Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина - Страница 28

Всю дорогу до дома я чувствовала присутствие позади Лафотьера. Он двигался за мной незримой провожающей тенью. Не знаю, почувствовала бы его в иной раз, но этой ночью, когда все ощущения обострились, я, кажется, даже слышала его тихое дыхание.

И вот что глупо: умом понимала, что о моей безопасности он печется исключительно из корыстных побуждений, а сердцем почему-то хотела верить, что не только.

И надо же было додуматься его поцеловать!

Плюхнувшись на матрац, я в порыве чувств громко хрустнула позаимствованным у госпожи Ериши яблоком и еще раз прокрутила в памяти все, что случилось за последние два-три часа.

Нет, темный маг — мужик видный, нелепо отрицать. Красивый, обеспеченный, с мозгами, харизмой и внушительной, хоть и пыльной жилплощадью — просто ходячая мечта среднестатистической девушки! Вот только мечта эта до отвратительного самоуверенная, упрямая, спящая и видящая, как бы прибрать к рукам одну оказавшуюся в затруднительных обстоятельствах ликой.

Мысли то ходили по кругу, то перескакивали с одного на другое. Никогда не причисляла себя к чрезмерно впечатлительным особам и уж тем более никогда не сходила с ума из-за поцелуя. К поцелуям я вообще всегда относилась несерьезно, и девиз «умри, но не дай поцелуя без любви» — однозначно не про меня. Но сейчас как будто переклинило. Сколько ни старалась, никак не могла отделаться от ощущения его губ на своих губах, от исходящей от мага силы — как физической, так и нематериальной, от терпкого запаха с легкими древесными нотками, который словно въелся прямо под кожу… Да чтоб его!

Доев яблоко, отложила огрызок, намереваясь выбросить утром, и притянула к себе фотоаппарат. Никакие доводы о том, что нужно беречь заряд батареи не помогли, и я привела своего доброго друга в рабочий режим. Не знаю почему, но ощущение в руках фотоаппарата всегда помогало мне успокоиться.

Методично пролистывая сделанные на свадьбе Терехиных фотографии, я безжалостно их удаляла и в итоге оставила всего пару — на память о прежней жизни, которую, надеюсь, в отличие от остальных, не забуду никогда.

Добравшись до последнего фото, я машинально собралась стереть и его, но мой палец так и замер над кнопкой удаления. Вместо ожидаемого кадра со свадьбы я лицезрела знакомую комнату — ту самую, в которой сейчас находилась. На снимке были запечатлены деревянные стены, фрагмент окна и край лежащего неподалеку матраца. Судя по освещению и сумеркам за окном, фото было сделано поздним вечером, уже практически перетекшим в ночь.

Хоть убей, не помню, чтобы такое фотографировала!

Засомневавшись, уж не случились ли у меня очередные пробелы в памяти — того и гляди, скоро окончательно стану амнезичкой-шизофреничкой, — я проверила дату и время, да так и замерла.

Фото было сделано сегодня. Буквально через минут пятнадцать после того, как я ушла из мастерской с намерением проникнуть в особняк Лафотьера. По всему выходило, что некто не только побывал здесь в мое отсутствие, но еще и оставил после себя напоминание — не то чтобы просто напугать, не то… а вот даже не знаю зачем. И что самое главное, этот некто сумел проникнуть внутрь, несмотря на внушительный дверной замок! Влез через окно? Но стекла целы, а снаружи их так просто не открыть, я проверяла. К тому же за моей мастерской и участком наблюдает как минимум пара зерров и, судя по всему, они ничего не заметили. Впрочем, я и сама незаметно от них ускользнула, всего-то и потребовалось нацепить несколько отводящих глаза амулетов…

Чем дальше, тем сильнее мне все это не нравилось. История с покушением, а теперь с проникновением в святая святых — мою прежнюю мастерскую и нынешнее место обитания, плохо пахла. Смердела, откровенно говоря! Но зато взбодрила и отвлекла от мыслей о темном маге. Какие уж там ощущения от поцелуев, если какая-то зараза то убить пытается, то кладет свою противную лапу на твой фотоаппарат!

Несмотря на физическую и эмоциональную усталость, заснуть я не могла долго. Непроизвольно вздрагивала от каждого шороха, прислушивалась ко всему, что творилось на улице, и не сомкнула глаз до тех пор, пока темнота не поредела, возвещая о скором наступлении утра.

