Сокровище для дракона (СИ) - Горенко Галина - Страница 44

— Я хочу подумать. Оставьте меня.

Величайший генетик своего времени вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Он надеялся, что ему удастся испытать свою сыворотку в деле, ну а если девчонке суждено умереть, что ж поделать, он предупреждал, хотя еще интереснее было бы наблюдать как изменится её тело, когда все катализирующие факторы сойдутся в одной точке. Если бы кто-нибудь сейчас увидел старшего сына Кёнига, ему бы непременно запал бы в душу вид расхаживающего туда-сюда и потирающего в предвкушении руки, бормочущего что-то себе под нос лекаря. Он выглядел как одержимый. Сумасшедший. Впрочем, им он и был.

— Нет, — тихо, но четко сказал Цесс Ориума.

— Ваше Величество, вы лишаете девушку даже крошечного шанса, — настаивал Клаус, — отказываясь принимать решение — лишь продлеваете её агонию. Ваши нерешительность и жалость могут стоить ей жизни.

— Уж лучше призрачная надежда, она всё еще жива, возможно организм справится сам, — было видно, что Виверн и сам не верит в свои слова, он руководствовался лишь эгоистичными побуждениями, не желая осознавать, как сильно мучается его невеста. Клаус всем своим видом показывал свое отношение к происходящему, как и все лекари он был циничен до безобразия и не ценил ничьего мнения, кроме, пожалуй, матушкиного, он был привычен смерти, да уж и чего таиться пред самим собой, порой сам был её виновником. Но чего у него было не отнять, так это силы духа и стремления к познанию. Если этот себялюбец так и будет стоять на своем, ему придётся действовать самостоятельно, еще не хватало, чтобы плод его бесценных трудов пропал просто так.

— Я уверен, несси Бруно с вами бы не согласилась, она борец, это видно по тому, как она сражается за свою жизнь. Время утекает как вода сквозь пальцы, решайтесь!

— Нет. Это моё последнее слово, — практически прорычал Вседержитель, ярость обжигающей волной прокатилась по палате, пузырь лечебного полога замерцал и лопнул, глаза его полыхнули красным золотом, а черты лица исказились словно в муках. Ардуано практически подхватил его под мышки вытаскивая из палаты, хотя сам был тщедушным и на голову ниже, силуэт Цесса замерцал, и старый лекарь ускорил шаг, волоча агонизирующего правителя, стараясь вытащить того на свежий воздух. И всё же Бруно успел обернуться и решительно кивнуть Бладёльтеру, тот кивнул ему в ответ.

Вытащив склянку из кармана халата, тот раскупорил её и влил розоватую жидкость в рот девушки. Драгоценные капли текли мимо, потрескавшиеся серые губы не смыкались, и Генриху пришлось приложить усилия, чтобы тоник все-таки попал в горло пациентки. Через несколько мгновений она раскрыла воспалённые мутные глаза, силясь увидеть, что происходит.

— Слушай меня внимательно, Теана, или как там тебя на самом деле, — произнес Клаус, привлекая мое внимание, я с трудом могла сосредоточиться, все плыло перед глазами и нестерпимой болью жгло руку, как будто я жарила её на костре. — У нас мало времени, если я не успею пока вернётся твой дракон, второго такого шанса у тебя не будет. Ты меня понимаешь?

Я кивнула, и, хотя мой мозг с трудом продирался сквозь акцент, говорил он четко и простыми словами, понятными мне.

— Арду сказал, что ты врач и поймешь меня, — снова мой кивок, слабый, но уверенный. — В тебе нет ни капли магии, ты феномен для этого мира, исключение из правил. В каждом, даже в том, кто не наделен магическим даром, человеке этого мира есть хоть малая, но толика колдовской силы. Молекулы дара. Частички колдовства. Ты — пустышка. Катализатором твоей болезни послужила магический помолвочный ритуал, вязь на руке лишь следствие воздействия, как увеличение лимфоузлов при воспалённом горле. В тебя словно впрыснули кровь другой группы, твоим телом магия отторгается, но процесс необратим, даже если разорвать вашу помолвку с Цессом, ты не излечишься.

