И восходит луна (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 52

Грайс снова открыла глаза. В зале, казалось, не осталось ни одного физически больного человека и ни одного психически здорового.

Дайлан вбивался в неподатливое тело Маделин, его щупальца сжимали и ласкали ее грудь, жало еще на одном едва ощутимо дразнило ее клитор. Периодически Маделин изгибалась, казалось, самым невероятным образом. Грайс думала, у нее сломаются сейчас все кости.

Пахло потом и кровью, Грайс понятия не имела сколько времени прошло. Грайс знала, что боги могут делать это очень долго.

Олайви сказала:

- Он хочет взять ее замуж. Или убить.

- Это какая-то традиция? - спросила Грайс. Олайви посмотрела на нее так, будто Грайс испортила ее речь своим вопросом. Впрочем, кроме Грайс и Ноара ее, казалось, никто не слушал. Аймили все еще играла, изредка посматривая, что происходит внизу, а взгляд Кайстофера был устремлен на Дайлана и Маделин и неподвижен.

- Ее давно не использовали. Насколько я знаю, в Эмерике ее не использовали вообще. Если бог или богиня желают взять в жены или мужья человека не жреческой крови, нужно взять его силой, медленно убивая в процессе. Если кто-то из родственников избранного решится напасть на бога, такая кровь считалась достаточно сильной, и избранница или избранник оказывались достойны бога. Если же нет, они умирали, иногда так же вырезали их семьи.

- Но ты ж богиня, что хочешь, то и делаешь. Хочешь хоть свинью под венец тащи.

- Боги связаны обязательствами перед семьей. В Маделин нет жреческой крови, это значит, что Дайлан прерывает свой род. Их дети будут людьми.

- Или они вообще не будут их заводить. Двадцать первый век на дворе, ау? - сказала Аймили, не отвлекаясь от "PSP".

- В любом случае, эта традиция символически показывает, что бог или богиня избрали достойнейшего из недостойных, и эта кровь не пятнает семью.

- В случае Дайлана, - сказал Кайстофер нарочито спокойно. - Это фарс. Он и так мог жить с ней, на дворе не Средневековье.

- Но он хочет, - пожала плечами Олайви. - Чтобы она стала его законной женой.

- Ради этого он готов ее убить, - прошептала Грайс.

- В случае, если все пойдет не так.

Дайлан двигался в Маделин, та казалась почти бессознательной. Ее тело было напряжено, она слегка подрагивала. Постепенный паралич, последняя стадия бешенства.

Грайс посмотрела на Джэйреми. Он сидел в крови, раскачиваясь туда и обратно, незрячим взглядом вперившись в камень алтаря. Он плакал. На что надеялся Дайлан? Он играл на грани фола. У Маделин никого не было, кроме слабоумного, добродушного брата.

Грайс увидела, что теперь и Аймили напряженно наблюдает за происходящим.

- Ну давай же, - прошептала она.

- Твоя сестра! - крикнула вдруг Грайс, обращаясь к Джэйреми. - Защити ее, Джэйреми, спаси ее!

- Веди себя прилично, - сказал Кайстофер холодно, но Грайс не слушала его. Теперь они с Аймили вопили вдвоем. А Ноар бросил в Джэйреми тяжелой зажигалкой.

Грайс казалось, что они здесь всемером, и нет больше никого, и все эти сотни людей, увлеченных в танец, лишь призраки.

Дайлан гладил Маделин по волосам.

- Сейчас, - говорил он. - Сейчас.

Но движения его оставались сладострастными, будто его вовсе не смущало, что Маделин могла умереть. Грайс выхватила у Аймили "PSP" и швырнула его в Джэйреми. Игрушка не попала, хотя была больше зажигалки Ноара, достигшей цели. Однако она подняла брызги прямо у лица Джэйреми. Капюшон спал с него, когда он дернул головой. Это был нескладный, бледный, человек, сохранивший отчасти красоту Маделин, но безмерно ее исказивший. Джэйреми принялся тереть глаза, а потом вдруг будто впервые увидел Маделин.

Грайс взяла за руку Аймили, они крепко, до боли, сжали пальцы друг друга.

Джэйреми замычал в ярости, и Грайс улыбнулась. Все дальнейшее происходило в доли секунды. Джэйреми взял с алтаря последний из серпов, наверняка, специально оставленный там и, рубанул Дайлану по горлу, быстрым, нелепым и очень сильным движением. В разрезе Грайс увидела торчащую кость. Кровь заливала Маделин лицо, а она судорожно хватала ртом воздух. Ее враз будто отпустили все симптомы, она теперь сама цеплялась за Дайлана, двинувшегося в ней в последний раз, кончившего в нее. Пока его кровь лилась на Маделин, его семя изливалось в нее. Маделин вдруг улыбнулась. Ее зубы были розовыми от крови.

