил предупредить тебя, потому что, насколько я понимаю, вы подружились.

- А почему им нельзя туда? Они ведь тоже семья.

- Не с точки зрения закона.

Законы богов никогда и нигде не были кодифицированы. Однако у Грайс часто складывалось ощущение, что эти законы, дословно, хранятся в головах у каждого бога Дома Хаоса.

- Хорошо, - сказала Грайс. - Я понимаю, какой это важный день для Дайлана.

- Он любит эти дни больше, чем день нашего рожденья.

Грайс вдруг вспомнила, с какой страстью и голодом Кайстофер целовал собственного брата, и как Дайлан отвечал ему, и они, казалось, были так близки, как никто в мире. Грайс почувствовала укол ревности. Она сделала большой глоток зеленого чая, чувствуя, как живот охватывает холод.

- А потом? - хрипло спросила Грайс. - Наши планы ведь простираются дальше Дня Дайлана.

- Да. Потом мистер Рид будет ждать нас в своем особняке в пригороде. Полагаю, ты плодотворно проведешь время с его очаровательной женой, пока мы с ним поговорим о ситуации на рынке после всплывших недавно данных о федеральных преступлениях его компании.