И восходит луна (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 70

- Однако, у нас есть свидетель.

- Охранник жив? - резко спросила Грайс. Она уже знала, что это неправда, но ей хотелось верить. Отчего-то мысль о том, что она лежала рядом с трупом впервые показалась ей кощунственной.

- Жив, но не этот, - хмыкнул Ноар. - Того, что дежурил на въезде спасла любовь.

- В смысле?

- У него был роман с лаборанткой, и они вместе отлучились в место поудобнее, чем его будка. Но когда он вернулся, то увидел, как от парковки отъезжает машина. Номер, к сожалению, не запомнил, но Олайви мне помогла, совершив героическую вылазку из дома. Тачка была и сама по себе приметная, вся поцарапанная, как будто на нее мешок кошек скинули. Словом, мы на верном пути.

- Я рад, что наша полиция делает хоть что-то, от нее зависящее, - хмыкнул Кайстофер.

- А что делаете вы с Дайланом? Ну, знаешь, для того, чтобы спасти Лаиса?

Кайстофер пожал плечами.

- Мы не мешаем тебе и Аймили.

Грайс вздрогнула. Ей показалось, что Кайстофер знает. Она не поймала ни одно из его воспоминаний, пока они были вместе, но вдруг он - мог. Он ведь бог.

И именно в этот момент, как на зло, Грайс услышала мерзкое, визгливое треньканье старого телефона, в который была вставлена подставная симкарта, зарегистрированная на Джэйси. Из всех моментов, которые только предоставила им Грайс, за месяц Бримстоун использовали именно этот.

Кайстофер склонил голову набок. Грайс густо покраснела. Она метнулась к тумбочке, открыла ящик и достала телефон. Совсем старенький, кнопочный, черно-белый и лишенный камеры. Ноар посоветовал взять самого доисторического монстра, которого только можно найти.

Современный смартфон легко взломать, а еще через камеру за ней могли следить, когда она держала в руках телефон и выяснить, что она вовсе не та, за кого себя выдает. По крайней мере, это была параноидальная теория Ноара. С ним была согласна Аймили, считавшая, что ЦРУ имеет связь с пришельцами из космоса и заимствует их технологии, скрывая от простого народа тайны, настолько жуткие, что даже боги содрогнулись бы, узнав.

Грайс полагала, что Аймили просто слишком скучно быть богиней, и она ищет себе врагов за пределами стратосферы.

Грайс смотрела на телефон. Номер не высвечивался, вместо цифр Грайс видела буквы - "неизвестный". Грайс решалась секунды. Она не могла упустить этот шанс, ради Лаиса, и ей все равно пришлось бы объяснять эту ситуацию Кайстоферу, проигнорируй она звонок или нет.

- Да, мама? - сказала Грайс, нажав на кнопку приема. Она вскочила с кровати и подошла к окну. Ноар продолжал курить, как ни в чем не бывало. По крайней мере, он ее не выдаст. Осталось самое сложное, не выдать себя самой.

В трубке Грайс услышала хриплый, искаженный смех. Она тут же узнала фильтр, который использовала говорящая. Может быть, это не была ее старая знакомая, с которой они весело провели время на парковке, но она использовала тот же механизм, чтобы изменять голос.

- Привет, дочурка. Ты не одна?

- Нет, мамуля.

- Молодчинка.

Грайс уже поняла, что вовсе она не молодчинка и сваляла дурочку. Почему вообще мама? С чего бы у Грайс был специальный телефон для связи с мамой? Кайстофер много раз слышал, как она общается с мамой. Он не поверит в эту чушь. Однако у обладательницы жутковатого, механического голоса по ту сторону динамика, псевдоконспирация Грайс вызвала уважение. Может, она думала, что Грайс пытается уберечь свои тайны от соседок по комнате.

Не дождавшись ответа Грайс, собеседница продолжила:

- Словом, я - Джанна.

- Джанна? - переспросила Грайс. Кайстофер сохранял молчание, Ноар делал вид, что просто ждет конца разговора.

Джанной звали первую женщину, которая возлегла с богом и зачала от него. В разных концах света, безусловно, были и другие такие первые женщины - однако Джанна оказалась жрицей. Джанна или, как было принято называть эту женщину, Джанна Рабыня, была популярным персонажем, которого не приватизировали жреческие семьи в своих тайных книгах. Истории о Джанне Рабыне рассказывали своим детям на протяжении столетий в каждой стране мира.