Джэйреми стащил Дайлана с Маделин, ударил его по лицу, но Дайлан обнял его.

- Больно сестре! - зарычал Джэйреми.

- Мне не больно! - выдохнула Маделин. Она принялась ощупывать свое тело, будто проверяла все ли на месте.

Дайлану пришлось щупальцами связать Джэйреми, чтобы объятия получились.

- Спасибо, мой дорогой, спасибо! Ты спас свою сестру, и теперь она - моя невеста!

Дайлан поправил балахон, протянул руку Маделин, стянул ее с алтаря. Она прижималась к нему, укрытая желтой тканью его балахона, будто маленькая девочка.

Дайлан хлопнул в ладоши, и все замерли. В этом не было магии, просто его боялись.

Люди были в крови, их лица были озарены улыбками, а глаза блестели жизнью. Многие плакали от счастья.

- Поздравляю вас! - сказал Дайлан. - Сегодня вы получили жизнь. Используйте ее с умом для того, чтобы творить добро, любить и голосовать за демократическую партию Эмерики. Я от всей души желаю вам счастья и поздравляю вас с исцелением. Но поздравьте и вы меня. Сегодня я объявляю о том, что моя Маделин станет моей в социально-приемлемом смысле. Она станет моей женой. Говорите об этом всем, включая журналистов! Эта женщина - моя! Мы поженимся!

Грайс думала, ведь все эти люди не знают о древних традициях, практиковавшихся богами еще до открытия Эмерики. Что они думают об этом? Думают ли они сейчас вообще, укрытые таким счастьем, которое и представить себе невозможно в обычной ситуации - счастьем жить.

Люди некоторое время глядели на Дайлана ошалело. Его роман с Маделин не сходил со страниц таблоидов и "Buzzfeed" не уставал обсасывать эту историю, однако никто не думал, что они когда-нибудь поженятся.

А все таинство, происходившее у этих людей на глазах, было обращено не к ним, а к Олайви, Кайстоферу и Аймили. От людей, пришедших сюда, оно было зашифровано. Как если бы Дайлан и остальные боги говорили на своем языке друг с другом - никто бы не понял ничего.

Но люди разразились аплодисментами, громче которых Грайс не слышала нигде и никогда. Дайлан держал связанным брата Маделин и обнимал ее. Она казалась маленькой, хрупкой девочкой рядом с ним, и Грайс увидела, как она уткнулась носом в его балахон. Не было понятно, улыбается она или плачет.

Овации гремели, многократно усиленные эхом, казалось, они обрушат потолок, а затем и небо. Аймили, Ноар и Грайс хлопали вместе со всеми, а вот Олайви и Кайстофер оставались неподвижными.

Вскоре люди стали расходиться. Умалишенные взяли тряпки и принялись собирать в ведра кровь. Выздоровевшие люди расходились по тоннелям, желая увидеть свет. Безумцы гремели ведрами, им предстояла долгая ночь - они должны были привести храм в порядок.

- Мы опаздываем на встречу, - сказал Кайстофер. Он протянул Грайс руку, и она схватилась за его пальцы. Грайс думала, спас ли ее бросок жизнь Маделин, или Джэйреми и так успел бы обратить на нее внимание.

Когда Грайс и Кайстофер шли по лестнице, она увидела, как Аймили провела пальцем по своей шее, показав перед этим на валяющийся "PSP". Грайс надеялась, это она в шутку. В конце концов, Аймили могла купить себе десять новых игрушек и ни одной новой Маделин.

Когда Грайс и Кайстофер проходили мимо Маделин и Дайлана, Дайлан приветливо спросил:

- Поздравишь меня?

Маделин выпрямилась, золотые цепи, украшавшие ее тело, звякнули. Кайстофер посмотрел на нее, на ее обнаженное тело, потом на Дайлана.

- Я не считаю, что ты поступаешь правильно.

Больше Кайстофер не сказал ничего. Грайс прошептала:

- Поздравляю.

Она поняла, что немного завидует Маделин. Не своеобразной помолвке, мучительной и безумной, а тому, что ее выбрали и она выбрала, тому, что все это было хоть как-то связано с любовью. Кайстофер и Грайс двинулись обратно по невообразимым коридорам храма.