Criminal (СИ) - "yourwriterellen" - Страница 38

И она почти оказывается права: по всему периметру, обнесенному металлическим резным забором, разбросаны сухие деревья, где-то вдалеке ухают совы и каркают вороны. Они словно попали в ночной кошмар, в фильм ужасов, оставив мотоцикл Аарона у трассы и направляясь в сторону так называемого «парка». Хилл уже знает, что за адрес дала ему эта девица, но пугать сейчас наивную Сару этой жуткой правдой ему совсем не хочется. К счастью, когда они подходят к забору, возле которого обосновались два фонаря, освещающих табличку на воротах, выбора в догадках у девушки не остаётся совсем.

Они пришли на кладбище.

— Неужели он… — удивлённо шепчет О’Нил, чувствуя асфальт под ногами.

Аарон поджимает губы и вдумчиво молчит, чувствуя, как душу терзают воспоминания: он узнает эту тропинку, уводящую в самую глубь старого кладбища Сентфора. Фонари освещают её, словно манят мужчину бросить эту глупую затею докопаться до истины и отправиться в место из его памяти, но он сдерживает этот порыв и направляется в сторону могил, разбросанных вдоль забора. Свет его фонаря мелькает по незнакомым фамилиям на бетонных надгробиях, и они оба вчитываются в каждую, стараясь все же допустить мысль о том, что всё это — лишь глупая шутка той наркоманки, за которую она обязательно поплатится.

Где-то вдалеке с грохотом падает ветка. Сара вздрагивает и прижимается к руке Аарона.

— Мне страшно, — шепчет она, не в силах больше смотреть на надгробия.

В эту самую секунду свет фонаря останавливается на одном из них. Аарон в оцепенении замирает, несколько раз перечитывая знакомую фамилию.

Чедуэй Джеймс Такер

1959 - 1984

И тогда даже ему становится страшно, тогда даже он весь съеживается от неприятных ощущений, пронзивших острым копьём его тело. Проследив за его взглядом, Сара удивлённо вздыхает. Так они и стоят над надгробием человека, умершего два года назад и обвиненного в изнасиловании двухдневной давности.

— Это какая-то ошибка, — нервно сглотнув, шепчет Сара.

Аарон качает головой, сжимает челюсти и старается не давать волю эмоциям. Но атмосфера небезызвестного ему кладбища давит, и совы эти, и сырость ночная, и надгробия кругом… только маленькая ледяная ладонь удерживает его на своих двоих. Только ради неё он сейчас не срывается от приступа ярости, сжимая кулак на свободной руке и чувствуя, как темнеет от злости в глазах. С Сарой всё проще, ведь она только подвержена страху этой жуткой атмосферы, и страх этот перевешивает все прочие чувства.

— Никсон… продажный пёс, — Аарон сплёвывает, снова и снова вчитываясь в слова на надгробии.

Нервно сглотнув, Сара поднимает на него испуганный взгляд.

— Но если Бурый не виноват, а второй подозреваемый умер два года назад…

— То мы имеем дело с какими-то крупными шишками, которые заметали следы, — напряжённо заявляет Хилл. — Так заметали, что заставили Никсона вписать в список подозреваемых мёртвого человека.

— Но ведь это незаконно, — девушка обескураженно открывает рот. — Как шериф мог пойти на такое? Насколько важной должна быть персона, которую они покрывают?

Вопросы атакуют и клюют их души, словно стервятники. Что-то определённо жуткое и грязное творится в этом городе, что-то, после чего банда Чёрных Драконов покажется всем невинным кружком по интересам, а не опасной группировкой. Но несмотря на все эти безумные загадки, на эти вечера на кладбищах, стремление Сары всё разузнать и разведать, Аарон не хочет, чтобы она становилась частью всего этого. Пусть живёт в своём светлом и радужном мире книжек про любовь и цветов в горшках, пусть ходит в школу и ни о чём не думает, как было до встречи с ним… но разве если её оттолкнуть, если напугать, пригрозить, она послушается? Может быть, ему стоит отступить, наконец, и просто оберегать эту девчонку? Оберегать и не пускать её в свой мир, — как это возможно? Ведь она уже стала его частью.

— Я во всем разберусь, — Аарон нарочно вырывает себя из плена мыслей и поворачивается к Саре, обхватывая её за плечи. — Я вытащу Бурого, чего бы мне это ни стоило.