Половину следующего дня пришлось безвылазно проторчать в мастерской, а все из-за ужасного непрекращающегося ливня, обрушивающегося с неба, точно гигантский водопад.

Сидя у окошка, я вздыхала и тихонько умирала. Как это обычно бывало, дождь способствовал появлению хандры, представляющейся мне этаким пакостным чудовищем — с мокрым хлюпающим носом и тоскливым выражением морды.

А еще мне ужасно хотелось есть. Дико просто! Заблаговременным обеспечением провизией я накануне не озаботилась и теперь страдала, истязая себя представлением горячей пиццы с тягучим сыром, сырных же спагетти, жареных куриных крылышек… и рыбы. Почему-то именно о рыбе мечталось просто до одурения! Но проливной дождь и отсутствие зонта или хотя бы захудалого дождевика пресекали все мечтания на корню.

Так что на улицу я выползла только после обеда и сразу же нарвала луновы. Оговоренная неделя с посещения аптеки еще не прошла, но благодаря своей убедительной настойчивости я добилась того, чтобы господин Грилл ее купил. Без сопровождающего я, естественно, не осталась — Федя нарисовался поблизости, не успела я покинуть свой двор. Притом появился не просто так, а с зонтом, который был довольно-таки необычным — не привычно круглым, а квадратным, коричневого цвета.

Вот не мог пораньше показаться!

После дождя на улице все дышало прохладной свежестью. Ароматы усилились, в воздухе чувствовались соленые и травянистые нотки, пахло деревом и мокрыми дорогами — запах камней, которыми были вымощены улицы, отличался от запаха асфальта, но мне он нравился. Пожалуй, запахи — единственное, что позволило мне примириться с нелюбимой мокротой.

Желание поесть рыбы я удовлетворила, тем более, что, учитывая средства от продажи луновы, могла себе позволить. Грех не полакомиться морепродуктами, живя в приморском городе!

Небольшой ресторанчик я выбрала по совету Феди, и обедали мы вместе. Это заведение располагалось неподалеку от центра и обладало приятной атмосферой. Интерьер напоминал скандинавские мотивы — обилие дерева, все лаконично и светло. Мы заняли столик у окна, и пока дожидались заказа, я любовалась видом улочки, которую наполняли прохожие, высунувшиеся из домов после долгого дождя. Вдоль дороги цвели деревья, и тротуар, подобно тонкому ковру, устилали их белоснежные лепестки.

Посетители ресторанчика на меня, разумеется, косились. Соседние столики оставались подозрительно пустыми, несмотря на то что у входа выстроилась очередь в ожидании свободных мест. Такое положение вещей нисколько не задевало, скорее веселило.

Принесенная мне целиком запеченная рыба на подложке из овощей определенно стоила ожидания. Называлась она как-то причудливо, а на вкус напоминала дораду, которую я просто обожала. Наворачивая блюдо, я забыла и о посетителях, и о манерах, и вообще обо всем, наслаждаясь каждым съеденным кусочком.

Пока продолжалась трапеза я все больше и больше добрела. Все просто: голодная кошка — злая кошка. Сытая кошка — добрая кошка. Только какие-то странные звуки, похожие на тихую работу трактора, немного раздражали. Ремонт у них в кухне, что ли?

— Госпожа Маргарита, — когда я дошла до поедания рыбьего хвоста, позвал Федя.

Я подняла на него вопросительный взгляд.

— Вы, кажется… мурчите.

Так и застыла, не донеся до рта вилку. Замерев, прислушалась к себе и с изумлением констатировала: отвлекающие, походящие на работу трактора звуки исходят от меня. Я действительно мурчу!

Вот, пожалуйста, Ритка, — еще одна кошачья причуда тебе в копилку.

Нет, ну надо же, и правда мурчу!

Я неподвижно посидела некоторое время, дожидаясь, пока мой внутренний «трактор» заглохнет, хмыкнула и вернулась к рыбке. Ею я не наелась, поэтому заказала себе еще куриную запеканку с щедрым слоем сыра — господи, наконец-то сыр! — и творожно-шоколадный десерт. А к тому времени, как мне принесли десерт, небо прояснилось, и в окно заглянуло приятно согревающее солнце. Вот он — мой рай!