Она была собственностью одного из богов Дома Войны, ныне дислоцировавшегося в Гаэрмании. Боги этого дома были знатными воинами, однако отличались дурным нравом. Богиня, принадлежавшая этому богу, не могла понести ребенка, и Джанна, прислуживавшая ей, осмелилась передать это богу. Рассвирепев, он схватил ее, и ожоги от его щупалец остались на ее теле навсегда, как знак покорности. И до сих пор жрецы Дома Войны ритуально шрамируют себя огнем, восславляя стойкость Джанны Рабыни.

Она была совсем юной девушкой, и ей не хотелось умирать. История умалчивает, была ли она красива. Впрочем, Грайс сомневалась, что у богов тех времен были какие-либо понятия о том, что в человеке красиво, а что нет. Тогда их виды были разделены еще сильнее.

Джанна закричала, что утешит горе бога, если тот сохранит ей жизнь. Она пообещала ему невозможное - понести от него. Бог засмеялся над ней. Он сказал, что ему осталось лишь семьдесят лет до сна, на который он обречен. И за эти семьдесят лет Джанна должна принести ему наследника.

Джанна засмеялась, сказав, что справится за пятьдесят. И если же она не сможет сделать этого, пусть бог съест ее внутренности, как и собирался.

Джанна думала, что она обманула бога. Ей было, согласно легенде, около двадцати, то есть с тем уровнем жизни, скорее всего она не протянула бы дольше сорока лет. Джанна была уверена, что купила себе целую жизнь. Она стала наложницей бога, совершив мерзейшее из деяний, за которое была изгнана из своей деревни.

А потом она понесла ребенка.

Джанна умерла при родах, подарив, как и обещала богу, наследника Дома Войны. В отместку богиня взяла в наложники брата Джанны, Дэйна, и он сумел зачать ей второго наследника.

Далее между первыми из детей богов, практически неотличимыми от людей внешне, разразилась гражданская война, чья хроника бережно хранилась жрецами соответствующего Дома. Однако история о Джанне Рабыне, первой из людей, давшей жизнь богу, стала достоянием всего человечества, символом договора, заключенного с богами.

Как-то Ноар, которому было тогда то ли пятнадцать, то ли четырнадцать лет, заскучавший на проповеди, шепнул Грайс:

- Смешно, что в итоге она умерла. То есть, все было зря.

Вся человеческая история строилась вокруг этого ироничного случая - вот что было по-настоящему забавным.

- Я понимаю, - сказала Грайс. Она и правда понимала. Бримстоун переигрывал травматическую для всего человечества ситуацию - отсюда все эти цитаты из "Книг восходов и закатов", отсюда имя героини тех времен. Как воспроизведение и изменение травматических ситуаций в психотерапии. Только в масштабах истории человечества.

- И что, ты решила, что ты достойна Бримстоун?

А она была наглая. И очень смелая. Она говорила так, будто их не могли прослушивать.

- Мне кажется, я могла бы попробовать. Для меня это важно.

Все усилия Грайс были направлены на то, чтобы придумывать ответы, звучащие со стороны максимально нейтрально, поэтому все ее реплики были абсолютно нелепыми, сказанными невпопад, не вяжущимися с тем, что говорила Джанна.

И в то же время у Грайс было ощущение, что Джанна ее понимала.

- Хорошо, - сказала Джанна. - Но ты должна представлять, с кем связалась. Мы хотим видеть тебя в Вэдлонском лесу сегодня ночью. Мы хотим испытать тебя. Но приходи одна. В противном случае умрешь ты, и те, кто придут с тобой.

- Зачем ты говоришь такие пугающие вещи, мама? - спросила Грайс нарочито испуганно. - Я переживаю.

В трубке засмеялись, и Грайс услышала, как шипит помехами динамик.

На самом деле ей не было страшно - она не могла умереть. Грайс удивилась, разве посиделки в лесу не остались в семидесятых вместе с колечками настроения и креветками в желе? Она улыбнулась, почувствовав свое превосходство над Джанной, которая, возможно, еще пару недель назад чуть не убила ее.