— Но если эти люди опасны… — она запинается, и думать не желая о последствиях его попытки копать под шерифа. — Если они навредят тебе, когда узнают, что ты пытаешься найти реального преступника?

Взгляд его теплеет, и даже на губах, кажется, проскальзывает тень улыбки — или это Сара желаемое за действительное выдает. Но Аарон вдруг проводит ладонью по её волосам и с её любимой карамелью в его голосе отвечает:

— Глупая Сара… пока что единственные опасные люди в этом чёртовом городе — это я и моя банда.

И сердце, отчего-то, не замирает, и мурашки не бегут по коже, и глаза не расширяются от удивления. Сара не боится, а подаётся его ладони и прикрывает глаза, полностью доверившись этому чувству безопасности рядом с ним. Самые опасные люди… глупые сказки. Может быть, Чёрные Драконы и занимаются чем-то противозаконным. Может, половина из них и сидела в тюрьме. Но ей плевать, ей глубоко плевать на всё, чем они занимаются. Бесконечное желание ошиваться рядом с ними и быть в курсе всех их дел — вот, что действительно важно. А что ещё важнее — рука Аарона на её волосах. И Сара знает, он не свернёт ей шею и не оставит на этом кладбище. Её влечение основано на безоговорочном доверии к нему, на фанатичной одержимости, на нездоровой привязанности, что с каждым днем становится всё крепче.

— Ладно, пошли отсюда, — говорит он, обводя взглядом неосвещенное кладбище.

Сара выдыхает холодный воздух и кивает, находя его ладонь. Вместе они выходят к асфальтированной дороге, ведущей к жутким воротам, когда Аарон вдруг в нерешительности останавливается, оборачиваясь к тропинке, уходящей в чернеющую глубь кладбища. О’Нил поднимает на него недоуменный взгляд.

— В чем дело? — тихо спрашивает она.

Внутренняя борьба отражается на его лице тяжёлым взглядом, сведенными вместе бровями и пляшущими на скулах желваками. Что-то держит Аарона здесь, не позволяет ему направиться к выходу, и, наконец, сумасшедший порыв в его душе, вызванный светлыми и губительными воспоминаниями, заставляет его обратиться к Саре.

— Здесь похоронен мой отец, — сглотнув ком в горле, отвечает он.

Сердце девушки болезненно сжимается в груди. Она вглядывается в темноту, обрамленную сухими ветвями деревьев, напоминающую уродливо скрюченные руки, и чувствует, как каждая клеточка её тела наполняется несокрушимой решительностью. Боязнь темноты вдалеке вдруг перекрывается обожанием тьмы, что стоит рядом с ней, и она тихо вздыхает, кивая.

— Мы можем подойти к нему, если хочешь.

Аарон качает головой.

— Нет, уже слишком поздно. Тебе нужно домой.

— Аарон, я знаю тебя, — возражает Сара. — Вряд ли ты уже сюда вернёшься.

Она звучит более, чем убедительно, выглядит уверенно, и Хилл даже на секунду снова позволяет себе засомневаться в том, что рядом действительно стоит та самая, знакомая ему Сара. Но она сжимает его руку и кивает, а потому Аарон пересиливает себя. Свет его фонаря освещает протоптанную дорогу, изрезанную лужами и поросшую жухлой осенней травой. Он не был здесь чёрт знает сколько лет, но помнит эту дорогу наизусть: надгробие его отца находится меж двух сухих кленовых деревьев. И когда такие уже показываются перед Аароном и Сарой, мужчина в оцепенении замирает, не в силах сделать и шага. Знакомая плита уже попадает под свет фонаря.

— Всё в порядке? — тихо спрашивает девушка.

Аарон кивает. Они возобновляют путь, останавливаясь у одинокого надгробия с выгравированным именем:

Бенджамин Эдвард Хилл

Тело девушки пробирает мелкая дрожь, Аарон же остаётся спокоен. Только в груди что-то предательски жжёт, словно эта долгожданная встреча отца с сыном действительно смогла затронуть самые огрубевшие участки его души. Он поднимает взгляд к небу и несколько раз моргает, а затем отпускает руку Сары и присаживается на край плиты.

— Миссис Хилл рассказала мне, что твой отец умер, когда тебе было семь, — осторожно начинает девушка, переводя взгляд с надгробия на сгорбившегося Аарона. Недолго думая, она садится рядом. — Ты помнишь его?