В голове шумело, словно внутри бился шторм, глаза слепило от неяркого света, а злой голос провоцировал горькие слезы, но я не собиралась показывать этому бездушному засранцу свою слабость. В конце концов ему что-то от меня нужно, поэтому пока я в сознании нужно слушать.

— Есть единственный вариант, я не скажу, как, но мне удалось выделить магическую составляющую крови, это долго, да и потом ты вряд ли сможешь оценить гениальную простоту моего открытия. Это — сыворотка. Но мне нужно твое безоговорочное согласие, и обещание, придержать своего Дракона, когда всё выяснится, в ближайшее время я собираюсь занять место папаши, и мне не нужна война с соседом. Ну так как? Согласна? Дело в том, что Цесс категорически отказывается рискнуть, он готов смотреть на твои болезненное угасание и мучительную смерть, но не рискнуть всем. Гарантий нет никаких. Либо это убьет тебя, либо ты выздоровеешь, но, если не попробовать, твоя смерть лишь вопрос времени.

— Да. Я согласна. Обещаю, — если есть хоть малейший шанс выжить я должна им воспользоваться. Мне довелось поведать столько больных, что сдаются преждевременно, теряют надежду, и просто ждут смерти, сами притягивая безрадостный конец. Я точно не собираюсь уподобляться им. Мне было мучительно больно узнать, что Себастьян сдался, все муки моих нынешних страданий, меркли пред этим разочарованием. Но сейчас не было времени предаваться меланхолии, сколько мне еще осталось трезвого сознания, я не знала, поэтому внимательно смотрела и слушала, что говорил мне Бладёльтер.

Тот в свою очередь перестал обращать на меня внимание и совершал привычные каждому врачу манипуляции. Наполняя шприц жидкостью золотистого цвета, он бормотал что-то на своем языке, мне удалось выхватить лишь несколько отдельных слов, но они никак не желали выстраиваться в логичную фразу, и я отбросила эти попытки. Он долго пытался найти вену для укола на руке, поцокав языком он спустил простыню и стал прощупывать бедренную артерию в паху, хотя его пальцы я не чувствовала, а лишь могла, хоть и с видимым трудом, наблюдать за его действиями.

— Боюсь единственная подходящая артерия для укола — это шея, постарайся не шевелиться. — сказал мне мужчина, и промокнув спиртовой салфеткой кожу, поднес шприц к моему горлу. Укола я не ощутила, увидела только, как он сложил шприц в карман халата похлопав по нему. — Забыл сказать, а может и не забыл, если выкарабкаешься тебя ждут удивительные побочные эффекты препарата. Я сам не знаю какие, но я был бы не прочь их понаблюдать. — И с гадким смехом тронувшегося гения покинул палату.

Сначала я ничего не ощущала, глаза мои закрывались, и я вновь проваливалась в небытие, моим единственным желанием было увидеть Себастьяна, и я изо всех сил старалась не уснуть, подбадривая себя, что вот-вот откроется дверь и войдет любимый. Место укола стало слегка печь, словно мама приложила к нему горчичник, это была такая забытая, приятная боль, что я блаженно щурилась, прислушиваясь к своему организму и надеясь почувствовать изменения в чувствительности конечностей. Печь стало сильнее, уже не только шею, но и все тело охватило ласковое пламя, я нежилась в нем, наконец-то согреваясь. Оно прогнало и растопило лед, в который были заковано моё измученное тело. Казалось я растаю, как Снегурочка решившая прыгнуть через костер на Ивана Купалу.

Вдруг, острая, невыносимая боль пронзила все моё тело, если бы я смогла закричать, думаю мне стало бы легче, но глотку парализовало, а крик замерший где-то внутри пытался вырваться наружу, разрывая легкие. Конечности и раньше меня не слушались, а теперь тем более. Я не могла даже закрыть глаза, их застилали ядовитые слезы. Боль лишь нарастала в геометрической прогрессии, всё сильнее и сильнее, словно черти в аду жарили меня на раскаленном масле, подрумянивая до хрустящей корочки одновременно со всех сторон. Вместо крови по моим венам текла кислота, в глаза насыпали битого стекла, меня словно выкручивали на дыбе, такой остротой она отзывалась в каждой мышце моего тела.

Боль.

БОЛЬ.

БОЛЬ…